Ее муж поднялся наверх и предложил пленникам позавтракать. Однако со свойственной крестьянам скромностью, предупредил, что пища будет простой. Кларетта попросила приготовить поленту с молоком. Она знала, что это любимая еда местных жителей, и тем самым рассчитывала доставить крестьянину удовольствие. Муссолини же неприветливым голосом сказал, что ему все равно. Он находился в состоянии полного безразличия к происходящему, близкого к отчаянию. Глаза дуче налились кровью, лицо стало бледным и грязным, покрытым щетиной. Он даже не попросил воды, чтобы умыться и побриться.
Де Мария внес в комнату ящик вместо стола, его жена накрыла его белой скатертью. Кларетта ела поленту с удовольствием, Муссолини же, казалось, утратил всякий аппетит. За время завтрака он молча съел лишь кусочек хлеба и ломтик колбасы. Отложив хлеб в сторону, взял стакан с водой и сделал несколько мелких глотков, не отрывая взгляд от красных цветов на вышитой скатерти. "Правда ли, что американцы захватили Комо?" - спросил он у охранников. Услышав положительный ответ, молча кивнул головой.
Покончив с полентой, Кларетта снова улеглась на кровать. Она натянула одеяло по горло и закрыла глаза, но чувствовалось, что сон к ней не пришел. Муссолини сел на кровать и стал смотреть через открытое окно на горы.
Деревенские часы медленно отсчитывали минуты нового долгого дня.
Узнав об аресте Муссолини накануне вечером, члены Комитета национального освобождения Северной Италии и руководители Корпуса добровольцев свободы собрались на совещание в Милане.
Сведения о ходе совещания, которое началось сразу после одиннадцати вечера, противоречивы и ненадежны. Достоверно известно лишь то, что решения, принятые от имени Комитета национального освобождения в течение ночи, - не вполне правомочны. В заседании принимали участие всего шесть или семь человек. Среди них Луиджи Лонго, убежденный коммунист, много сделавший для превращения партизанского движения в политическую силу, и Вальтер Аудизио - высокий тридцати шестилетний человек с бледным лицом, бывший бухгалтер. В свое время воевал добровольцем в Испании. Он именовал себя Джованбатиста ди Чезаре Маньоли, а чаще более просто - полковник Валерио.
На заседании Комитета под влиянием более человечных и менее политизированных участников приняли решение поручить Вальтеру Аудизио доставить Муссолини в Милан. Однако затем, в более узком кругу обсуждались "подробности миссии Аудизио". Эти "подробности" заключались в том, что Муссолини следует привезти мертвым. Пальмиро Тольятти настоял на том, чтобы утвердить смертный приговор. Как Тольятти сам впоследствии объяснил на страницах коммунистической газеты "Унита", он имел полномочия принять такое решение как "руководитель коммунистической партии и вице-премьер Италии". Приговор подразумевал, признался Тольятти, что Муссолини и его министры должны быть расстреляны сразу после ареста и установления личности. Члены Комитета национального освобождения, не являвшиеся коммунистами, не были поставлены в известность о содержании приговора. Им казалось очевидным по условиям перемирия передать Муссолини представителям союзных держав. Иваное Бономи, сменивший Бадольо на посту премьер-министра, утверждал, что он никогда не слышал о таком приговоре. Влияние коммунистов в Комитете было значительным, а кое-кто из них симпатизировал членам Пьемонтского Комитета, который зашел так далеко, что разработал собственное уложение о наказаниях, согласно которому не только члены правительства Муссолини, но и рядовые фашисты признавались виновными в "подавлении свободы" и подлежали смертной казни без суда, если не сдались до начала всеобщего восстания в Северной Италии.
Для того, чтобы избежать скорой расправы над Муссолини, предпринимались три попытки разыскать его. Две - американцами и одна правительством на юге. Ни они не увенчались успехом. Приговорив Муссолини к смерти, члены Миланского комитета встали перед проблемой, как сообщить союзникам об аресте Муссолини и одновременно избежать его выдачи. Поэтому в три часа ночи в штаб союзных войск в Сиене была направлена телеграмма следующего содержания: "Комитет национального освобождения с сожалением вынужден сообщить что не имеет возможности передать Муссолини в руки союзного командования, так как по постановлению Народного трибунала он был расстрелян на том же месте, где фашисты казнили пятнадцать патриотов".
