— Гадай на здоровье, Вадим, только про себя.

— Ты уверена, что этот человек не причинит тебе зла?

— Кто бы тебя слышал, знатно бы посмеялся. Причинить зло ведьме?

— Ты брось зубоскалить, — одернул меня стражник. — Я серьезно с тобой поговорить хочу.

— Ну, говори, выслушаю.

— Я могу с тобой поехать. Мне ты можешь доверять и без договора.

— Ты часом белены не объелся? У тебя жена дома и дочка маленькая.

— Так не было бы ни жены, ни дочки, если бы не ты. Долг платежом красен.

— Успеешь еще расплатиться, Вадим. Не дури. Ничего мне этот наемник не сделает, ты слышал наш уговор.

— У меня предчувствие плохое. В один конец ты едешь, — покачал головой стражник, не оставляя рукоятку меча.

— Предчувствие у него… Иди домой, помолись своему богу, обними дочь да жену приласкай. И не придумывай себе печалей лишних, тем более о ведьме. Не пропаду.

— Обещаешь? — Вадим вскинул голову, заглядывая мне в глаза.

— Если тебе легче станет…

— Нет, не так, пустых обещаний мне не надо.

— Значит, не будем понапрасну воздух сотрясать.

— А бежать ты не думала?

— Нет, Вадим, — я покачала головой. — Набегалась я уже. Да и Агвида ты знаешь. Достанет ведь из-под земли, черт рогатый.

— Тогда удачи тебе, — стражник неожиданно за плечи привлек меня к себе, обнял, не обращая внимание на мальчишку, который, увидев эту картину, тут же сплюнул через левое плечо и трижды осенил себя крестом.

— Спасибо, — прошептала я, отстраняясь.

Кони нетерпеливо топтали пыль, фыркая, и тянули поводья. Наемник, увидев, что я прощаюсь с Вадимом, ловко вскочил в седло и выжидающе на меня посмотрел.

— Едем, — коротко велела я, седлая своего коня и кидая последний взгляд на Вадима. Он улыбнулся мне, помахал рукой, а затем тишком, чтобы никто не заметил, одними пальцами меня перекрестил.

========== Глава 4. ==========

Солнце в зените нещадно пекло, плавя воздух, а над нашими головами будто задумчиво вился сокол. Наемник смотрел на него, не отрываясь, щуря глаза и скаля белые зубы. Кони после утреннего галопа по холодку сейчас уже шли вяло и прядали ушами, отгоняя назойливых слепней.

— Ведьма, а, ведьма? — не поворачивая головы обратился ко мне наемник. — Расскажи-ка мне про свое ожерелье.

Я тяжело вздохнула, вспоминая работорговца. Прав он был, молчать этот человек не умеет.

— Тебе какое дело?

— Встречал я дарокрадов. Вот только таких наглых, как ты, ни разу. Вас везде почти жгут сразу, как завидят. А кого не жгут, те ведут себя тише воды, ниже травы. А ты дары на шее таскаешь.

— С чего ты взял, что это дары? Украшение просто.

— Да ну? — хохотнул он. — Врешь, ведьма.

— Вру. Мне по долгу службы положено. Не суй свой нос в мои дела, если он тебе дорог.

— Отрежешь? — с неожиданно жадным любопытством спросил он.

— Сам отвалится. Есть болезнь одна…

— Ладно-ладно, не горячись, — рассмеялся он, а затем зажал поводья в зубах и принялся стаскивать свой доспех. Я против воли схватилась за булавку на своем воротнике, подавляя желание подъехать поближе и уколоть вороного коня. Пожалуй, без зубов наемник не станет раздражать меня меньше.

— Жарко, сил нет. И коней поить пора, — заметил он, крепя доспех к седельной сумке.

— Я скажу, когда пора. Нам к вечеру надо до деревни доехать и найти постой. Не улыбается мне в поле ночевать.

— Да ты изнеженная, — хмыкнул он, совсем бросая поводья и через голову стаскивая мокрую от пота рубаху.

Я окинула его торс мимолетным взглядом, отмечая про себя, что синяки и кровоподтеки уже сошли. Слишком быстро, даже с учетом моих отваров. Странно все это.

— Не в этом дело. За мной еще семь дней дух усопшего шляться будет. В избе от него куда проще защищаться.

— А сейчас он где?

— Рядом. Но они при свете солнца не показываются.

— Ты же ведьма. Что, с призраком не совладаешь?

