— Я знаю эту легенду, — произнес, складывая нож и вилку на опустевшем блюде. — Фейри, которая помогла бедному влюбленному, но навлекла еще большее проклятие. А знаешь, почему так вышло? Потому что она сама была влюблена в него. Тебе не приходило в голову, что это был не человек?

— Кровосос? — с досадой усмехнулся Арман.

— Что за выражения. Я предпочитаю называть иначе. Да и люди придумали все за нас — вампир тоже звучит благородно. Человек вампиру не пара, но еще большая не пара — фейри. К тому же Анвен была влюблена безответно. И она сама наслала проклятие на Лейлу, сказав, что, только вынув ее сердце и заменив его сердцем потомка Анвен, что доживет до двадцать седьмой весны, он сможет обрести свою любовь. Только вот, знаешь, дорогой друг, фейри хитрые твари — у них ничего не бывает просто так. Из века в век бедный влюбленный следил за ее родом, но все дети мужского пола умирали до двадцати семи. Многие еще во младенчестве, а те, кто доживал до совершеннолетия, гибли от несчастных случаев. Но то, что гибнет в саду, можно ведь вырастить и в горшке, правда?

— Ты убил настоящих родителей Вивьена?

— Побойся богов, дорогой друг. Зачем мне это? Они сами отдали ребенка мне, когда я сказал, чем чревато неповиновение. Умерли они без меня, хотя и не были простыми смертными. Жаль, что он не помнит, как мы с ним добирались до Чикаго. Он до сих пор любит китайскую еду из забегаловок? Я отдал его Моро, которые были мне много чего должны. Много. Они берегли его, и он рос в полной безопасности, но когда пришло время, оба Моро — отец и сын — отказались выполнять договор и отдавать его. Пытались помешать. Пришлось скорректировать события. Но все равно и без этого я знал, что в этот раз точно получится. Это само провидение. Иначе как объяснить то, что ты сам привел его ко мне?

— Потому что ты мой единственный друг, к кому я могу обратиться за помощью. — Арман вскинул голову и поправился: — Был другом.

— Но остаюсь хозяином, — проговорил Крис тоном, которого Арман раньше в нем и не подозревал. — Помни, кому ты обязан жизнью. В тебе моя кровь, и ты не можешь ослушаться меня.

Арман и так знал, что не мог — древняя связь, узы-кандалы между тем, кто отдал часть себя, чтобы жил другой. В их кругу это были особые, нерушимые отношения, и если бы Крис приказал ему сидеть тут до утра, он бы не смог шевельнуться. Не говоря уже об остальном.

— Это провидение, — повторил Крис. — Иди к нему и успокой. А завтра мы все отправимся на болота, к склепу. Пора уже ей проснуться.

Арман и сообразить не успел, но ноги сами несли его к спальне. Достаточно было короткого приказа, и все — он настоящий цепной пес. Именно этого он всегда и боялся: он тогда, умирая второй раз, всеми силами отказывался от предложения Криса воспользоваться его кровью, но Крис был так настойчив, так добр с ним, что Арман сдался, прокусывая оба его запястья.

Маловероятно, что Крис уже тогда думал, что он пригодится ему, скорее, был подавлен смертью сестры и действительно не хотел, чтобы умирал еще и Арман. А сейчас… А сейчас Арман в самом деле, наверное, исполнял провидение, притащив Вивьена к тому, от чего хотел уберечь.

Когда он вернулся в комнату, Вивьен сидел на кровати, сонный и не понимающий, где находится. На Армана с порога нахлынул запах нагретой его телом постели, где еще пахло и им самим, и он, скинув халат на пол, оперся коленом о край кровати и опустился, подминая Вивьена под себя. Вивьен закинул руки за голову и потянулся, улыбаясь:

— Есть хочу.

— Позову прислугу, — сказал Арман, проводя языком по почти зажившим ямкам от укуса на его шее.

— Сейчас позовешь?

— Позже.

Вивьен обнял его ногами и застонал в губы, легко заводясь от близости и жара его тела. Арман еще тогда, в баре, когда увидел это создание, усаживающееся за стойку так, словно на кресло в конференц-зале, подумал, что такие созданы для постели. Лежать на подушках, сладко вздыхать, чувственно выгибаться, заламывать руки и кончать каждый раз как последний. Щурить сонные глаза и фыркать на какую-нибудь глупость. Арману подумалось, что встретил он его не затем, чтобы вот так просто распрощаться, притом навсегда. Слишком это несправедливо.

