Габриэль испугалась и замолчала. Она уже с лихвой наговорила. Молодая морячка опустилась около неё на коленки и приступила к лечению её ножек. Касание её пальцев, пока она осматривала царапины, было удивительно нежным. Храня молчание, она хорошенько промыла все ранки, опытно намазала целебным бальзамом и сверху наложила тонкие бинты. Габриэль удивилась, обнаружив, что резкая боль внезапно утихла. Загадочная Берта, так ничего и не сказав, поднялась и направилась к выходу из каюты.

Чуть стыдясь своих манер, Габриэль вымолвила, лишь стоило той открыть дверь:

— Благодарю вас.

И опять та не ответила. А что Габриэль ожидала? Что?

Вдруг взметнулись лёгкие утренние брызги на воде.

Стоя на мостике корабля, Рей быстро отреагировала на это, громко отдала приказ:

— Займите места около парусников!

Люди помчались по палубе к парусникам.

Выждав, когда одна группа выполнит команду, она проорала:

— Уберите, потом ослабьте их!

Матросы залезли наверх, быстро выполнили приказ, отпустив рею, которая держала парусники завёрнутыми.

— Полные паруса!

Матросы раскрыли парусники.

Рей дала команду:

— Освободите их!

Корабль закачался, стоило парусам наполниться воздухом, и вскоре белоснежные паруса твёрдо стояли над ними, и корабль поплыл дальше, рассекая волны океана. Уже много раз она отдавала такие приказы, но всегда Рей испытывала весёлое ощущение наслаждения. Она как наяву ощущала дрожь судна под собой, и оно стремилось дальше, вставая на нужное направление. Её сердце всегда захватывало трепетом при виде раздутых парусников посреди бесконечного океана, покрытого белыми пенистыми волнами.

Голова шла кругом от несравнимого ни с чем чувством полноценного освобождения… Рей вспомнила, что давным-давно больше всего на свете ценила именно это ощущение освобождения, стоя на мосту капитана своего торгового корабля. Но Жером Пуанти забрал себе её возможность получать такое наслаждение. Теперь Рей ни на секунду не покидало чувство долга перед погибшими моряками, от которого она не могла отвертеться и о котором не могла позабыть. Рей повернулась на звучание знакомых каблуков и увидела Берту. Её брови удивлённо поднялись на безразличном ко всему лице.

— Я смотрю, ты смогла выбраться невредимой!

Берта не улыбнулась.

— Ноги леди Дибос сильно поранены, но я уверена, они заживут быстрее, чем мы доплывём. — Она помолчала и словно не хотя добавила: — Она горит желанием, чтобы царапины скорее залечились.

Рей посмотрела в глаза своей первой помощнице:

— Возможно мне предположить, что она уже придумала план своего побега?

— Я не уверена, но думаю, что пока ещё нет. Но в скором времени придумает.

Рей кивнула. Женская интуиция редко когда подводила Берту. Она так хорошо разбиралась в людях и чувствовала, откуда исходит угроза, что Рей изредка поражалась, как сумела та взбалмошная куртизанка оставить на её щеке такой шрам, который ничем не сотрёшь. Берта была настоящей подругой и ни разу ещё её не подвела. Вместе с тем Рей отдавала себе отчёт в том, что верная подруга до крайности обеспокоена их последним делом.

Она сказала, по-доброму улыбаясь:

— Пару недель, и всё завершится. Мы возвратим леди Дибос её папаше и пусть он преспокойно доживает свои последние дни. Будем тогда считать, что все его долги нам заплачены сполна.