— Нельзя, — сквозь зубы процедила я. — Отогнать могу, а все остальное запрещено. Человек дара своего лишился, но дух его нельзя трогать. Он упокоится сам.

— И как же ты его отгоняешь? — наемник принялся выжимать рубаху.

— Соль, железо. Ты крещеный?

— Крещеный.

— Вот ты и будешь отгонять.

— А сама чего не крестишься?

— Толку мне с этого? Я не верю в вашего бога.

— Почему не веришь, если против взбешенных духов это помогает? — он повернул голову и внимательно на меня посмотрел.

— А ты в Перуна поверишь, если я пальцами щелкну и сожгу тебя заживо?

— С огнем, значит, управляться умеешь? Не трудись, меня сейчас и так солнце спалит, если мы хотя бы на пару часов в тень не свернем.

— Свернем, — ответила я, прикладывая ладонь ко лбу ребром и всматриваясь вдаль. — Там поле впереди. Нельзя сейчас через него ехать. Тебе — так точно.

— Почему?

— Потому что полудница тебя прежде солнца спалит. Река по правую руку от тракта, сворачивай.

До места первого привала мы добрались за полчаса, остановились в тени небольшой прибрежной рощи. Я спешилась, погладила своего коня. Он радостно зафыркал и тут же потянулся к сочной траве, растущей под ногами.

— А что ты еще умеешь, ведьма? — не унимался наемник. — Я таких, как ты, прежде не встречал. И дары забираешь, и порчу наводишь, и с огнем балуешься.

— Шить хорошо умею. Будешь болтать попусту, рот зашью. Тебе лет сколько?

— Двадцать четыре весной минуло.

— Ты глянь, язык как помело, а вон сколько прожил.

— Меня убить сложно, — наемник тоже спешился и задорно на меня посмотрел. — Хотя многие пытались.

— Хорош трепаться. Коней напои, — велела я, доставая из седельной сумки хлеб. — И имя свое скажи, наконец.

— Что ты так к имени моему прицепилась?

— В деревню приедем, мне как к тебе обращаться? Наемник?

— Почему нет?

— Внимания не хочу привлекать.

— Боюсь, не получится, — он снова рассмеялся. — Ты же ведьма, да еще и камнями своими бряцаешь.

Я пожала плечами, сняла ожерелье и убрала за пазуху.

— Вот теперь совсем на ведьму не похожа, — еще больше развеселился наемник. — И кем прикинемся?

— Братом и сестрой.

— Мы с тобой совсем не похожи.

— Сводными.

Он ничего не ответил, только хмыкнул и повел коней к реке. Я же уселась на траву, заметила рядом вербену, потянулась машинально, но затем одернула руку. С травками-муравками в деревне точно лучше не светиться. Углубимся севернее, там можно будет. Потом, когда неделя пройдет, и отпадет необходимость по деревням и селам ночевать.

— А погоду ты заклинать умеешь? — от реки крикнул наемник. — Дождя бы…

— Я ведьма, а не шаман, — буркнула я себе под нос, ломая хлеб.

Наемник быстро и умело стреножил напоенных коней, отпустил на корм, а сам подсел ко мне, под тень ивы. Откинулся на руки и принялся откровенно меня рассматривать.

— А тебя Селеной зовут, значит, — молвил он. — Красивое имя, но нездешнее.

— Ты тоже нездешний.

— Да, я с севера. Ярл твой подать с моих земель требовал. А как получил от ворот поворот, напал. Сжег мой город… Ничего, я этого так не оставлю…

— Хорошо, что с севера, — я проигнорировала остальные слова. Моральный облик Агвида меня мало волнует, а слезливые истории я и сама рассказывать горазда, если приспичит. — Мы как раз в те края.

— Мне же нельзя знать, куда мы едем.

— Спрашивать нельзя. А так сам поймешь рано или поздно.

— Луна, значит (1), — задумчиво проговорил он, а затем неожиданно потянулся ко мне, смахнул с моего плеча ивовый лист.

— Ты языкам обучен? — я дернула плечом с непривычки, но попыталась замаскировать это движение под обычное потягивание.

— Нет. Кормилица моя сказки рассказывала. Вот и запомнил. Красивое имя…

— Расскажи, что ты умеешь, — велела я. — Хоть про это послушаю, раз имя называть не хочешь.

— А что тебя интересует? — он подался ближе ко мне, вызывая у меня желание отсесть, тут же снова рассмеялся. — Да не шарахайся ты так. Или ты недотрога?