- Хм, достаточно иронично. Я думал их семья такая же дружная как и наша. Четыре брата в конце концов.

- Видимо нравы у них такие, родных людей предавать.

- Достаточно печальная ситуация получилась… - опустил глаза на бумаги.

- Иначе и не скажешь.

- Мы кстати забрали лебедей, что держала Марика, - взглянул на короля.

- Да? - озадачился. - Я так давно их не видел…

- Они в нашем озере сейчас плавают. Можешь взглянуть на них.

- Они всё ещё бросаются на людей?

- А они бросались? Мирные птицы ведь.

- Наверное мы про разных лебедей говорим, - поднялся. - Ладно. Я тогда пойду. Пусть Александр позовет меня, когда будет все готово.

- Хорошо. Я тогда отправлю в Ласи гонца. Пусть зять поскорее приезжает.

- Да, хорошо, - кивнул и вышел.

Не зная куда идти, он приказал седлать лошадь и позвать с собой одного из сыновей маркиза. Сопровождать короля вызвался Людовик, юноша статный, 19-тилетний, с хорошо сложенным лицом и телом. Запрыгнув на местных лошадей, молодые люди поехали к пруду, что находился в десяти минутах езды от замка. Шли они спокойно, ведя лошадей по широкой лесной тропе. Миновав более половины пути, Людовик решился заговорить: - Мы с братьями завтра на соколиную охоту собираемся. Не хотите с нами?

- Не знаю. Я подумаю над этим, - безучастно выдал тот, глядя под ноги кобыле.

- Вы устали? Можем немного ускориться. До озера осталось совсем немного.

- Нет, я просто думаю, вспоминаю, - оглядел деревья вокруг. - Я помню как тут было красиво зимой. Такие сугробы повсюду, белый сверкающий снег, Марика… - опустил голову, чувствуя ком в горле и сжатость в сердце. - Она любила кататься по снегу. Любила замотаться в плащ с меховым воротником и ходить, похрустывая снегом под ногами, собирая белые комки на подоле платья. Она не любила им кидаться, но любила не него смотреть. Она всегда любила зиму.

- Может быть, потому что она родилась зимой.

- Может быть, - пожал плечами. - Мне не хватает ее, - посмотрел вперёд. - Не хватает ее красоты и смеха, не хватает ее страсти, не хватает ее загадочности и этого величественного образа. Мне не хватает моей королевы, - уронил голову. - Моей любимой королевы… - незаметно вытер ископившиеся слезинки.

- Марика была хорошей сестрой, одной из немногих, кто не скрывал чего-то постыдного от мира вокруг.

- Она была несчастна, когда мы только поженились.

- Она никому не говорила об этом.

- Я знаю это. Однажды я сказал ей что-то… Что-то очень неприятное. Я был просто глупым, - закрыл глаза пальцами.

- Но она простила вас.

- Не сразу, - опустил ладонь. - Как иронично, но только мое пьяное тело убедило ее в том, что она мне дорога.

Он вспомнил о том, как здорово напился в свой 19-й день рождения и начал приставать к королеве прямо за столом, у всех гостей на глазах. Как бы Марика не убирала с себя его руки, король все равно тянулся к своей супруге, осыпая ее не такими красивыми, но искренними комплиментами, которые даже понять было сложно из-за этого заплетающегося языка.

- Вероятно, вы сказали ей что-то очень приятное.

- Вспоминая свои слова, мне становится за себя стыдно. Они не стоили королевы. Я ее привселюдно назвал горячей зажаренной треской, которую хочу медленно съесть, доставая все косточки голыми руками. Этот взгляд я наверное никогда не забуду. Она была в шоке. После этого она меня ещё два дня рыбаком называла.

- Хах, у нее всегда было свое понимание комплиментов.

- Потом, к счастью, я ее уже так не называл. Стыдно конечно, но все те слова, которыми я называл ее, будучи в этом неадекватном состоянии, удивительным образом заставили ее простить меня, хоть она и вспоминала иногда то неприятное, что я сказал ей раньше. Я любил ее. И хотел любить ещё очень долго. Она была так прекрасна в сумерках… Так великолепна на рассвете… Она завораживала ночью, а днём остужала мой пыл так, будто состояла из белого льда. Я никогда не найду такую же как Марика. Она была слишком прекрасна, чтобы надеяться, что в мире существует ещё хоть один такой же человек.

