Мисс Р. плавно погружалась в транс, а я ждал встречи с милой девушкой, что беседовала со мной в прошлый раз, и обрадовался, увидев ее лицо, как радуются хорошему знакомому. Я счел уместным и разумным сперва задать несколько вопросов, с которых начинал все гипнотические сеансы, устроить своего рода знакомство, и надеялся, что через некоторое время эти вопросы будут не только успокаивать мисс Р. в первые минуты, но и служить вспомогательным приемом при вводе в транс: если мисс Р. будет слышать привычные слова, то сможет глубже погрузиться в сон.

– Как вас зовут? – начал я.

– Элизабет Р.

Затем она снова назвала свой адрес и заверила, что не боится меня. Когда я спросил, помнит ли она, что говорила в прошлый раз, Р2 улыбнулась – да, помнит, она сказала, что не боится меня, она и сейчас не боится. Я считал совершенно необходимым делать акцент на доверии и старался словами и поведением подчеркнуть, что всецело сопереживаю мисс Р. Я часто ловил себя на мысли, что обращаюсь с ней по-отечески и разговариваю, как любящий родитель с ненаглядным ребенком.

Поскольку во второй раз мисс Р. не ограничила меня во времени, я подробно расспросил ее о болезни, которую она честно признала, и о повседневной жизни. Я, к примеру, намного больше узнал о работе мисс Р. в музее и о том, как они живут с тетей. Также, хотя я вовсе не настаивал, она поведала мне, что внушительное состояние, на которое они с тетей безбедно существовали, на самом деле предназначалось мисс Р. – покойный отец учредил в ее пользу траст, – а пока (не буду скрывать, это уже мои домыслы), ловко и предусмотрительно лавируя между адвокатами и банком, с должной заботой об интересах племянницы им распоряжается тетя. Я не силен в финансовых вопросах, а мисс Р. явно понимала в них еще меньше, но можно только восхищаться столь мудрым решением – оно уберегло мою пациентку от множества опасностей, которые грозят юной девушке, получившей огромное наследство, к тому же такой покорной и бездеятельной, как мисс Р. Не считая вскользь упомянутой детали, которая подтолкнула ее к рассказу о наследстве, я задавал самые обычные вопросы, пытаясь наладить общение с пациенткой и получить необходимые знания. И все шло как по маслу, пока я не спросил:

– Почему вы не сразу согласились на гипноз?

Девушка заломила руки и съежилась в кресле – это было так не похоже на Р2, что я вдруг ясно почувствовал: мы наконец приближаемся к сути. Минуту спустя, все еще заламывая руки, она заявила:

– Я не буду отвечать.

Она говорила резко и как будто через силу – у Р2 подобное наблюдалось впервые. Я улыбнулся про себя, предположив, что задал тот самый «неловкий» вопрос, и послушно сменил тему.

– Значит, вы хорошо спали?

– Очень хорошо. – Она расслабилась, лицо озарила улыбка. – Спасибо, что велели мне крепко спать. Я знаю, это вы придумали.

– Зачем вы так делаете руками?

Она опять сцепила пальцы в замок и все время тянула руки к лицу.

– Я хочу открыть глаза, но не могу.

– Я бы попросил вас этого не делать.

– Но я хочу их открыть, – капризничала Р2.

– Я прошу вас.

– Если я открою глаза, то смогу посмотреть на вас, дорогой доктор Райт.

– Вам незачем на меня смотреть, дорогая мисс Р., – вам достаточно меня слышать.

– Раз я не могу вас увидеть, то и слушать не буду – я так решила.

Больше я не добился ответа ни на один вопрос. Она сидела, поджав губы, нахмурившись и скрестив руки на груди. Убедившись, что продолжать бесполезно, я, как и в прошлый раз, сказал про крепкий сон и добавил, что ей следует лучше питаться, после чего без особого удовольствия разбудил пациентку. И снова мисс Р. хотела знать, что говорила под гипнозом, но на этот раз я не стал давать ей записи, а только сказал, что она разозлилась на меня и отказалась отвечать на вопросы.

– Поверить не могу! Что же вы теперь будете думать! – в неподдельном ужасе воскликнула она, а потом тихонько спросила: – Вы от меня откажетесь?

