Доктор Науманн тоже убеждал Магду спасти себя и детей. После второй сильной бомбежки зданий министерства часть персонала была переведена в разные служебные помещения, а семья Геббельса оказалась на островке среди реки, где устроены домики для лебедей. Стараниями доктора Науманна к острову пригнали баржу с запасом провизии на несколько месяцев. План доктора состоял в том, что после крушения власти Гитлера Магда с детьми переберется на баржу, где и переживет первое смутное время, чтобы потом сдаться оккупационным властям. Геббельс одобрил план и убеждал жену согласиться с ним, но Магда не хотела ничего слушать. Ее преданность фюреру и рейху была непоколебимой, и её пугала мысль об ужасных издевательствах, которым могут подвергнуться в плену её дети и она сама. Она решила расстаться с жизнью и в первую неделю апреля переехала обратно в город, чтобы занять свое место рядом с мужем и фюрером.

Тем временем Геббельс, как уполномоченный по обороне Берлина, делал все возможное, чтобы подготовить город к последней решительной битве. Все его подчиненные работали на своих местах, пока позволяли условия, а после, получив автоматы и фаустпатроны, вышли на улицы, как и многие берлинцы, чтобы оборонять свой город "до последней капли крови". Так приказывал Геббельс, и он всерьез надеялся на победу, не учитывая того, что большинство горожан благоразумно предпочтет пережить крушение фашистского рейха. По приказу Геббельса по всему городу были устроены баррикады. Новость о том, что западногерманские города встречают союзные войска белыми флагами, вызвала у него презрительную усмешку: "Если хоть на одной улице Берлина появится белый флаг, я, не колеблясь, прикажу взорвать всю улицу, вместе со всеми жителями! В этом меня полностью поддерживает фюрер". Из персонала министерства пропаганды был сформирован отдельный батальон "Вильгельмплатц" под командой Вернера Науманна.

В течение апреля в окружении Гитлера широко обсуждали вопрос о том, должен ли фюрер оставаться в Берлине. По воспоминаниям Науманна, Геббельс советовал фюреру отправиться на юг Германии и там принять на себя командование войсками. Земмлер, напротив, сообщал, что Геббельс убеждал фюрера терпеливо выжидать в Берлине и, если понадобится, умереть в столице, бывшей так долго символом его могущества. Похоже, что Гитлер и сам склонялся к этой мысли, не желая слушать тех, кто советовал ему укрыться в Баварии, чтобы организовать там сопротивление врагу. 20 апреля состоялось совещание по этому вопросу, выступая на котором, Гитлер ещё допускал возможности устроить в Альпах укрепленный район и руководить оттуда войсками, приняв на себя командование вместо фельдмаршала Кессельринга. Тогда же он назначил гросс-адмирала Деница главнокомандующим Северной группировки войск, со штаб-квартирой в городе Плен, земли Шлезвиг-Гольштейн.

На совещании, кроме Гитлера и нескольких военачальников, присутствовали шесть высших партийных руководителей: Геббельс, Борман, Шпеер, Гиммлер, Геринг и Риббентроп. Геббельс по-разному оценивал участников конференции: Геринга и Риббентропа он презирал; Шпеера ценил за его трудолюбие и организаторские способности, но с усмешкой относился к отсутствию у него жажды власти; за маневрами Бормана и Гиммлера всегда следил с повышенным вниманием. Оба были могущественны: Борман, как самое близкое доверенное лицо фюрера, а Гиммлер, как командующий войсками СС и министр внутренних дел. С последним Геббельс не прочь бы был завязать тесные отношения. В феврале 1945 года он имел долгую беседу с Гиммлером в санатории "Хоэнлихен", в 40 километрах севернее Берлина. На этой встрече обсуждалась, по некоторым сведениям, возможность формирования нового правительства, в котором Геббельс должен был стать канцлером, Гиммлер главнокомандующим вермахта, Борман - руководителем партии, а Гитлеру отводилась роль "вождя народа". План не был осуществлен, и Гиммлер остался в ожидании новых возможностей.

