– Наконец-то! – встретил их центр возгласом. Поздоровавшись, предложил: – Присаживайтесь. Можете курить. Все в сборе, начинаем. Итак, как водится, я собрал вас здесь, чтобы сообщить пренеприятное известие.

– К нам едет ревизор?

– Ревизор уже здесь. Где он, кстати? Сан Саныч! Где вы?

– Да здесь я, здесь, – раздалось в ответ, а следом за голосом рядом со столом нарисовался буквально-таки из ниоткуда, из воздуха, подполковник в камуфлированной армейской форме. По погонам на плечах и обнаружилось, что подполковник. Среднего роста, сухощавый, со стальным взглядом – ассоциация почти моментальная, потому что глаза светло-серые, и плюс взор пристальный, точно штык, жесткий.

– Никак не привыкну к этой вашей манере. Что вы, ей-богу, все прячетесь?

– Да вы не обращайте на меня внимания.

– Как же, не обращать. Господа, представитель Особого отдела Легиона, подполковник…

– Сан Саныч меня зовут, этого довольно.

– Хорошо, пусть так. То есть, как скажете. Прошу любить и жаловать, Сан Саныч. Он нас немного проконтролирует.

– Нет, нет, никакого контроля. Не обращайте на меня внимания, занимайтесь своими делами, я даже вникать ни во что не буду. Просто осмотрюсь немного.

У Сержа тоскливо заныло под ложечкой. Уж не по мою ли душу, подумал он? Рано или поздно, кто-то должен был прийти, осмотреться вот, начать задавать вопросы. А потом, глядишь, начнут и руки выкручивать. Не успел он додумать думу, глядя на подполковника, как тот кивнул присутствующим, улыбнулся тонкими, как бритва, губами и просто исчез у всех на глазах. Растаял в воздухе, слился с пространством. Да, да, конечно, вникать он не будет. Вот как за таким уследить? И не заметишь, как во все вникнет.

– Ладно, господа, продолжаем. Короче говоря, пришел приказ из Легиона, за подписью генерал-легата Разгильдеева. В нем предписывается здесь, на нашем участке, организовать разведку боем. Что связано, как сами понимаете, с резкой активизацией противника в последнее время. Надо выяснить, что у них на уме, что они нам готовят и вообще, что происходит. Поручили нам, нашей центурии. Будем выполнять.

– Каким образом?

– Ну вот, давайте теперь подумаем, как и приказ выполнить, и личный состав сохранить.

– Мне кажется, чистое безумие, идти на них в атаку, – высказался взводный два.

– Почему?

– Понятно, почему. Людей положим, и ничего не разведаем. Что там можно разведать? Они же, как призраки, то есть, то их нет. Вон, как Сан Саныч.

Сан Саныч тут же материализовался из воздуха и погрозил, кому надо, пальцем.

– Вон, видишь.

Сан Саныч, продолжая грозить пальцем, дематериализовался, растаял, исчез.

– Но приказ есть, и его никто не отменит. Обязаны выполнить, это всем понятно.

– Понятно, конечно. Но каким образом? Ты сам что предлагаешь?

– Ну, во-первых, полагаю осуществить разведку силами третьего взвода. Вы и так впереди, и ближе всех к Бреши сидите, вам и идти недалеко. Через распадок пройдете, подниметесь наверх, до леска, посмотрите, что там и как. Сможете продвинуться дальше, хорошо, нет – нет. Главное, оценить обстановку. А остальные в это время представление на своих позициях устроят. Концерт духовой музыки. Ну, ты понял да? Поддержим, отвлечем на себя неприятеля огнем из всех орудий.

– Не пойдет.

– В смысле? Что не пойдет?

– Падь непроходима сейчас. Который день дождь поливает, болото в низине раскисло, увязнем в нем. Там нас и накроют, на кочках. Тем более, что не слышно ни фига, а эту всю хрень только на слух и определяешь. Нет, теперь идти вперед действительно безумие. Как и было правильно сказано.

– Что ты предлагаешь?

– Подождать день-два. Есть сведения, что завтра снег пойдет. Там, глядишь, и подморозит. Легче-то по морозцу через болото.

– Хорошо бы, согласен. Но у меня приказ.

– Что, там и дата проставлена?

– Так точно.

– Когда.

– Сегодня, через два часа.

