Последний вопрос подобен контрольному выстрелу в голову. Виант наморщил лоб и отвёл глаза в сторону. Пересмотр дела и полная амнистия – звучит очень и очень заманчиво. Несколько напрягает фраза «в связи с исключительными заслугами». Правда, не только она.

В иной ситуации Виант не раздумывая, с превеликим удовольствием и радостью, принял бы предложение Николая Павловича, кем бы он там не был на самом деле. Как-никак, а скосить двадцать один год из двадцати четырёх по приговору суда – очень и очень весомый довод. Но-о-о… Виант невольно напрягся. Последние три года ему довелось более чем плотно общаться с уголовниками. Николай Павлович сладко поёт, заманивает самым натуральным образом. А это, между прочим, типичная тактика мошенников на доверии – наобещать лоху золотые горы без трудов и забот. Ну а если потенциальная жертва начнёт ломаться, то следующий шаг – надавить на неё.

– Ну, понимаете, тут такое дело, – Виант как мог изобразил на лице неловкость и неуверенность. – В общем, мне нужно подумать.

– К сожалению, принять решение вам необходимо здесь и сейчас, – голос Николая Павловича тут же высох и затрещал от мороза. – Дело очень важное, а претендентов на ваше место много. Так что давайте, соглашайтесь.

Виант прикрыл рот ладонью, неуместный смешок едва не выпорхнул наружу. Ну да, типичная тактика: раз лох ломается, значит, на него нужно надавить. Только, Виант прочистил горло, так ли много претендентов на его место?

– Всё равно, гражданин начальник, – Виант упрямо мотнул головой, – мне нужно подумать. А вы пока можете побеседовать с другими претендентами.

– Повторяю: принять решение вам нужно здесь и сейчас, – Николай Павлович мастерски сделал вид, будто слова Вианта пролетели мимо его ушей.

Развеялись последние сомнения: классическая разводка лоха на бабки. Николай Павлович загнал в ловушку сам себя.

– Уважаемый, – Виант усмехнулся, – я-то откажусь. А вот если у вас другие претенденты? А? В Облаке только я сижу за хакерство. Остальные заключённые специалисты по пьяным разборкам, мелкому воровству и наркоте.

Николай Павлович ничего не ответил. Лицо сотрудника какой-то там государственной конторы окаменело, глаза собрались в узкие щёлочки, а на щеках выступил едва заметный румянец.

– Понятно, – Виант вытянулся на неудобной табуретке, – нет у вас других претендентов и никогда не было. Сюда, в глушь, вы забрались исключительно ради меня. 280 километров по прямой от Перми, по дорогам ещё дальше. Это слишком много и слишком далеко для просто очередного претендента, для одного из очень многих.

На лице Николая Павловича мелькнула тень раздражения. Майор, или кто он там на самом деле, явно не так представлял себе разговор с Виантом. Точняк не так.

– Хорошо, – коротко выдохнул Николай Павлович, – у вас есть время подумать до завтрашнего утра. А сейчас можете идти.

На звонок явился тот же охранник, что пустил Вианта и начальника колонии в подвал административного здания.

– Руки за спину и на выход, – охранник распахнул скрипучую дверь.

– До завтра, гражданин начальник, – Виант поднялся с железной табуретки.

В ответ майор, или кто он там на самом деле, лишь грозно стрельнул глазами.

Без лишних церемоний охранник довёл Вианта до выхода на улицу и молча захлопнул дверь. Находиться в административном здании без сопровождения заключённым колонии запрещено. Ну и ладно, Виант вдохнул полной грудью. В любом случае лучше побыстрей унести ноги в родную прачечную. Как говорится, подальше от начальства. Только чересчур торопиться всё же не следует.

Как ни в чём не бывало, будто он приятель Агронома, Виант огляделся по сторонам. Когда ещё подвернётся возможность легально и по делу постоять у входа в административное здание, откуда открывается великолепный вид на главные ворота.

Та-а-ак… Виант скосил глаза. Подвижная створка светло-серая, стальная, высокая. Массивный электродвигатель с ребристыми боками, значит, ворота весьма тяжёлые. Даже если будут не заперты, то столкнуть их вручную будет очень и очень непросто. Рядом с ними высокие и просторные вышки охраны. Часовые без проблем зрят по обе стороны ворот. Борта постов из толстого железа, причём выше витой колючей проволоки на заборе. Узкие стальные лестницы ведут на посты часовых изнутри колонии.