Они вышли из леса и осенние лучи солнца покрыли их наряды, заставляя блестеть металлы и камни.

- Я не знаю как без нее жить.

Перед глазами раскинулось плоское и широкое озеро, чья водная гладь медленно колыхалась от ветра, создавая маленькие волны, искрящие в солнечном свете. На левом берегу, будто на полуострове, заходящем в воду на несколько метров, стояла раскидистая ива, за чьими гибкими ветвями кто-то находился. Лебеди, не так давно привезенные сюда, наслаждались пространством, которым королевский прудик похвастаться не мог.

- А тут всё также красиво… - задумчиво протянул король, оглядывая просторную местность.

Из-под ивы послышался женский голос. Разобрать, что именно говорили было сложно, однако лебеди, до этого хаотично плавающие по озеру, в миг устремились к девушке, что так дружелюбно их к себе зазывала. Давид нахмурился, приглядевшись к человеку под деревом. На пару секунд он застыл, внимательно вглядываясь в этот образ, так его интересующий. Девушка была худой, скорее всего молодой, в простом темном платье с блестящей вышивкой на вороте, что игриво поблескивала, в такт волнам, с черными прямыми волосами, словно водопад стекающими по ее плечу, и со светлой кожей. Он открыл глаза и рот, сильнее сжав поводья, дабы не свалиться от шока на землю.

- Не может быть… - ошеломлённо протянули его губы, да так тихо, что спутник повернулся к нему дабы переспросить.

Но не успел Людовик открыть рот, как Давид ударил кобылу в бока пятками и встряхнул поводьями:

- Пошла!

Лошадь резко сорвалась с места, испуганно начав бежать к дереву, не понимая что же нашло на ее апатичного наездника. Сердце Давида тем временем разрывалось на куски, в то время как широкие глаза не могли оторвать своего взора от образа, так хорошо ему знакомого. Девушка спустилась на корточки и зачерпнула из деревянного ведра миску корма из овса и ячменя, подошла к воде и начала бросать пищу в воду, наблюдая за тем, как подоспевшие белые лебеди начинают ее собирать, брызгая своими клювами по воде. Она мило усмехнулась, наблюдая за всем этим. Давид честно чуть с кобылы не свалился, только различив этот мягкий смешок. Лошадь стучала по грунту как ненормальная, то и дело поднимая в воздух столбы пыли.

- Куда вы? - поспешил следом Людовик.

Миновав весь этот путь, что казался правителю колоссальным, он спрыгнул с лошади прямо на ходу, лишь чудом не подвернув себе ногу. Спотыкаясь и задыхаясь, он налетел на девушку со спины будто маньяк, крепко сжав ее тело в объятиях и уронив голову на плечо. Прильнул носом к блестящим черным волосам и изящной шее, начав буквально дышать ею, чудом лишь не перекрывая девушке кислород.

- Меня обманули, - еле слышно лепетал он. - Меня одурачили, - крепко ее сжал, желая поглотить своим телом. - Ты живая, живая… Я тебя никогда больше не брошу, - не сдержал истошных слез, что стали медленно стекать прямо на ее волосы.

- Что вы делаете?! - испуганно воскликнул шурин, спрыгнув на землю.

- Никогда… - стал поспешно целовать ее затылок. - Никогда…

- Ваше величество! - подскочил Людовик. - Отпустите Веронику! - схватил его руки и силой оторвал от сестры.

- Веронику? - ошеломлённо взглянул на него.

Тот же развернул парализованную сестрицу к себе:

- Ты в порядке?

Вероника с ужасом обернулась и прилипла к старшему брату спиной, не в силах даже сказать что-то. Давид уронил плечи вместе с разбитым сердцем. Это была всего-лишь сестра Марики, так сильно на нее похожа со спины. Девушке было 15. Ни сказав ни слова, король развернулся и пошел к лошадям. Взял свою кобылу за узду, запрыгнул в седло и медленно пошел дальше вдоль берега.

- Ваше величество! - испугался Людовик.

Юноша быстро чмокнул сестру в висок, сорвался с места и мгновенно оседлал лошадь, догнал правителя. Тот к этому времени погрузился в себя так сильно, что перестал слышать кого-то и видеть кого-то. Душа его опустела, мысли исчезли, а застывшие на щеках слезы начинали медленно высыхать. Пустой взгляд и бледные щеки с покрывшимися пупырышками руками, говорили о том, что беседовать с королем сейчас просто нет смысла.