Король внимательно слушал.

- Я хочу удостовериться, что ни мне, ни моим сестрам Вы не навредите.

- Вам? Как я смею? Как смеют мои подданые навредить Вам?

- Ранее, люди уже оскорбляли нас.

- Как мои подданые смеют..? - протянул будто засыпая.

- Кроме того, я хочу защитить как вас, так и нас. Синие драконы возбуждают море, а к берегу прибились сирены, на юге идет война двух мнимых богов, из-за которых погибли некоторые из моих сестер. Остановите этот бой, иначе, Фортуна отвернется от Вас и всего Вашего народа, послав на эти земли хворь, способную остановить враждующих как никто другой.

- Хворь? - испугался, наклоняясь к ней. - Нет, нам не нужна хворь. Мое королевство процветает, - не удержал равновесие и упал перед ней на ладони и колени, уронив при этом корону. - Прошу, не надо посылать болезнь.

Символ власти покотился направо, скоро остановился и перевернулся, став в свое обычное положение.

- Я также не хочу болезни, но если Вы не остановите войну, мы будем вынуждены сделать это сами.

- Я остановлю всё. Я всё сделаю. Но только не хворь.

- Я буду наблюдать за тем, как Вы действуете. Если ситуация выйдет из-под контроля - Вы знаете, что случится.

- Нет, не выйдет. Я всё сделаю. У меня есть армия, есть сильное войско. Я остановлю это чего бы мне не стоило.

- Хорошо. Я верю Вам, - мягко кивнула, повернулась и направилась к выходу.

Давид проводил ее беспокойным взглядом. Когда дверь закрылась, молодой человек нашел глазами корону, подошел к ней, надел и сел обратно. Постепенно, из транса вышли и остальные мужчины, присутствующие тут. Наана с сыном сели обратно. Тот устроился на коленях:

- Мама, а кто эта тетя?

- Это нимфа, - несильно обняла его. - Она почти богиня.

- Наана, - устало начал король, - почему как только в замок попадает кто-то мифический или обладающий магией, я узнаю, что он убьет тех, кого я люблю? - взглянул на нее.

Та пожала плечами:

- В этом случае ты можешь хоть что-то сделать, дабы убийства не произошло.

Он выдохнул:

- От этого мне не легче, - подпер голову ладонью и посмотрел на дверь, которую снова открывали.

Льена тем временем решила осмотреть замок. Получасовой прогулки оказалось вполне достаточно, чтобы она случайно забрела в западное крыло на первом этаже. Тонкий слух загадочного создания уловил еле слышимую мелодию рояля. Пару секунд девушка прислушивалась, пытаясь определить откуда же льется этот сладкий мед ласкающий ухо. После, настороженно пошла на музыку. Стражи следили за ней как загипнотизированные.

Генри тем временем пытался расслабиться. В душе его царил покой, который находил выход через руки, чьи безмятежные движения порождали легкую словно пух мелодию. Неожиданно остановился, прервав развитие мысли. Устало вздохнул, положив руки на колени, протер сонный глаз и поднялся. Что-то было не то. Не то в музыке или в нем самом он не понимал. Было понятно только, что что-то не так как раньше, не так, как должно быть. Направился к ближней двери, потирая всё тот же глаз. Взялся за ручку и потянул на себя. Со спины послышался гул открытия дверей. Молодой человек обернулся. Льена только заглядывала. Встретилась с ним взглядом: - Это Вы играли?

- Да, - пожал плечами. - Я.

- Можете сыграть еще? - медленно и плавно вошла.

Без труда заперла дверь и стала возле ручки, приняв хрупкую и в тоже время нежную позу: руки ее были за спиной, а правая ножка прикрывала коленом левую, вытягивая при этом изящный носок словно длинноногая птица. Генри медленно осмотрел ее с головы до ног. Свет, падающий на сверкающие как снег волосы, платье и будто прозрачную кожу заставил молодого человека медленно закрыть свою дверь. Вернулся к лицу, все еще не отпуская ручку: - Как Вас зовут?

- Лье́на, - неспеша направилась к нему, при каждом шаге протягивая вперед носок так, будто она шла не по паркету, а по утренней траве покрытой холодной росой.

- Льена… - приклеился взглядом к этим длинным сияющим ножкам. - Боюсь перед такой красотой у меня нет выбора кроме как подчиниться, - с трудом поднял глаза и вернулся к лицу.

Его щеки начинали покрываться румянцем, а сердце значительно ускоряться.

- Ваша красота феноменальна, - с усилием сделал шаг и направился к инструменту.

