"Мы найдем его! - Энн произносит эти слова весьма уверенно. - Петер наверняка узнает, как нам туда сбежать".
"Ну тебя вместе с твоим Петером Лягушатником, даже если бы он и мог вызволить нас отсюда. Ты полагаешь, что рай - это грязные улицы Плимута или Лондона. Или ты считаешь, что рай - это гнуть спину на богатых, на так называемых джентльменов, на благородных снобов, на всех бандитов, облеченных властью. Я бы разбила их мерзкие головы так, чтобы оттуда брызнул мозг".
Однако Энн уверена в том, что Отахейте действительно существует: "Рай находится где-то там за горизонтом, и если мы будем расторопны, то обязательно сумеем его отыскать".
Бетти презрительно фыркает: "Если вообще и есть рай, то он создан для мужчин. А наш рай знаешь где? Это бутылка".
Утром на среднюю палубу приходят две помощницы Обезьяны будить заключенных. Сами они спят в помещении бывшей каюты, отделенном решетчатой дверью от средней палубы. Обезьяна, которая живет на берегу, обычно появляется гораздо позже, когда женщин на четырех баржах привозят в большой каменный дом на пристани, где надо распускать старые тросы. Отсюда нельзя убежать, так как каменный дом окружен железной решеткой и вооруженные солдаты сопровождают каждую баржу так, что тот, кто осмелится прыгнуть за борт, будет немедленно сражен пулей.
Однако на пути в мастерскую и обратно к баржам подплывают торговцы на яхтах и предлагают купить джин, пироги и разные другие продукты. Они также захватывают письма для заключенных, и, когда приходит письмо какой-нибудь женщине на барже, они доставляют его за одно-два пенни. Помощницы Обезьяны и стражники устремляют взоры на грязные дома и портовые сооружения Плимута, пока это происходит, но потом получают несколько пенсов от торговцев и снова приступают к исполнению своих обязанностей. В дни, когда нет продавцов джина, настроение заключенных ухудшается и часто возникают перебранки и скандалы. Работа по разбору веревок грязная и пыльная, но для Мэри и многих других заключенных она не вызывает особых сложностей или неудобств. Незадолго до наступления темноты узниц отвозят обратно на "Дюнкерк".
Некогда корабль его величества "Дюнкерк" считался гордостью британского флота, но это было более полувека назад. Затем оно было признано непригодным к плаваниям и разоружено, и вот теперь оно стоит на рейде Плимута. Судовые палубы изменились до неузнаваемости, мачты сняты, только сам корпус содержался в порядке, чтобы морская вода не просачивалась в слишком больших количествах. Временами раскладывался крысиный яд, но он вряд ли производил сколько-нибудь значительный эффект. Когда на судне появились первые заключенные, крыс настолько приручили, что ради развлечения их подкармливали остатками почти несъедобной еды, заставляя взамен танцевать на задних лапках.
Не только крысы прокладывали себе путь с одной палубы на другую, но также заключенные додумались до того, чтобы общаться между собой таким путем. И крысы и заключенные сотрудничали настолько успешно, что за долгие годы превратили прогнившее нутро "Дюнкерка" в особый мир с многочисленными потайными ходами. В конце 1780-х годов узники носили только кандалы, а ночью их не приковывали к койкам, то есть они могли свободно передвигаться в пределах огороженного помещения, куда стражники никогда не решались заглянуть. Билл Контрабандист почти пять лет находился на средней палубе, которая соседствовала с помещением, в котором жили женщины; без особых трудностей он и его товарищи прорыли к ним лаз, и результаты были очевидны. Об этом знали помощницы Обезьяны и, разумеется, сама Обезьяна, а также начальник "Дюнкерка", пожилой, сильно спившийся унтер-офицер, которого за его маленькую плотную фигуру прозвали Винной Бутылкой. Однако он и его собутыльники вряд ли были заинтересованы в том, чтобы перекрыть потайной ход, так как среди заключенных находился некий Джеймс Кокс, приговоренный к смерти Эксетерским судом 24 мая 1784 года. Его документы по непонятной причине исчезли, но кто бы он ни был, он всегда щедро платил за то, чтобы проход к женщинам поддерживался открытым. Это был сильный человек с пышной копной черных волос, всегда носивший с собой оружие. Возможно, находились и те, кто завидовал ему, но были и заключенные, называвшие его "мистер Кокс". Во время работ на берегу он часто отсиживался в тени, разумеется щедро заплатив за это стражнику. Когда торговцы приближаются к баржам, они направляются прежде всего поближе к Джеймсу Коксу.
