Ультиматум, полученный от Жукова, определил все дальнейшие действия Геббельса.
1 мая после 15 часов Геббельс занялся семейными делами.
В последние пять часов, оставшихся им до смерти, Геббельс и Магда попрощались с друзьями, в том числе - с Науманном и Швагерманном. Науманн побыл с ними ещё некоторое время. Все остальные обитатели бункера готовились к прорыву через позиции русских войск, который они намеревались совершить ночью. Предполагалось с наступлением темноты попытаться пройти через фронт в нескольких местах, чтобы потом отправиться на юг или на запад. Швагерманн пришел к Геббельсу и рассказал ему о формировании групп прорыва. Группа под командованием Науманна должна была отправиться в 22 часа 30 минут. Она была одна из последних; все попытки прорыва следовало закончить до полуночи, потому что на этот час была назначена, по сообщению коменданта Берлина генерала Вейдлинга, сдача города русским. Геббельс дал Швагерманну свои последние указания. Он хотел, чтобы тела его и Магды были сожжены после смерти так же, как это было сделано с телами Гитлера и Евы. Швагерманн обещал. После этого Геббельс решил сделать своему адъютанту хороший прощальный подарок и вручил ему на память фото Гитлера в рамке, с собственноручной подписью фюрера, которое он подарил Геббельсу ещё в давние довоенные годы. Швагерманн вышел и распорядился собрать побольше топлива для погребального костра.
Большую часть оставшегося времени Геббельс потратил на то, чтобы сделать последние записи в дневнике. Эти страницы он писал с убеждением, что каждая строка будет иметь историческое значение. Всего получилось около шести тетрадных страниц, которые он передал Науманну, уже готовому немедленно отправиться в путь. Новоиспеченный рейхсканцлер не сказал в своих записях почти ничего нового. В основном это были жалобы: на то, что тотальная война начата слишком поздно; на западный мир, не желающий замечать угрозы большевизации всей Европы; на опрометчивые действия Черчилля и Рузвельта, разрушивших "национал-социалистическую Германию единственную державу, способную противостоять большевистской опасности".
Вечером за ужином Магда дала своим детям сильное снотворное и уложила в постель. После этого она дала им яд. Было около 20 часов 30 минут, когда Науманн (заместитель государственного секретаря в министерстве Геббельса), Швагерманн (адъютант Геббельса) и Pax (его личный шофер) увидели Геббельса и Магду, которые, взявшись за руки, выходили из своей комнаты. Лицо Магды покрывала смертельная бледность; она тяжело опиралась о руку мужа; Геббельс же был очень спокоен. Он обратился ко всем троим подчиненным: сначала к Науманну, а потом - к остальным, и поблагодарил их за верную службу. Его слова звучали ясно и подчеркнуто четко. Он даже попытался улыбнуться, объяснив, что они с Магдой решили избавить их от лишнего труда и самим подняться по лестнице, чтобы их тела не пришлось потом тащить наверх. Магда не смогла произнести ни слова, только протянула руку Науманну, которую тот молча поцеловал. Геббельс тоже замолчал и больше не говорил ничего. Он медленно снял перчатки, осторожно стянув их с пальцев, снова подал руку Магде, и оба стали медленно подниматься по лестнице. Науманн и остальные постояли внизу, провожая их взглядами, а потом, когда Магда и Геббельс скрылись из виду, тоже ступили на лестницу. Через некоторое время, показавшееся, по словам Науманна, невыносимо долгим, раздались выстрелы: сначала один, потом, сразу же - другой.
Науманн тоже носил в кармане ампулу с ядом мгновенного действия, которую ему вручил фюрер в благодарность за преданность; но он решил, что воспользуется ею только для того, чтобы избавиться от пыток и истязаний. Он хотел жить, потому что у него были жена и дети, о которых нужно было позаботиться. "Стоя на нижней ступени лестницы, - вспоминал Науманн, - я с беспокойством ощупал маленькую ампулу, спрятанную в нагрудном кармане. Я знал, что Магда должна была раскусить точно такую же ампулу перед тем, как её муж выстрелил ей в висок. Также должен был поступить и Геббельс: стреляя в себя (нажимая на курок), он должен был одновременно раскусить ампулу.
После того, как прозвучали выстрелы, Науманн должен был действовать быстро, чтобы успеть подготовить свою группу к прорыву. Швагерманн пошел наверх, выполнять последний приказ своего начальника. Рядом с телом Геббельса он нашел медальон, выпавший из кармана френча, в котором оказались светлые женские волосы. Это были волосы Риты, о ней вспомнил Геббельс в последнюю минуту своей жизни.
