Занзас слабо улыбнулся, смотря, как дочь подавила вонгольский мусор одним взглядом и тяжелой аурой. Она действительно была расстроена.

Девушка фыркнула и сложила руки на груди, откинувшись на спинку дивана.

— Она должна была вот-вот прийти, — ее глаза блеснули алым от предвкушения, а потом разочарования, что встреча сорвалась.

Спрашивать, кто именно, смысла не было. Занзас понял, что дочь говорила о матери, и он бы, признаться, сам не отказался бы поговорить с той женщиной, которая так планомерно гробила ребенка. Сразу бы сдала девочку в детский дом, раз так не нужен был ребенок, а не тянула резину, мучая и себя, и ее.

— Ну и что ты там… сделал? — Занзас чуть прищурился, наблюдая за дочерью. Предчувствие толкало задать этот вопрос.

Та оскалилась, обернувшись к отцу:

— О! Звонок в службу доверия. Оператор такой хороший попался, правда слегка громкий и эмоциональный, но полный понимания и поддержки. Сказал, что мне обязательно помогут. Так проникся моей проблемой, — Вик сокрушенно качнула головой.

Савада явно выпал в осадок.

Босс Варии же рассмеялся. С плеч будто камень свалился, от простого осознания, что дочь сделала все правильно. Акула позаботится о ребенке. Поорет для начала, но он слишком честный и ответственный, чтобы вот так вот бросить — капитан и с мелким Бельфегором возился, и с Франом, а сейчас разносил всех за своих племянников.

Конечно, оставался еще он сам там, но… Акула не даст обидеть девочку и защитит ее от него, если потребуется.

А ведь Вика еще и наследница Вонголы… история могла пойти совсем по-иному пути, правильно разложи карты.

Савада вскинул голову и прикрыл ладонью глаза. Весь его вид говорил о том, что он сильно сожалел. Но ничего не мог сделать.

Сегодня был порожден еще один альтернативный мир.

И опять из-за Бовино.

***

Маленькая Вика вздрогнула и проснулась, вскакивая на диване и осматриваясь, распахнув рот.

Полумрак развеивала настольная лампа, стоявшая на краю стола около изголовья дивана. Голые стены со светлыми обоями, у входа в комнатку шкаф с покосившейся дверцей, откуда выглядывал край подушки.

За окном темно.

Она была одна.

Все было сном.

Папа всего лишь приснился.

Девочка непроизвольно всхлипнула и закусила губу, стараясь подавить просившиеся на глаза слезы — мама всегда говорила, что хорошие девочки не плачут. А еще это злит маму, и тогда она запирает Вику в ванной. Одну и в темноте.

Но ей было так больно и горько, что все было сном. Что во сне пришел папа и спас от кошмара. Что там папа ее любит. Что папа такой большой и теплый, но рядом с ним, хоть чуть страшно, но спокойно.

Девочка всхлипнула громче и обхватила себя руками, пытаясь сжаться в маленький комочек, спрятаться.

Она хотела назад. Снова увидеть папу.

Комментарий к Спешл №2. О прошлом и настощем

Заметка по поводу имени:

Викто́рия (лат. Victoria) — в римской мифологии богиня победы. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%92%D0%B8%D0%BA%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%8F_(%D0%B1%D0%BE%D0%B3%D0%B8%D0%BD%D1%8F)

Так что немного символизма)

По поводу прозвища “Акула”. В оригинале Занзас Скуало зовет “Акула-Ангел”, если перевести на наш язык. Это такие плоские акулы, которые живут на дне, прячутся в иле, питаются донной рыбой и неопасны для людей. А еще они звучат по-научному как - Squatina. Эдакое искажение и издевательство над именем Скуало, чтобы побесить того :D А еще оно звучит довольно по-женски)

(это все мое личное мнение)

Приятного чтения!

Жду ваших отзывов!)

========== Спешл №3. Туда и обратно ==========

Вик выглядела утомленной.

Занзас внимательно рассматривал дочь, но видеосвязь все равно не могла передать всю усталость, застывшую на ее лице.

