Правда, всего лишь на несколько мгновений.

А потом Пит Хоффман сорвался с места.

Он сбежал по лестнице и опрометью бросился на другую сторону улицы, где оставил свою машину. Он не слышал ни визга тормозов, ни сигналов, когда, петляя зигзагами, пересекал автомобильный поток. Отчаяние до черноты в глазах – он-то думал, что изжил это в себе навсегда.

Рюкзак Расмуса.

Было бы разумно для начала связаться с Хуаном и Ником, которые сейчас должны быть где-то возле школы.

Но ручная граната… Он собственноручно должен ее обезвредить, чтобы наверняка избежать жертв.

Машина с визгом обогнула припарковавшееся поперек такси и покатила по Васагатан – быстрее, чем обычно. Вверх к Центральному мосту, потом в южном направлении. Пит отгонял ненужные мысли и образы, которые мешали сосредоточиться. Вместо этого он попытался проанализировать другую часть разговора. Так что там голос говорил об оружии? Слухи, конечно, ходили разные. В том числе и о том, что, вопреки официальной версии, производство автоматов все-таки было запущено. Что покупатели нашлись и заказали десятки тысяч экземпляров, но потом неожиданно дали задний ход. О том, что происходило дальше, толком никто не знал. Но все предположения, теории и даже фантазии сходились в том, что несколько десятков тысяч автоматов пропали бесследно. Время от времени их якобы видели на разных этапах Балканской войны. Или в Южной Америке, в качестве базового вооружения империи наркотических баронов. Или в руках талибов в Афганистане.

Пит не особенно прислушивался к этим разговорам. Но что, если все так и есть? Пятьдесят тысяч крон за штуку – вот последняя цена, по которой шведское правительство закупало куда менее эффективные автоматы Ksp 58. На черном рынке оружие такого типа стоит еще дороже, семьдесят пять тысяч, по самым скромным подсчетам. А эта, куда более продвинутая модель, потянет больше чем на сотню. Питу не требовался калькулятор, чтобы понять, что это значит. Десять тысяч автоматов по сотне тысяч за штуку – это… девять нулей после единицы, то есть миллиард крон.

Где-то возле площади Юльмарсплан поток машин сгустился и вскоре перешел в пробку. Авария – движение на нескольких полосах перекрыли. Машина Пита оказалась зажатой между двумя соседними – бампер к бамперу – и ни малейшей возможности выбраться.

Пит уже подумывал пробежать остаток пути на своих двоих – какая-нибудь пара километров, это не заняло бы много времени. Но прежде всего надо было взять себя в руки и тщательно продумать ситуацию.

Взять себя в руки.

Они толкают его на некие действия. Но стоит им причинить вред его сыну – и Пит вообще ничего не станет делать. Игра будет сыграна. Толкать жертву вперед, не лишая ее мотивации, – таков главный принцип шантажа. Толкать – пока жертва сама не встанет на колени и добровольно не отдастся в их власть.

– Здравствуйте, это папа Расмуса. Неудобно беспокоить вас во время урока, но… скажите, он в классе?

Учительницу звали Мария, и она чем-то напоминала Питу его жену. Возможно, мягкостью характера, которую сохраняла, даже когда на чем-нибудь настаивала. Или тем, что была с Зофией одних лет. Марии страшно не нравилось, когда родители звонили во время урока. Она рассматривала это как покушение на рабочее время, свое и детей.

Так или иначе, на этот раз Мария без возражений передала трубку Расмусу.

– Папа?

Этот голос – само доверие, сама непосредственность и искренность.

– Привет, мой мальчик.

– Мы пишем, папа.

Учительница Мария и весь класс слышали этот разговор отца с сыном. Во всяком случае, реплики Расмуса.

– Что вы пишете?

– Буквы.

– Отлично. Чем больше ты будешь знать о буквах, тем лучше сумеешь ими воспользоваться, когда возникнет такая необходимость. Послушай, Расмус…

– Да, папа.

– Где твой рюкзак?

– Рюкзак?

– Да. Пожалуйста, просто ответь на мой вопрос.