Не сводя с нее взгляда подошел, сел. Девушка обошла нового знакомого и присела на один из стульев, расставленных вдоль окон, так, что Генри мог ее видеть.

- Я никогда не видела такого… - с интересом стала рассматривать рояль. - Что это? И как оно извлекает звуки?

- Это рояль, - нежно улыбнулся. - Играть на нем не так сложно как может сначала показаться, - положил руки на клавиатуру, переводя на нее взгляд, сосредоточенно вздохнул, успокаивая волнение и положил пальцы на клавиши, начал ими плавно двигать, создавая мелодию будто из воздуха.

Льена тут же начала оглядываться, пытаясь понять что происходит и откуда в самом деле появляются эти нежные как вечерний бриз мотивы. Молодой человек заметил это беспокойство краем глаза. Взглянул на нее, не прерывая музыки:

- Что с Вами?

- Откуда это? - поднялась и начала ходить из стороны в сторону, прислушиваясь к истинному источнику.

Акустика была настолько хороша, что звучали и стены, и рояль, и даже сама пыль в воздухе.

- Музыка? - озадачился. - Это я ее вызываю.

- Как? - подошла к нему, взглянула на перемещающиеся руки и двигающиеся клавиши.

Нажала на крайнюю, вызвав короткую звонкую ноту. Тут же в испуге закрыла уши руками. Генри взволнованно подскочил:

- Льена? - протянул к ней руки. - Что с Вами?

Девушка неуверенно опустила ладони. Поднесла палец к клавиатуре и снова нажала белую клавишу. Мгновенно огляделась. Звучали стены, звучал воздух, звучал сам свет. Вернула глаза на рояль. Пианист медленно сел обратно. Знакомая нажала другую клавишу, огляделась. Теперь звук был другой. Взглянула на Генри: - Это настоящее волшебство, - подобрала руку к груди и осторожно заглянула под открытую крышку. - Этот механизм сам творит музыку, - взглянула на молодого человека. - Это невероятно.

- Не сам, - слегка улыбнулся. - На нем нужно играть, - извлек мягкий аккорд.

- Но Вы только вызываете музыку. Делает он ее сам, - взглянула на струны, отошла и спокойно вернулась на свое место. - Что Вы можете сыграть на нем?

- Что Вы хотите, - перенес руки на колени, продолжая глядеть на нее. - Я могу сыграть всё.

- Вы человек, а не бог. Вы не можете сыграть всё, что угодно.

- Я хочу опровергнуть это, - улыбнулся. - Что мне сыграть?

- Сыграйте молнию.

- Молнию? - задумался.

- Да, - кивок. - Молнию.

- Молния… - взглянул на потолок, повернувшись к инструменту. - Как можно..? Придумал, - опустил глаза, положил руки и резко ударил в разных регистрах.

Разнесся резкий, неожиданный и короткий аккорд, чье гулкое низкое эхо продолжало звучать ещё пару секунд. Девушка оценила. Снова молния.

- Подождите, - протянулась к его локтю.

- Да? - прервал звучание, снял руки и посмотрел на нее.

- А сыграйте любовь.

- Любовь? Любовь бывает разная. К тому же я не смогу ее сыграть, так как я даже не понимаю что это. Я никогда не любил, - пожал плечами.

- Не любили? Как это возможно?

- В жизни возможно всё, только не всем с этим “всё” везёт.

- Тогда… Сыграйте…

- Давайте я сыграю Вас.

- Меня? - с удивлением приоткрыла веки. - Играть..? - прикрылась руками.

Этот ее вид… Эти руки, эта прозрачная ткань. Перед глазами начали вставать самые разные картины и ситуации.

- Да, - вернулся к глазам. - Или Вы боитесь?

- Меня еще не играли раньше… - неохотно убрала руки.

- Всё бывает впервые, - улыбнулся ласково, но хитро.

Повернулся к инструменту, положил на него руки, сосредоточился, медленно вдохнул и начал. Помещение залило сладковатым алым вином, опьяняя если не их обоих, то Генри с головой. Распространился нежный запах роз, чей аромат ветер пронес от сада и прямо до сюда. Прояснились облака, освещая зал словно драгоценный камень изнутри. Разделился музыкант. Его душа воспарила к потолку, вернулась к знакомой и сорвала ее с места, заставив подняться, стоя на неустойчивых и волшебно расслабленных ногах. Льена осмотрелась, придерживая себя за спинку стула. Золотые украшения стали ярче в свете и цвете, воздух наполнился доселе незаметным ароматом, а мысли… Они все неожиданно спутались будто были клубком ниток с которым заигрался кот. Они были одновременно понятны и не понятны, разумны и неразумны, одни пугали, а от других хотелось смеяться, парить.