— А как же… Крис… Он… — пытался сформулировать мысль Вивьен, пока Арман сползал ниже, к его паху.

— Ты мне доверяешь? — замерев, спросил Арман.

— Да, — ответил Вивьен сразу.

— Тогда поверь, что ничего страшного с тобой не произойдет, пока ты со мной.

Он не знал точно, выполнял ли он приказ Криса, успокаивая Вивьена, или действительно так считал, но ему самому нужно было это слышать. Иначе ничего больше не имело смысла.

========== Скальпель в коробке из-под чая ==========

В отличие от других древних кровососов, Эния оставалась не вечным консерватором, а неисправимым бунтарем-подростком в душе. Трудно было отыскать в Чикаго еще одну такую: с выкрашенными в насыщенный бордовый цвет волосами, татуированную по шею и запирсингованную леди, одевающуюся в стиле «что нашел, в том и пошел», и без какого-либо намека на отношение к элите. Эния работала в салоне массажа в Чайна-тауне, где разминала людям ноги, но чаще всего, за дополнительную плату, доводила их до оргазма, втыкая иглы для акупунктуры в особые точки на стопе.

Когда Бес явился к ней, она как раз была занята клиентом — коротышкой-толстяком с забавными пуделиными кудрями на лобке. Это Бес рассмотрел сквозь стену из стекла, когда девушка-администратор проводила его, вымокшего и замерзшего, на диван в кабинет хозяйки. Большая комната делилась на две части — рабочую зону, где сейчас кудрявился коротыш, и сам кабинет с диваном, пуфиками, столиками, кучей статуэток и баром. Приказав Бубе лечь на коврик у фикусов, Бес завернулся в предложенное полотенце и глотал чай с коньяком. Эния, заметив его, хмыкнула и вопросительно подняла бровь. Бес закатил глаза и поджал губы, давая понять, что историю одним словом не расскажешь.

Эния вернулась к работе — коротыш изнывал, мелко подрагивая всем рыхлым телом. Вынув иглы из стоп, Эния растерла пятки ладонями и принялась разминать икры, подбираясь выше и выше и залезая на стол. Бес думал, что она подрочит бедному трясущемуся коротышу блестящими от масла пальцами, но она потянула за бретельки короткий топ, сдвигая его к животу, приподняла ладонями пышную грудь с темными торчащими сосками, глянула на Беса — он застыл, держа чашку у рта, — и наклонилась, зажимая член в ложбинке между ними.

— Ну ты видал? — поворачиваясь к псу, спросил Бес.

Мягко отстранив лапы коротыша от своих волос, Эния еще помассировала его собой, а потом додрочила двумя руками, заставляя метаться, сбивая простынь на столе, а когда он отправился в душ, покачиваясь, вышла в одних шортах к Бесу.

— Чего на работу-то приперся? — спросила, стирая масло с груди бумажными салфетками. — Ты же знаешь, где я живу.

— Я продрог, и мне негде теперь жить, — признался Бес.

— Вуд приходил? — догадалась Эния. — Понимаю. Я тебе все равно бабло переведу, дело-то ты свое сделал, хоть и не получилось потом у Шелли.

— Можно я лучше у тебя поживу? Хоть тут.

Эния завернулась в халат и кивнула в сторону душа, где шумела вода:

— Спать на кушетке, которую мне за сегодня уже трое обкончали?

— Тут диван есть. И собака у меня воспитанная.

Буба поднял голову и неуверенно стукнул по полу хвостом. Эния сказала:

— Да как хочешь. Меня ты не отвлечешь, но под ногами у клиентов не путайся, они, знаешь, мнительные, не переносят третьих лиц. Особенно когда им дрочишь.

— Только дрочишь?

— Только. Трахаюсь я для здоровья или по любви, и точно не с ними. Что с китайчонком?

Бес рассказал все, что знал, и Энию это не порадовало. Гневно глянув на коротыша, который выполз из ванной и одевался, явно никуда не торопясь, она прохаживалась по ковру с длинным ворсом, то и дело откидывая за спину густую гриву.

— Понятно, — произнесла, когда коротыш все же свалил. — Корк добился своего. Пустое, напыщенное, никчемное создание. И как я сама клюнула на него?