Мама меж тем не унималась:

— Ничего, будем надеяться, то в Большом не решат, что ты слабая здоровьем и непрофессиональная…

В ушах звенело, я не хотела это слушать. Во всем теле все еще слабость, вся ватная, как старая кукла у меня на комоде. Гутаперчивая Ася, что гнется как угодно, и сейчас не может выстоять. Хочется выгнать всех и заплакать. Не слушать всё это, никогда не слышать больше этот звенящий голос.

Но я же не могу выгнать маму, она столько для меня сделала.

— Выйдете отсюда! — донесся зычный бас из угла.

Медведем темной пугающей тенью приблизился к кровати. Я с трудом нашла в себе силы посмотреть на него. Сейчас он напоминал того монстра с фото, Роман был зол. Очень зол и я была счастлива, что не на меня.

Если он когда-нибудь решит таким взглядом посмотреть в мою сторону, я просто сразу умру от страха, как мой попугайчик от инфаркта после встречи с зубами юного Веника.

В отличие от меня, мама не потерялась:

— Что-о-о?

Ой-ой. Все в нашем подъезде знали, что когда Агнес Гирлан так тянет “о“ — это первый признак апокалипсиса. Пора бежать, рыть окопы и заворачиваться в простыню. В общем заниматься любым идиотизмом, главное, подальше от этой женщины.

Роман Медведев на свою беду этого пока не знал. А вот я тихо отполза на противоположный край кровати, на большее сил не было.

— То, — рыкнул Медведь. — Ваша дочь чуть не умерла, а вы её вместо поддержки решили устыдить.

— Асия очень крепкая девочка, как и все балерины, — гордо выпятила маленькую грудь мама. Конечно, она же тоже “крепкая девочка”. — Вы ничего не понимаете, молодой человек. В нашем деле главное репутация, особенно сейчас, когда у Аси вот-вот Большой театр.

— Я еще раз повторяю, — уже рык сквозь зубы. — Выйдите отсюда и езжайте домой. Когда Асю выпишут, я сам её привезу.

— Да кто ты вообще такой? — взъершилась она. — Что ты здесь делаешь и что тебе нужно от моей девочки?

Отлично, мама села на любимого конька. Сейчас начнет обвинять мужчин во всех смертных грехах, называть их тупиковой ветвью эволюции, животными, озабоченными только продолжением рода и осеменением как можно большего количество самок. После такой лекции все мои ухажеры исчезали без следа.

Жаль, Медведев очень приятный мужчина. В какой-то момент мне даже показалось, что он все понимает. Меня понимает, и от этого сладко щемило сердце.

— Медведев Роман Михайлович. Неприятно познакомиться. А от вашей дочери мне нужно, чтобы она была жива и здорова.

— Ася? — мама посмотрела на меня с ужасом. — Ты с ним?

А я что? Я ничего. Я не знаю. Что значит с ним? Сейчас я с ним в одной комнате, да. Неделю назад была с ним в кафе и пила кофе. Плакала с ним в обнимку на улице после нападения. Вот и все мое “с ним”.

Объяснить это взбешенной маме, увы, я просто не могу. Хочу, чтобы она ушла. Роман прав, выслушивать все это сейчас просто выше моих сил. Поэтому:

— Мам, выйди, пожалуйста. Я позвоню завтра и все объясню.

— Что? Да как ты смеешь меня выставлять? Родную мать? Ради мужика? Да я ради тебя всё бросила, растила, лучшие учителя танцев, платья…

Еще один излюбленный шлягер моей мамы. Его она начинала исполнять в те моменты, когда я пыталась выторговать что-нибудь для себя. Например, сходить на свидание или завести собаку. Последнее, кстати, у меня получилось. Помню, как гордилась этой маленькой победой.

— Мне это надоело! — рявкнул Медведь и просто закинул барахтающую руками и ногами маму на плечо. Прихватил оставленную на полу маленькую женскую сумочку и вынес из палаты в коридор.

Я рухнула на подушку и закрыла глаза. Вот это настоящий позор. Мама устраивает истерики на всю больницу. Уверена, сейчас в коридор сбегутся все сотрудники и проснутся больные.

Медведь

— Отпустите меня! Помогите! — орала женщина на весь коридор.