Час спустя генерал Кадорна вручил Аудизио пропуск, добытый при содействии доктора Гастони, посредника между партизанами и союзниками. Доктору выдал этот пропуск капитан Эмилио К. Даддарио, офицер связи американской армии, который участвовал в бесплодных попытках розыска Муссолини. Вот текст пропуска, написанного по-английски:
"Полковник Валерио (известный также под именем Маньоли Джованбатиста ди Чезаре) является итальянским офицером, находящимся в распоряжении главного командования Корпуса добровольцев свободы и направляется в область Комо для выполнения задания Комитета национального освобождения Северной Италии. Настоящим ему и его вооруженной охране разрешается находиться на указанной территории.
Капитан Э. К. Даддарио"
Имея на руках такой пропуск - а кроме того был ещё один с печатью Корпуса добровольцев свободы в форме пятиконечной звезды - Аудизио сел в легковой автомобиль и выехал из Милана. Было семь часов утра 28 апреля. Вместе с ним ехал Альдо Лампреди, рабочий, носивший звание полковника Корпуса добровольцев свободы. Позади легковой машины двигался грузовик. В нем находилось двенадцать партизан под командой Рикардо Мордини, который в свое время воевал добровольцем в Испании. Все пассажиры имели оружие: пулеметы и автоматы марки Беретта или Стенс. Оделись они не в гражданское платье, в каком они обычно выезжали на задание, а в неопределенного вида униформу цвета хаки. Аудизио носил длинное коричневое пальто, а на шее шарф национальных цветов Италии - красного белого и зеленого.
Машины прибыли в Комо в восемь часов. Аудизио и Альдо Лампреди выскочили из машины и быстро вбежали по ступенькам префектуры. Первым на их пути оказался Бертинелли, недавно назначенный префектом города. Ему бросилось в глаза возбуждение и нервозность Аудизио. Он сразу попросил прибывших предъявить документы. С недовольным видом Аудизио достал пропуск с печатью Корпуса добровольцев свободы, который не произвел на Бертинелли никакого впечатления, так как за последние несколько дней ему приходилось видеть множество таких пропусков. Поэтому Аудизио пришлось достать пропуск с подписью Даддарио. На этот раз необходимый эффект был достигнут. Однако, перед тем, как оказать содействие, префект захотел узнать цель миссии. о. Когда ему сообщили, что группа приехала за Муссолини, чтобы вывезти его из Донго в Милан, Бертинелли насторожился. Он понимал, что партизаны, захватившие Муссолини, не захотят лишиться права содержать столь ценного пленника и передать его каким-то неизвестным "полковникам" из Милана. Тем более, что камеру тюрьмы Сан-Доннино в Комо уже приготовили к приему Муссолини.
Нежелание Бертинелли и его окружения расставаться с пленниками было понятным. Давая позже оценку событиям этого дня, Аудизио объяснил позицию местных властей "оскорбленным чувством мелкобуржуазного самолюбия".
К десяти часам утра переговоры все ещё не были завершены. Напряженность нарастала. Аудизио не удалось уговорить ни Бертинелли, ни членов местного Комитета национального освобождения уступить его требованиям. Он стал настаивать на встрече с бароном Сарданья, но в тот момент барона не оказалось на месте и отыскать его никак не могли. Тогда Аудизио потребовал соединить его с Миланом для консультаций с начальством. Чтобы никто не стал свидетелем разговора, он приказал всем очистить помещение и для пущей убедительности яростно размахивал пистолетом. Во время телефонного разговора Аудизио с Миланом, его приятель - полковник Альдо Лампреди и командир группы сопровождения Рикардо Мордини отбыли в Донго, не поставив Аудизио в известность.