Я решил, что мисс Р. искренне сожалеет о своем поведении, и объяснил ей, что подобное упрямство не редкость, и даже пошутил – мол, в жизни она куда сговорчивее, чем во сне. Мисс Р. рассмеялась. Мы расстались добрыми друзьями, а когда она пришла на следующий день, то была необыкновенно весела и бодра, держалась непринужденно, как будто, увидев накануне мое раздражение, поняла, что я тоже человек, и прониклась ко мне доверием. Щеки девушки порозовели, она охотно говорила, я бы даже сказал, болтала. Она не только прекрасно спала две ночи подряд, но и стала (как я велел ей под гипнозом) лучше есть, а еще головная боль, которая беспокоила ее в течение нескольких лет, а в последние месяцы почти не прекращалась, вчера прошла и вернулась только сегодня утром, да и то ненадолго. Это во многом подтвердило мои предположения: головные боли и боли в спине – следствие бессонницы, и, как только сильнейшее переутомление мисс Р. пройдет, от них не останется следа. Однако я вовсе не хочу сказать, что трудности мисс Р. имели исключительно физиологическую природу и достаточно было постгипнотического внушения, чтобы девушка полностью выздоровела. Бессонницу с помощью одной-двух таблеток победил бы и Райан. Я же искренне полагал, что физические симптомы – это еще не сама болезнь и что причина, которую мы ищем, гораздо глубже, а лечение требует значительных усилий. Должен признаться, я считал, чем лучше будет физическое состояние мисс Р., тем больше она будет мне доверять и, следовательно, тем проще мне будет ее понять.

В этот раз она охотно согласилась на гипноз и без труда погрузилась в привычную дремоту. Я, как и прежде, начал с вопросов, кто она и где живет, – мисс Р. отвечала быстро, слегка улыбаясь, и мне радостно было видеть ее такой.

– Как вы решили сегодня – будете меня слушать?

– Конечно, – удивленным голосом ответила она.

– А вчера не стали.

– Я? Не может быть.

Я открыл вчерашние записи и прочел ее слова: раз она не может меня увидеть, то и слушать не будет. Пока я читал, она опять подняла руки и принялась тереть лицо.

– Можно мне открыть глаза?

– Нет, я настаиваю. – Немного помолчав, я повторил вопрос: – Вы будете меня слушать с закрытыми глазами?

– Видимо, придется, – огрызнулась она. – Вы ведь не оставите меня в покое.

Я нахмурился, на мгновение сбитый с толку ее словами. То, что случилось потом, я до сих пор считаю самым сильным потрясением в своей жизни.

Я сидел, как обычно, на стуле рядом с креслом мисс Р., придвинув к себе небольшой столик, чтобы можно было делать записи. Мисс Р. лежала в кресле, откинув голову на подушку и положив ноги на скамеечку. Помню, я смотрел на девушку в полумраке комнаты и отчетливо видел бледное лицо на фоне темной обивки и лучик света, что упал на него, пробившись между задернутыми занавесками. Лицо было слегка повернуто ко мне, губы разомкнуты в полуулыбке, глаза, естественно, закрыты. Руки, по-прежнему сплетенные, лежали на груди – прямо Спящая красавица, по-детски залюбовался я, хотя теперь не понимаю, как она вообще могла показаться мне красивой. И вдруг на моих глазах нежная улыбка превратилась в ехидную ухмылку, веки задергались, пальцы судорожно сцепились, и моя пациентка, запрокинув голову, захохотала злобным, грубым хохотом. Когда вместо умиротворенного лица мисс Р. передо мной предстала эта дьявольская маска, я успел подумать только: это не может быть мисс Р., это не она…

Несколько секунд – и все закончилось. Хохот смолк, и девушка робко повернулась ко мне:

– Пожалуйста, можно я открою глаза?

Я тотчас разбудил ее и, потрясенный уродливым зрелищем, смог только попрощаться. Думаю, она чувствовала мое недовольство, – повторюсь, я был потрясен и даже сейчас, когда пишу эти строки, прихожу в ужас. Я увидел чудовищную ухмылку дьявольского отродья, и, да помогут мне небеса, с тех пор я видел ее тысячу раз.

Мне нездоровилось, и два следующих приема пришлось отменить, поэтому снова я увидел мисс Р. только через неделю. Я поприветствовал ее и даже не понял, а почувствовал, как много мы упустили за это время: неуверенная походка, мрачный голос – передо мной опять была прежняя мисс Р. Я говорю «почувствовал», потому что, стоило мне взглянуть на нее, перед глазами тотчас возникла дьявольская ухмылка, и теперь уже я, как прежде мисс Р., смотрел на ножку стола, ковер, какие угодно предметы – лишь бы не видеть ее лица. Она же не находила себе места, призналась, что опять страдает от головной боли. Мне стоило огромных усилий погрузить девушку в транс, возможно, из-за собственного страха вновь услышать издевательский хохот. Встреча получилась короткой: я только сделал ей обычные постгипнотические внушения и тут же разбудил. Я еще не до конца восстановился после болезни и не мог работать в полную силу.