Много говорят о том, откуда Джеймс Кокс берет средства, позволяющие ему вести более удобное существование, чем другим заключенным. На этот счет распускают разные слухи: дескать, он был участником воровской шайки, имеющей связи в высших кругах общества, и поэтому может претендовать на известную экстравагантность поведения. Сам он ничего лишнего не говорит, но держится дружелюбно и всегда помогает, если может. Однако он так осторожен, что имеет при себе только ограниченные средства и во время ежедневных переправ на баржах приобретает совсем немного, так что жулики (а их на "Дюнкерке" немало) не решаются его обчистить.
4
Однажды, когда Джеймс Кокс проползал по проходу в женское помещение на средней палубе и поздоровался с Мэри, его сопровождали двое друзей. Один из них, ирландец Джеймс Мартин - долговязый тощий человек, который, похоже, был замешан в воровской компании; его приговорили к шести годам ссылки за кражу одиннадцати железных нарезных болтов стоимостью 4 шиллинга 6 пенсов. Его приятель и сверстник Вильям Брайент, прозванный Биллом Контрабандистом, уроженец Корнуолла, был приговорен к семи годам ссылки в Америку за то, что "оказал сопротивление представителям налогового управления, которые в соответствии с предписаниями закона хотели конфисковать имущество контрабандного происхождения". Оба друга вместе с Джеймсом Коксом занимали определенное положение в кругу заключенных. Джеймс Мартин умел читать и писать, а таких грамотных среди узников было совсем немного. Конечно, он знал далеко не совершенный письменный английский язык, но этого вполне хватало, чтобы сочинять письма для своих товарищей. Они могли сообщить своим родственникам и знакомым, где они находятся, и таким путем иногда получить несколько шиллингов; этого было достаточно, чтобы облегчить свое существование до терпимого уровня путем подкупа нужных лиц. Мартин занимается сочинением писем отнюдь не задаром, но он предъявляет весьма умеренные запросы и является значительным лицом в этом странном обществе, в котором, как в кривом зеркале, отражалась жизнь тогдашней Англии. Здесь тоже выражены классовые различия. К Джеймсу Коксу многие другие узники обращались со словом "мистер", с Джеймсом Мартином разговаривали любезным тоном, а Вильям Брайент среди воров и разбойников на "Дюнкерке" был признан своего рода шерифом, чьим приказаниям повиновались. Он имел определенное влияние на некоторых представителей власти, с которыми общались заключенные. Прошло несколько дней, и Мэри сама убедилась в том, насколько велик его авторитет.
Из Лондона прибывает комиссия для ознакомления с условиями содержания заключенных на "Дюнкерке". Всех узников - мужчин и женщин - выстроили на палубе в два ряда для осмотра, и члены комиссии в сопровождении Винной Бутылки и Обезьяны движутся вдоль рядов. Один из благородных господ, который постоянно достает понюшку табаку и держит у ноздрей шелковый носовой платок, спрашивает несколько экзальтированным голосом: "Если кто-нибудь из заключенных имеет претензии, пусть он спокойно выйдет вперед и скажет, что у него на душе".
Воцаряется тишина. Слышен лишь слабый лязг кандалов. Но вот Вильям Брайент делает шаг вперед: "Сэр, разрешите мне задать вопрос?"
Винная Бутылка подошел к нему, чтобы заставить вернуться в строй, но благородный господин с носовым платком воспрепятствовал этому пренебрежительным жестом:
"Кто ты такой и за что осужден?"
"Вильям Брайент, сэр, приговорен к семи годам ссылки в Америку за контрабанду".
"Ну давай послушаем, что у тебя на душе?"'