В гостиничном номере был полумрак, только настольная лампа разгоняла тьму, освещая небольшое пространство и саму девушку — все-таки в Мексике было почти два часа ночи. За ее спиной мелькал силуэт Николая, который сидел на застеленной кровати и перебирал снайперскую винтовку, чистя и смазывая.

Семнадцатилетняя девушка, прижав ладонь ко лбу, просматривала записи, лежавшие на столе. Апатично переворачивала листы, и, казалось, будто совсем забыла о том, что была на связи с отцом, который уже минут десять молча следил за дочерью.

Занзас не скрывал обеспокоенность, рассматривая девочку… девушку.

Когда она начала меняться? Как давно они не виделись?

Последний раз Вик возвращалась в Италию на Рождество, больше полугода назад, после чего дочь приняла решение направиться в Америку, ведь до этого с выпуска из школы полгода со своими Хранителями, Сергеем и Николаем, наемничала по Старому Свету и северу Африки.

Их группа была успешна и удачлива — все-таки школа, Реборн и каникулы в Варии многое дали подросткам, оставалось лишь закрепить на практике. На первых порах Савада, временами и сам Занзас подкидывали детям разные задания, если тем было по пути, честно выплачивая за работу. Было интересно следить за их продвижениями и разными решениями встававших проблем.

Дети стремительно взрослели и набирались опыта в их суровом мире.

Занзас с трудом понимал, что прошло уже почти четыре года, как он встретил дочь. И если тогда это был нескладный подросток, в котором не определишь какого пола тот, то теперь перед ним сидела именно девушка.

Мягкие и женственные черты лица. Легкие и плавные изгибы в нужных местах. Чуть отросшие прямые волосы зачесаны назад, а на висках закреплены тонкими заколками.

И мужчина понимал, почему она выбрала именно Америку в качестве места путешествия. А особенно ее глухие части.

Каких-то полгода, и вот гадкий утенок стал вполне красивым лебедем.

Проблема с раскрытием встала остро как никогда.

Вик выросла.

Она с самого начала была самостоятельным ребенком, с твердым характером и принципами, позволяя только отцу видеть все слабости и принимать от него поддержку. Они стали довольно близки, и доверие было на том уровне, когда дочь могла просто и без затей рассказать о любых проблемах и волнениях, взамен получив помощь, либо порцию насмешек — зависело от ситуации.

Все-таки было забавно наблюдать за подростковыми метаниями и проблемами, но приятно ощущать, что подпускали в них настолько близко, чтобы обсуждать те.

Но теперь…

Вик изменилась.

Эти полгода, что Занзас не видел дочь…

Он будто смотрел на другого человека.

Они сильно отдалились друг от друга. Сама девочка закрылась от него. Он терял ее.

И это было… неприятно.

Неужели старик ощущал то же самое, когда сам Занзас ушел из дома? Но у них хотя бы не было таких близких отношений, точнее те были односторонними — Тимотео до самого своего конца сожалел, что потерял младшего сына, который даже уважения не проявлял к приемному отцу. По большей части дон сам был виноват в этом, не стоило прям уж все перекладывать на вспыльчивый характер сына, который сломя голову бросился в бездну, разрушая все своей яростью. Как взрослый человек тот мог поговорить, а не отмалчиваться и грустно смотреть, чем лишь сильнее распалять злость подростка.

Занзас не раз прокручивал в голове то время, обдумывая сколько дров наломал своей импульсивностью и крайней эмоциональностью, и как было бы лучше поступить после такого личного предательства. И он соглашался с мыслью, что дал бы шанс старику на объяснение, если бы тот пришел поговорить. Но Тимотео не пришел, тем самым не оставив потерявшемуся подростку выбора.

Занзас порой даже представлял, как бы поступил, если бы его дочь устроила подобный кипишь. И понимал, что в любом из случаев пришел бы для начала поговорить, расставить все по местам. Даже если бы сама девушка не хотела бы с ним разговаривать.