Швагерманн облил тела бензином и подождал, пока пламя разгорится. Но времени уже не было; как только пламя охватило тела, он бросился вниз, в бункер.
Было около 9-ти часов вечера 1 мая. Перед смертью Геббельс распорядился взорвать бункер, когда все его покинут, и Швагерманн попытался исполнить его приказ, но едва не погиб под обстрелом, сметавшим все с лица земли и бросил эту затею. Тем временем пламя едва лизало обгорелые тела Йозефа и Магды, а потом, придавленное легким туманом свежей весенней ночи, постепенно потухло совсем.
Рано утром пришли русские военные. Они осторожно спустились в бункер с автоматами наготове и тщательно обыскали его, заглядывая во все комнаты и не находя ничего, кроме мусора и мертвых тел. Потом они поднялись по лестнице в сад рейхсканцелярии и увидели там, в воронке от взрыва, труп Йозефа Геббельса. Одна его рука, обугленная и скрюченная, была поднята вверх, как будто приветствуя победителей.
Солдаты не тронули тела и не стали их хоронить, пока не прибыли специалисты по опознанию. Они привезли с собой Фриче, который перед этим без особых приключений попал в плен, и ему пришлось принять участие в неприятной процедуре идентификации трупов. Сделали фотографии - последние в карьере этого человека, запечатленного при жизни на бесчисленном множестве снимков. Эти последние изображения Геббельса выглядят ужасно.
Потом трупы Геббельса и его жены закопали в изрытую и перепаханную взрывами землю завоеванного города. Ни один человек не может теперь сказать, где лежат их тела.
3. Муссолини
РОЖДЕННЫЙ ДЛЯ НАСИЛИЯ
Бенито Муссолини прославился не только тем, что был дуче - вождем итальянских фашистов, но и как любитель насиловать женщин.
Будучи подростком, он изнасиловал бедную девушку Вирджинию. Отнюдь не проститутку, а просто "бедную", как он писал в своей автобиографии. "Но она имела приятный цвет лица, - продолжал Муссолини, - и была довольно хорошенькой... Однажды я поднялся с нею наверх, бросил её на пол за дверью, и она стала моей. Девица поднялась с пола, плача и оскорбляя меня в промежутках между всхлипываниями. Она заявила, что я её обесчестил. Возможно, так оно и было. Но что это за честь?"
Муссолини родился 29 июля 1883 года в Варнано-дей-Коста, старой деревушке, лежащей на вершине холма, в селении Довиа близ местечка Предаппио. Он появился на свет в два часа дня в воскресенье.
Его отец был кузнецом, и сын всегда гордился этим. "Я человек из народа, - любил говорить он. - Я понимаю народ, потому что я часть его". В 1936 году стену сельского дома вмонтировали мемориальную доску, которая сообщала прохожим: "на этой ферме жили и работали предки Муссолини крестьяне". Однако они принадлежали к классу, который дуче впоследствии стал презирать - "мелкой буржуазии". Его дед владел фермой, на которой родился его отец - лейтенант национальной гвардии. Мать Муссолини, Роза, школьная учительница, тихая, религиозная женщина, нежная и добрая. "Уважаемой всеми, - как писала после её смерти выходившая в Форли газета "Пенсьеро романьоло", - за её добродетели, а также за любовь и ум, которые она проявляла, выполняя свое благородное призвание". Розе приходилось во всем экономить, да иного и быть не могло, ибо её муж Алессандро, квалифицированный кузнец и владельцец молотилки, не очень-то интересовался работой и большую часть времени уделял не наковальне, а политическим дискуссиям. Он нигде не учился, но нельзя сказать, что был необразован: в нем чувствовался ум. Он писал статьи в различные социалистические журналы, а также в местную прессу - республиканскую "Пенсьеро романьоло". Его сыновья впоследствии рассказывали, как он целыми часами читал им отрывки из политических произведений, которые они не понимали. Подобно многим жителям Романьи, этой красивой гористой области Италии, лежащей между Тосканой и Эмилией, Алессандро фанатично придерживался своих политических взглядов и страстно отстаивал их. Он начал свою деятельность в Предаппио, в местном отделении Интернационала и, как и его отец, сидел за свои убеждения в тюрьме. Старшего сына Алессандро назвал Бенито по имени мексиканского революционера Бенито Хуареса, руководителя кровавого восстания против императора Максимилиана, и дал ему также два других имени - Амилькар в честь анархиста из Романьи и Андреа в честь Андреа Коста, одного из создателей Итальянской социалистической партии.