Виант спустился с низкого бетонного крыльца на асфальтированную дорожку. И тут облом. Забраться на одну из караульных вышек и спрыгнуть по ту сторону главных ворот не получится. Верхняя площадка забрана толстыми арматурными прутьями. Высунуть наружу автомат или руку можно, а вот голова точно застрянет. Виант свернул за угол административного здания.

Пока Вианта не было стиральные машины благополучно закончили цикл мойки и остановились. Ни одной сволочи даже в голову не пришло переложить бельё в сушилки. Хотя, с другой стороны, и слава богу. Виант распахнул круглую дверцу с толстым прозрачным стеклом, в нос тут же ударила хлорная свежесть. Пусть не мята и сосновый лес, но всё лучше мочи и блевотины. Виант подкатил к зеву стиральной машины стальную тележку. Увы, самая длинная и самая ценная утренняя пауза пропала даром. Как бы то ни было, а нужно работать дальше. В пустую тележку ухнул первый ком влажных подштанников.

Начальная партия белья благополучно перекочевала в сушилку. После стирки даже до самых грязных и вонючих подштанников уже можно дотрагиваться голыми руками – и то радость. Пока его не было, Дикобраз соизволил втолкнуть в проход между стиральными машинами ещё пять тележек с грязным бельём. Виант глянул в кузов, на этот раз наволочки.

Работа в прачечной тупая и привычная. Руки в хлопчатобумажных перчатках перекидывают простыни и наволочки, засыпают стиральный порошок и жмут на кнопки запуска. А голова думает. Николай Павлович, кем бы он там ни был на самом деле, подсовывает мутное дело, от которого воняет грязными подштанниками. Особенно напрягает фраза «за исключительные заслуги перед Российской Федерацией». Это до какой же степени заслуги должны быть исключительными, что бы простить того, кого упекли в тюрьму на четверть века? Пусть на Вианте не висят тяжкие преступления типа терроризма, однако двадцать четыре года – очень и очень серьёзный срок. Да ещё попытка Николая Павловича развести как лоха на резанной бумаге.

Больше всего пугает неопределённость. Указательный палец ткнулся в кнопку «Старт», пятая по счёту стиральная машина заурчала словно сытый тигр. Лучше отказаться от греха подальше. А то как-то не верится, упорно не верится, будто некому очень важному и очень секретному проекту позарез потребовался сисадмин со статьёй за хакерство. Если не учёный и не солдат, тогда кто им на самом деле нужен? Ну не в прачечной же ему предлагают работать. Системный администратор стиральных и сушильных машин. Виант кисло улыбнулся. К чёрту этого майора, или кто он там на самом деле.

Незаметно для самого себя Виант втянулся в привычную круговерть загрузки/разгрузки вонючего белья. Как будто и не было разговора с Николаем Павловичем. Во! Даже имя запомнилось. Барабан последней сушилки набит до отказа, рука привычно захлопнула круглую дверцу. Теперь можно передохнуть.

В закутке между сушилками Виант опустился на скамейку, хлопчатобумажные перчатки упали на привычное место на высоком фундаменте. Душа зовёт и тянет прилечь, подпихнуть под голову бумажный томик с правилами по ТБ и покемарить часок-другой, ну или пока у стиральных машин не закончится цикл мойки. Но нельзя, Виант рывком поднялся на ноги. Пусть пауза посреди рабочего дня не такая длинная, однако нужно ловить момент, пока память свежая.

Возле высокого фундамента сушильной машины Виант присел на корточки. Руки привычно нащупали четвёртую плитку во втором ряду. Ноготь на левом указательном пальце подцепил край белого керамического квадратика, а правая рука очень вовремя подхватила его.

Когда Вианта перевели на постоянную работу в прачечную, то буквально в самый первый день он решил обзавестись тайником. В процессе поисков ему повезло наткнулся на уже готовую нычку в фундаменте сушилки. Виант осторожно поставил кафельную плитку на пол. Кум, начальник оперативной части, вроде как об этом тайнике ничего не знает. В маленькой круглой пещерке до сих пор благополучно лежат пять самокруток с какой-то наркотой и маленькая чёрная фляжка, в подобных обычно держат спирт. И самокрутки и маленькая железная ёмкость – строго-настрого запрещённые в колонии предметы.