– Черт! Что за фигня творится? Вот как это понимать, командир? Обычно время операции оставляют на наше усмотрение, тем более, когда она, как теперь, локальная. А приказ поступил полчаса назад, да? Сорок минут. Что на подготовку остается? Ничего. В бумаге что, весь сценарий расписан?

– Гм, я промолчу, пожалуй. Да.

– Понятно. То есть, вообще ничего не понятно!

– Что я могу сказать? Приказ подписан командующим Легионом, и нам придется его выполнять. Как есть, ничего менять мы не вправе.

– Но это же самоубийство, центр!

– Или убийство.

– Но, но, но! Я попрошу! Ну-ка, попридержитесь здесь! Не забывайте, что и у базук есть уши. Я говорю, надо просто подумать, как грамотно, по уму все сделать.

– Времени нет думать.

– Да! Времени в обрез. Поэтому давайте без лишней болтовни. Есть что сказать по делу, говорите. Нет, – сидите лучше молча.

– Хуже всего то, что мы до сих пор не знаем, как это у них работает.

– Что ты имеешь в виду.

– Ну, эти их штучки, шлепки, биты и прочая сажа. То есть, кто все запускает, как наводит, как управляет – совершенно непонятно. Лично мне непонятно. Даже когда пехота их появляется, и то ничего не ясно, что и как они делают.

– Так, может, компетентные товарищи проникли глубже нас? В суть проблемы? Может, Сан Саныч с нами поделится сведениями?

– Вот да, было бы неплохо. Сан Саныч! Вы здесь еще?

– Да-да… Лицо Сан Саныча полу проявилось из воздуха, нарисовалось, струясь и подергиваясь, точно улыбка Чеширского кота. Потом он поднял глаза, обвел всех взглядом и, уже через мгновение, явился и сам, во плоти и в полный рост.

– Сан Саныч! Что за волшебство такое? Как вы это делаете?

– Да, правда. Это ваше природное свойство, пропадать, или…

– Кое-какая склонность, конечно, была изначально, но в основном сказываются годы упорных тренировок. Постоянные упражнения в маскировке. Терпенье и труд, что называется. Ну и, конечно, путеводные примеры из классики, вам они известны.

– Сан Саныч, – поинтересовался Серж, – скажите, а вы только для нас можете стать невидимым?

– Что вы имеете в виду?

– Кошки, собачки, например?

– О, нет, животных обмануть практически невозможно. Хотя, иногда удается и их ввести в заблуждение. Но очень, очень редко. Дети природы, что вы хотите.

– А вот, скажем, чужие? От них вы можете спрятаться?

Сан Саныч воззрился на Сержа с удивлением.

– А вот это, знаешь ли, интересный вопрос. И я, честно говоря, не знаю, как на него ответить. Дело в том, что я прибыл сюда, на фронт, всего пару дней назад, и еще не успел… Но я обязательно это выясню, при первой же возможности. Очень хорошо, что подсказал. Очень хорошо.

На небольшом столике с желтой, густо покрытой масляным лаком крышкой, где у стены в ряд выстроились несколько полевых телефонов, раздался резкий, как вскрик индюка, звонок. Присутствующие, все поголовно, даже Сан Саныч, вздрогнули и оглянулись на аппарат. Единственный вид связи, по полевому проводу, доступный в здешних условиях. Как в старые суровые времена. Да и тот не слишком надежен.

– Да! – сорвал трубку с возбудившегося прибора Докучеев. – Что там у вас? Докладывайте! Я ему передам. Да!

По мере того, как ротный слушал доклад, лицо его все больше мрачнело.

– Ничего сами не предпринимайте! Ждите! – сказал он, наконец, отрывисто и, бросив трубку, обратился к Сержу. – Что там у тебя происходит? Какой-то боец застрял на нейтралке. Зачем его туда понесло, Воробья этого? Он что, не знает, что воробей не птица? Давай, разбирайся. Мигом!

Глава 6. Сам погибай, а товарища выручай.

Сплошной белый свет, а, значит, и боль, с ним связанная, в одночасье распался на фрагменты, участки и полосы. Сформированное таким образом пространство, было похоже на необъятный чертог, в ходе дальнейшей трансформации ссохшийся в объемах и превратившийся в обыкновенную больничную палату. Так ненавидимую им.

Архитектурный каприз, фрактальная галлюцинация.