Дальнейшая беседа прервалась. Берту вынудили обратить взгляд на зов поварихи Терезы, которая настаивала, чтобы она, не медля, угомонила дерущихся на палубе с другой стороны. Берта ушла, а Рей осталась смотреть на бесконечные океанские просторы — лучи утреннего солнышка сверкали и отражались в волнах, птицы стремительно проносились над зыбкой гладью моря, вдруг из воды возникли большие стаи рыб… Но весь пейзаж закрыло собой маленькое гордое лицо, смотрящее на неё с ненавистью. Облик слишком грубо возвратил её к реальности, что Рей чуть не зарычала. Прошедшая ночь оказалась дьявольски трудноватой. Она отнесла ослабевшую и без чувств леди Дибос к себе в каютную комнату. Почему? На этот вопрос она не нашла ответа до сих пор. За длинную ночь, Рей смогла нафантазировать одно лишь объяснение своей добровольной игры в няньки при заносчивой дикарке. Она решила, что отвечает за самочувствие девушки, ведь для того, чтобы полностью выполнить намеченную цель, нужно, чтобы Габриэль была здоровой и живой. Полная чушь! К цели её отношение никак не влияло то напряжение внутри, которое она ощутила, уложив симпатичную девушку на свою постель. Смотря на заснувшую особу, она, помалкивая, любовалась пламенными локонами, разметавшимися по подушке, румянцем на щеках, оставшегося от солнца, горделивым чётким тоненьким носиком и чувственным едва открытым ртом, что светились белоснежные ровные зубы. Сказать по-правде, она даже не вспомнила о своём плане, ради которого украла эту девицу. Её мысли были полностью сосредоточены на наступающей ночи, которую благодаря маленькому помещению каютной комнаты, они проведут почти вплотную друг к другу. Кроме этого, Рей не обладала уверенностью в том, что эта дикарка по-настоящему спала, а не делала вид, что спит. Словно специально Габриэль развернулась так, что тоненькая ночнушка впритык обрисовала тело, показывая мягкий изгиб бёдер и изящных ягодиц. Рука Рей замерла в миллиметре от её зовущих к себе мягких изгибов, когда она наконец-то отыскала в себе силы отдёрнуть руку… Рей ощущала полное омерзение к себе и отступила от девушки, решив, что ей самой будет гораздо комфортнее расположиться на самодельной постели из двух табуреток. Вскоре она поняла разницу между твёрдыми табуретками и своей удобной койкой, на которой теперь спала тёплая влекущая к себе молодая девица… Рей мотнула головой, словно не принимала такую спреведливую мысль. Молодая девица не звала её. И сама Рей не намеревалась откликаться на её зов. Не намеревалась откликаться? Тут Рей могла бы поспорить сама с собой. Конечно, Габриэль даже невдомёк, что Рей предпочитает женщин. Если учесть, что девушка, кроме монастырских стен ничего больше не видела, то и соответственно вряд ли знает хоть что-то об отношениях между двумя женщинами. В монастырях о таком не говорят. Они считают это грехом, причём неправильным. Однополым отношениям предшествует смертная казнь или вечные пытки, чтобы навсегда изгнать демона, который заставляет их это делать. Однако Рей не считала себя демоном. Для неё это были глупые предрассудки. За спиной церкви можно было творить, что угодно. Как они узнают? Если только грешная сама им не сознается или кто-нибудь из церковнослужителей не застанет.

Для Рей содомийство не являлось грехом. Ей просто нравились женщины без всякой причины. Она не могла ничего с собой поделать, если её тянуло к прекрасной половине человечества. Ей нравилось в женщинах всё: запах, нежная кожа, мягкие волосы, блеск их глаз, когда она смотрела на них с заинтересованностью. Пусть такие отношения были под запретом, для Рей же таких запретов не существовало. Она не боялась быть наказанной, потому что всегда соблюдала крайнюю осторожность. Рей знала тайные места, где ей всегда могут оказать такого рода подобные услуги. Что же касается Габриэль…

Девушка во многом неопытна и вряд ли поймёт, что к чему. В монастыре ведь не обучают таким знаниям. Там такое под строгим запретом. Хотя наверняка она мечтает, как и любая нормальная девушка, выйти замуж, заиметь детей, посещать балы и светские рауты. Да, за Габриэль будут бегать много кавалеров, как только она выйдет в свет под руку со своим обожаемым отцом, если, конечно, от него никто не отвернётся после публичного унижения своей персоны. Возможно, кто-нибудь женится на Габриэль, полюбив её или же из жалости к её отцу, как знать… Кто-то будет обнимать Габриэль, покрывать поцелуями её кожу, шептать нежные слова на ушко, прижимать к себе нагую девушку и… Рей встрепенулась от подобных мыслей. Если так и будет, то её женихом станет не она. А если Рей хочется…

Пальцы сжались в кулаки. Это мучительно. Нет, Рей не должна вести себя неправильно по отношению к Габриэль. Та этого не заслуживает. Рей похитила её не для того, чтобы совратить, а для того, чтобы отомстить Жерому Пуанти. Надо держаться этой цели и не думать о Габриэль, как о своей потенциальной любовнице. Но с другой стороны можно было бы показать Габриэль, что мир прекрасен и без мужчин… Девчонке даже сравнить будет не с чем-то, что может показать ей Рей, и тогда, возможно… Рей открыла глаза. От таких мыслей она никак не могла заснуть. Её сны убегали от неё. Она спокойно посмотрела на девушку, которая спала на её кровати. Рей слышала тихие стоны, слетавшие с губ юной пленницы, и представила, что она могла бы так стонать и по другой причине. Дьявольщина!