«Ботаник, 22»:

- Перчинка очень сильная и крутая. Я видел, все два дня она проводила в тренажерном зале с другими парнями. Я сразу был уверен, она точно выиграет этот конкурс.

Кадр из тоннеля.

Перчинка дошла до середины. Она больше не улыбалась самодовольно. Пару раз она сильно ударилась о глухую стену. Однажды в последний момент увернулась от пролетающего перед носом кинжала. Однако ей задело щеку. И красная линия пересекала всю правую половину лица.

Она дольше думала над каждым последующим шагом. Под ее ногами так же могли встретиться педали запуска.

Мы все уже не валялись спокойно на диванчиках. Все стояли на ногах, уставившись в экраны.

Ботаник держал кулаки.

Сахарок чаще смотрела на Ботаника, чем на экраны.

Топор, Бицепс, Медведь – нетерпеливо подпрыгивали. Иногда взволнованно восклицали что-то вроде:

- Ну же! Давай! Еще чуть-чуть осталось! Давай-давай!

Барби старалась затесаться в мужскую компанию и так же активно поддерживала Перчинку с этой стороны экрана.

Весельчак нетерпеливо жевал свои губы. Вот уж кто точно даже не дышал, глядя на Перчинку.

Я тоже была взволнована, но держалась чуть с краю и поодаль.

Рядом со мной встал тот парень. Без собаки.

- Как она? – спросил он, кивнув на экраны.

- Прошла большую половину пути, - прошептала я.

Впрочем, можно было смело кричать, все равно парни шумели больше. Они придумывали короткие речевки и нараспев скандировали их. Будто Перчинка могла их слышать.

- Пер-чин-ка! Думай больше – живи дольше!

- Пер-чи! Пер-чи! Ты не стой – ты кричи!

- Молодец. А Арчи почти сразу погиб.

- Пер-чи-нка! Пер-чин-ка! Шаг влево, шаг вправо, ты крута!

- Но ведь он не погиб на самом деле, - фыркнула я. – Это всего лишь шоу.

Одиннадцатый пристально посмотрел на меня таким взглядом, который невозможно как-либо трактовать или объяснить на пальцах.

Я вспомнила, что мы все еще не знакомы.

- Как тебя зовут?

- Меланхолик, - неохотно произнес он.

- А я – Малявка, - протянула ему руку, но он не ответил, только нахмурился.

- Почему такое странное имя?

- Это не имя, это глупое прозвище, - я закатила глаза и пояснила, - все из-за моего возраста. Я тут самая молодая.

- Так тебе восемнадцать лет?

- Вообще-то шестнадцать.

И хотя я очень широко и мило улыбнулась, на лице Меланхолика появился самый настоящий неподдельный ужас.

- У них совсем нет границ, - пораженно выдохнул он. – Обрекать ребенка…

- Я не ребенок.

- Ну конечно.

- Тебе самому-то сколько? Выглядишь не старше меня.

- Но я совершеннолетний.

- А выглядишь моложе, - настаивала я. – Лет на пятнадцать-шестнадцать, как мне.

- Зря ты во все это ввязалась.

- Почему зря?

Перчинка дошла до финишной линии. Ее ликованию, радости других участников - не было предела.

- Да! – неслось со всех сторон. - Молодец! Так держать! Ура-а-а-а! Гиб-гиб, ура-а-а!

Общий смех, после порции адреналина.

На экране крупно показали, как удивленно-отстраненно я посмотрела на прыгающих от радости. Я стояла в стороне и, кажется, пропустила все самое интересное.

- Ура! Я это сделала! – радостно вопила Перчинка. – Я сильнее всех! Я – молодец! Ура! Да! Да! Да! Никто не верил, а я смогла! Я круче всех!

Мы знали, что она нас вряд ли видит, но ребята активно ей отвечали и вторили ее счастью.

Однако мы с Рок-звездой почти одновременно заметили небольшой красный выступ прямо за пританцовывающей Перчинкой. Мы обратили на это внимание остальных.

- О нет, нет, нет, - испуганно зашептала Барби, - Перчик, прекрати прыгать, оглянись! Прекрати танцевать! Перчик!

Все затаили дыхание.