– На вешалке.

– То есть в коридоре?

– Да, обычно рюкзаки висят там. Иначе Ма…

Хоффман представил себе, как его сын косится на учительницу и думает, что той наверняка не понравится, если он будет говорить о ней с папой в присутствии всего класса.

– …ну, в общем, разозлится.

Пит Хоффман облегченно вздохнул. Улыбнулся, почувствовав, как напряжение в груди отпускает.

– Зачем он тебе, папа?

– Я просто спросил. Скоро увидимся, сын. Я встречу вас на парковке возле школы.

– Что, опять?

– Опять.

– Не думаю, что Хюго будет в восторге.

Пит Хоффман дважды поцеловал мобильник, прежде чем распрощаться с Расмусом и дать отбой.

Итак, он должен развязать войну.

Выбрать криминальную группировку.

Только теперь, сидя в машине с опущенными стеклами при тридцатиградусной жаре, Пит начал кое-что понимать.

Оружия такого уровня до сих пор не было на шведском рынке. О чем, в таком случае, шла речь?

Он должен распространить информацию среди других группировок, сделать рекламу.

Именно этого они от него добиваются, но зачем?

Очевидно, кто-то хочет внедриться на рынок оружия в криминальном Стокгольме. Шире – в криминальной Швеции.

И делает это теми же методами, которые приняты в других частях света.

А именно – искусственно создает спрос, которого раньше не было.

Пытается изменить соотношение сил. Хочет быть единственным, кто предложит новый товар.

Пит Хоффман прекрасно представлял себе картину в целом. В последние годы в крупных городах участились случаи применения огнестрельного оружия. Теперь в Швеции из автоматов и пистолетов убивали в пять и ранили в четыре раза больше людей, чем во всех остальных Скандинавских странах, вместе взятых. По числу перестрелок на душу населения в Европе со Швецией могла соперничать разве что южная Италия. И Мексика по числу случаев применения ручных гранат. В те времена, когда и сам Пит Хоффман был частью криминального мира, огнестрельное оружие применялось исключительно во внутренних гангстерских разборках, как правило, молодыми, не в меру темпераментными людьми.

Количество «стволов» постоянно росло, и вовсе не потому, что одни модели устаревали и заменялись новыми. То, что так или иначе проникало в страну, оставалось и продолжало циркулировать. Гангстерская этика предписывала избавляться от оружия по завершении крупного «дела».

К тому же большинство уважающих себя криминальных группировок имело своих собственных поставщиков и свои каналы доставки. В этом плане на рынке все давно утряслось, и видеть новых игроков никто не жаждал.

И вот кто-то пожелал внедриться в уже отлаженную сеть.

И поэтому поручил Питу Хоффману создать спрос, которого не было. Заставить гангстеров, которых до сих пор все устраивало, наращивать вооружение.

Питу Хоффману предстояло изменить соотношение сил путем ввода на рынок нового игрока. Принудить гангстеров закупать неизвестное оружие из опасения, что другие сделают это раньше.

Но кто этот игрок?

Что за команда пытается вклиниться на черный рынок вооружения? И почему они не хотят сделать это без посторонней помощи? Зачем им понадобился Пит Хоффман – аутсайдер, решивший жить честно?

Две «Скорые помощи» и эвакуатор пробудили жизнь в очереди машин, и те послушно и словно спросонья сдвинулись на десяток метров. На ближайшем повороте Питу удалось наконец вырваться из этого безнадежного хаоса.

Он припарковался, заехав правым передним колесом на тротуар, в зоне, предназначенной для школьных такси. Получилось не слишком тактично, но Питу было не до вежливости.

Он сорвался было с места, но тут же опомнился и широким, размеренным шагом через школьный двор направился к низкому побеленному зданию, где занимались младшие классы.

Переступив порог, Пит вдруг осознал, что до сих пор никогда не бывал здесь при свете дня. Родительские собрания обычно проходили вечером, когда в здании не было детей. Теперь же сквозь закрытые двери пробивались голоса, словно искала выхода жизнь, запертая в тесноте кабинетов.