Роман невозмутимо шел, извиняюще пожимая плечами. Мол, что взять с малохольной? Несколько медсестричек хихикнули.

Хорошо, что хозяин медицинского центра старый спортсмен, они железо вместе тягали еще когда Медведеву и восемнадцати не было. Так что небольшой дебош всегда можно уладить. Тем более, что Роман постоянный клиент центра.

Вынес женщину в холл первого этажа и поставил у двери.

— Вы разбудили всех больных. Вот это стыдно. А то, что Ася заболела, это нормально. Она не железная. Её беречь надо, а вы только и можете, что на мозг капать. Большой, Большой, Большой. Если она сломается, что делать будете? Увещевать и говорить, как она вас подвела?

Женщина хотела что-то сказать, но Медведев остановил её жестом. Либо он сейчас договаривает, либо что-нибудь здесь разнесет.

— Я не знаю, что у вас в жизни произошло. Но так плевать на Асю не позволю. И я не хочу знать, кто надоумил её в таком состоянии пойти на работу.

Развернулся и вышел из холла. Ветром влетел на второй этаж и, раскланявшись с дежурной медсестрой, вернулся в палату к девушке. Она лежала с закрытыми глазами, но не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы заметить — не спит. Просто мерно вздыхает, пытаясь успокоиться.

— Ты как?

Медведев

— С ума сошла?

Он отшатнулся и запнулся о стул, тот покачнулся, но не упал. Асия так и лежал, закрыв глаза. На подушку по виску скатилась одинокая слезинка. Ох, лучше бы ему этого не видеть!

Эти женщины сведут его с ума. Как хорошо было до злосчастного ноября: много разных и все по обоюдному согласию. А тут зацепило и не отпускает. Сразу и сорванные планы, и безумные поступки, и бессонная ночь. Увы, бессонная не в том смысле, в котором бы хотелось.

— Ася, что ты несешь? Хватит плакать. Скажи нормально! — взвился он. — Нет, так ты не успокоишься…

Сделал единственное, что пришло в голову — подхватил на руки и поднял с кровати.

— Что ты делаешь? — возмутилась девушка, серые глаза смотрели на него с удивлением и страхом. — Я же не одета!

Ситуация смущала. На неё натянули больничный операционный халат, который прикрывал что-то только спереди.

— Ты в одеяле, — с усмешкой заметил Медведь и поволок.

Нет, не в берлогу, а на диван в углу. Устроился на нем сам и усадил Асию себе на колени. Заботливо подвернул одеяло, чтобы девушке не было холодно. Так всегда делала его мама в далеком детстве.

— А теперь рассказывай. Все, что обещала рассказывай. Про маму и что у вас с ней, черт возьми, происходит.

— Из-за меня она лишилась карьеры, — тихо ответила Асия, положив голову ему на грудь.

Так доверчиво. Медведев млел. Ему нравилось чувствовать её рядом, нравилось, как маленькая ладошка лежит на груди. Нравились эти нервные постукивания кончиками пальцев.

— С чего ты так решила?

- Она была очень талантливой балериной. Взлетела к вершине быстро, как птица. Это был талант, как говорят, от Бога. Она еще не закончила училище, а уже солировала на сцене. Еще она амбициозная, поэтому собрала вещи и уехала в Москву. Проходила просмотры во все крупные театры. В одном из них познакомилась с отцом. Я не знаю его имени. Знаю только, что он француз, приезжал на фестиваль с труппой.

— И дай угадаю, её пригласили в Большой театр, но она узнала, что беременна и все бросила, — фыркнул Медведев.

Ася приподняла голову и чуть нахмурилась:

— Откуда ты знаешь?

— Это сюжет мыльной оперы. У меня мама обожает их смотреть. Думал, в жизни такого не бывает.

— Как видишь, бывает. Она вернулась сюда, еще некоторое время танцевала, а потом родила меня и уже не смогла восстановиться. Были очень тяжелые роды. Отец, как перелетная птица, о ней даже не вспомнил. Думаю, этот человек даже не в курсе, что у него есть дочь, — выдохнула Ася. — Когда я подросла, мама сразу отдала меня в танцевальную студию. Ей сказали, что есть способности и их нужно развивать. Тогда она и начала бредить: “Ася, ты должна поступить в хореографический, стать примой, танцевать в Большом. Ася, не доверяй мужчинам, они все испортят”.