Земмлер так охарактеризовал отношения между Геббельсом и Гиммлером: "Геббельс явно не переносил Гиммлера, хотя по работе они отлично ладили друг с другом. Дело в том, что Геббельс приходил в ужас от "неэстетичных" людей, к которым, без всякого сомнения, принадлежал Гиммлер. Его "азиатский профиль", короткие толстые пальцы и грязные ногти - все вызывало у Геббельса отвращение. Ему был противен радикализм Гиммлера и скотские методы, которыми он пользовался для достижения цели".

Привязанность Геббельса к Гитлеру в эти последние месяцы стала даже более горячей, чем во времена захвата власти, когда фюрер был частым гостем в его доме. Граф Шверин фон Крозиг записал в своем дневнике рассказ Геббельса о том, как он пытался поднять настроение фюреру, приводя ему выдержку из "Истории Фридриха Великого" Карлейля: "Во время Семилетней войны бывали такие "черные периоды", когда одна плохая весть едва не обгоняла другую". Великий король, - говорил Геббельс, - как и Гитлер, носил с собой ампулу с ядом, который можно было принять в любой момент. Его русский противник доставлял ему ужасные неприятности, но король среди всех невзгод не забывал обмениваться письмами с маркизом д'Аргенсоном, содержавшими образцы высокого красноречия и благородного мужества.

Гитлера вдохновляли цитаты из этих писем, которые с благоговением в голосе читал ему его министр пропаганды.

Там же говорилось об избавлении (это место Гитлер всегда слушал особенно охотно), пришедшем к королю в час его величайшей нужды: внезапно умерла русская царица Елизавета и на престол взошел Петр Третий, бывший другом и почитателем Фридриха. Прослушав этот пассаж, Гитлер приходил в хорошее настроение: в его глазах блестели слезы умиления.

Помимо чтения Карлейля, фюреру хорошо помогали гороскопы, составлявшиеся для него лично и для рейха. У Гиммлера для этих целей имелся специальный исследовательский отдел.

17 апреля 1945 года состоялось последнее совещание сотрудников министерства. На нем присутствовало всего около пятидесяти человек. "Министр, - как вспоминал Земмлер, - покинул зал с бледным лицом и сияющими глазами, а оставшиеся не могли понять, что все это значит и как им себя вести: просто посмеяться - или выругаться от души!"

Спустя день жена Земмлера с ребенком покинула Берлин с одним из последних грузовиков министерства, отправлявшимся на юг; он отдал ей свой дневник. Через несколько дней состоялся ещё один отъезд. Мать Геббельса, которой было уже восемьдесят лет, до этого все ещё жила в Берлине у своей дочери Марии. Ее отъезд откладывали со дня на день, потому что ребенок, родившийся у Марии в январе, был ещё очень мал, а её мужа ранили в руку. Настал день, когда задерживаться дольше стало просто невозможно; никакого транспорта уже не было, и старухе пришлось покидать горящий Берлин пешком, опираясь на руку своей дочери. Ои путешествовали три месяца; раненый Киммих толкал перед собой тачку с пожитками, удерживая её здоровой рукой.

19 апреля, накануне дня рождения Гитлера, Геббельс произнес свою последнюю речь по радио. Он попытался внушить слушателям надежду, но его слова невольно звучали как прощание человека, ожидающего скорой смерти рядом со своим фюрером.

22 апреля Гитлер собрал свой штаб, на заседании которого в последний раз обсуждалось "создавшееся положение". Во время беседы им овладел очередной приступ бешенства; он полностью потерял контроль над собой и никак не мог успокоиться, а собравшиеся сидели вокруг, не говоря ни слова, объятые ужасом. Он проклинал своих злобных врагов, а с ними - и немецкий народ за его подлость и трусость, за его предательство, из-за которого он погибает здесь, под развалинами Берлина. Три часа подряд он бушевал и грозился, не слыша в ответ ни единого возгласа возражения. Потом совершенно внезапно успокоился. Стало тихо. Это был последний взрыв чувств, во время которого сам Гитлер осознал всю тяжесть своего положения. Геббельс не присутствовал при этой страшной и мерзкой сцене и узнал о её результатах позже, из сообщения радио, передававшего приказ фюрера: "Берлин оборонять до конца; фюрер остается в столице и сделает все, что можно сделать".