В замедленной съемке показали, как с широченной, довольной улыбкой Перчинка в каком-то странном танце задела локтем тот самый красный маленький шип.

Все случилось в долю секунды.

И там, и сейчас, я резко, непроизвольно, отвернулась от экрана как раз в тот момент, как десятки ножей и кинжалов разрубили ее на мелкие кусочки. Но тогда никто не воспринял это серьезно.

- Теперь вас – девять, - оповестил механический голос из холла (оно же фойе). – У вас есть шестьдесят часов для праздной жизни. До следующего жребия.

Все стояли как громом пораженные. Экраны погасли и исчезли так же быстро, как появились сперва.

Рок-звезда медленно села на табурет у барной кухонной стойки.

- Мы должны почтить ее память минутой молчания, - предложила она. – Малое, что мы можем.

- Крошка, что за драма? – хохотнул Весельчак и прошел к холодильнику. – Мы должны отметить: теперь нас на одного меньше в борьбе за миллион.

Увидев в его руках бутылку шампанского, Барби задорно подпрыгнула и, глупо хихикая, подбежала к нему.

- Абсолютно согласна с этим веселым мальчиком.

- Скажем «нет» скорби, - поддержал Бицепс.

Итак, нас стало девять и на большинство это произвело приятный эффект.

Вещи Перчинки из девчачьей комнаты исчезли в мгновение ока. Когда мы ложились спать в тот день, их уже не было. Что наводило на мысль – мы в этом доме не одни. Но кроме нас, больше никого не должно было быть.

Глава 4. Бицепс.

Нас обязали одеться в шикарные наряды, пошитые специально для каждого индивидуально. В этих пафосных, помпезных платьях и смокингах мы должны были теперь ходить всегда, если не занимались спортом или не спали.

Но обновление гардероба было не слишком масштабным. Потому такие модницы, как Сахарок и Барби, удачно имевшие схожие размеры, резво менялись и перемеривали наряды друг дружки.

- Дом выдержан в готическом стиле. В этом сезоне, - рассказала мне Рок-звезда, - они решили стилизовать нас под дом.

По правде сказать, ее обновки мне более чем нравились. Обилие черного и металлического, шелк, бархат, атлас, гипюр, заклепки, кнопки всех видов и размеров.

В какой-то момент Рок-звезда стала для меня сродни иконе. Она не наносила по три слоя штукатурки, как Барби и Сахарок. Рок-звезда (в жизни – Анжелика) выделяла достоинства и скрадывала недостатки умелым использованием косметики.

Как-то я хотела повторить ее манипуляции со стрелками от уголков глаз до висков. Но она сказала:

- Не надо, малыш. Твое лучше оружие – естественность. Ты бьешь натуральной красотой.

- Я вовсе не красивая.

- Ошибаешься. Не каждый может разглядеть лебедя в утенке, но поверь мне, у тебя все еще впереди.

- То есть?

- Я хочу сказать, - она будто искала слова у окружающего интерьера, - мне кажется, ты – единственная, кто выйдет отсюда живым.

- Да брось ты! Я не думаю, что выиграю.

- А я и не говорила про выигрыш, - загадочно-печально ухмыльнулась она. – Главный фактор победы – остаться в своем уме. А я лишь сказала, что ты выживешь.

Мне не очень понравились ее слова. Но радовал прогноз «выживешь, а не умрешь». Не то чтобы я думала, что смерти тут происходят действительные. Но не могу не согласиться, что они действительно выглядят натурально и жутко.

- Я не видела первый сезон, но говорят, там выжило три человека.

- Два.

- Всего два?

- Да. Они выжили, потому что догадались сбежать. И сбежало трое. Но на трассе под машины бросилось только двое. Храбрый и Трезвенница. Куда делась третья – неизвестно. Храброго упекли в психушку, а Трезвенница, как не парадоксально, спилась за пару недель. Кажется, она до сих пор пьет.

- Прошло ведь полтора года от первого сезона?

- Да, снимали зимой. Была сильная метель, когда Храбрый и Трезвенница выбежали на трассу. Они были легко одеты, отморозили пальцы рук и ног. Но, слава Богу, обошлось, ничего не ампутировали.