В просторном помещении по углам были расположены небольшие столы для приглашенных, в центре - круглый стол, накрытый примерно на 15 приборов. Вместительные деревянные кресла обиты кожей. Повсюду - большие букеты цветов. На всем отпечаток чего-то сельского, какой-то безыскусной простоты. Массивные стены, высокие потолки, прочная мебель - все создавало впечатление чего-то надежного, незыблемого.
Фюрер располагался перед окном, лаконичным жестом указывал двум "счастливчикам" места рядом с собой: одному слева, другому справа; остальные садились, кто как может, не было никакого протокола, который регулировал бы порядок присутствия.
Обед начинался часто без всяких закусок, с почти монастырской простотой - это обычная, повседневная еда заурядной немецкой семьи. Здесь, за столом фюрера, пища, наверное,была проще, чем в обычных домах. Начинали по немецкому обычаю с супа, прозрачного и горячего, который подавали очень быстро. Так требовал фюрер: он не любил ничего холодного и не терпел ожидания.
Раз в неделю в рейхсканцелярии, как и позднее в бункере, за столом диктатора ели - по введенному им обычаю - только одно блюдо, "большой горшок" овощного супа. Без колебаний Гитлер угощал им своих гостей, которым следовало понимать, что в эти трудные годы Германия должна выбирать между пушками и маслом. В другие дни для них подавали одно мясное блюдо: большей частью вареное мясо с зелеными овощами и неизменной картошкой.
Фюрер приходил в восторг от испеченной в печи картошки с салом, на которую щедро лил постное масло. Еда была проста, но по качеству безукоризненна. Так, овощи к столу доставлялись с грядок, на которых растения поливались доставляемой с гор родниковой водой.
Ел фюрер быстро, - за пять минут завтракал, за двадцать - обедал, - но держать себя за столом не умел: опираясь левой рукой на поручень кресла, он ставил правый локоть на скатерть и, наклонившись, быстро подносил пищу ко рту, и, почти не прожевывая, поглощая огромные куски. У себя в Бергхофе он мог без всякого стеснения есть икру ложками, предлагая в то же самое время гостям отмеренные кусочки вареной рыбы.
От гостей требовалось, чтобы съедали все, что дают. Слуги имели распоряжение не уносить тарелки с остатками пищи - продуктов в Германии не хватало, фюрер не забывал об этом.
ПЛАТОНИЧЕСКАЯ ЛЮБОВЬ
Первая любовь Гитлера оказалась безответной. Девушку, которая была на два года старше его, звали Стефани. Высокая, стройная блондинка с ясными и выразительными глазами, со свежим лицом.
Первая встреча произошла в начале лета 1905 года. Гитлер был поражен, когда увидел её прогуливающейся в Линце с матерью по респектабельной Ландштрассе. Она была прекрасно одета - сразу видно, что и из хорошей семьи. Отец Стефани, высокопоставленный правительственный чиновник, умер несколько лет назад, оставив вдове значительную пенсию.
С тех пор Адольф каждый день в в пять часов стоял на углу Ландштрассе, ожидая, когда появятся мать и дочь.
Поведение шестнадцатилетнего юноши было скромным, "совершенно в границах морали... и абсолютно нормальным. Ничего не случилось", - так напишет позже верный друг Адольфа Гуcтав (Густль) Кубицек. Молодой человек так стеснялся, что долго запрещал своему товарищу любые попытки выяснить, кто такая Стефани. Девушка казалась ему идеалом расового совершенства, воплощением тевтонских добродетелей, настоящей немкой. Адольф не делал никаких попыток сближения. Он предпочитал любить Стефани издалека, выражая свои чувства в лихорадочной интеллектуальной активности. Адольф вел пространные морализирующие разговоры, в которых с юношеским пылом осуждал все формы секса. "Он не допускал даже мастурбации", - писал его друг.
Итак, Адольф в своем воображении идеализировал образ Стефани, воздерживаясь от личного знакомства. Перед Кубицеком юный Гитлер рисовал картины сельской идиллии: деревенская усадьба, хозяйство, идеальная семейная жизнь и, разумеется, дети. Много детей. Ибо для Гитлера, по словам Густля, предлагать женщине руку и сердце можно только для того, чтобы иметь детей. Но сейчас он пока ещё не овладел никакой профессией и, следовательно, не мог жениться.
Естественно, юная особа и не подозревала о существовании молодого человека. Стефани окончила лицей для девочек, обладала неплохим голосом, пела и очень любила танцевать. Ее часто видели в обществе молодых красивых офицеров. Особенно настойчивым Гитлеру казался один из них, но Густль, быстро установил, что это был брат девушки. У дико ревновавшего Адольфа несколько отлегло от сердца, но личная жизнь Стефани сводила его с ума. Чтобы спасти её от неотразимых лейтенантов, он разрабатывал детальный план похищения красавицы.
Адольф, на словах так презиравший все устои бюргерского общества, сразу же вспоминал о них, когда Кубицек предлагал ему заговорить с девушкой. "Но я ей не представлен!" - сразу же ответствовал он. Энтузиазм юноши был так велик, что он серьезно опасался, в случае знакомства "упасть в обморок".
Как-то раз Стефани, равнодушно проходя по улице, отвела глаза в сторону, увидев беспокойно ожидающего её Гитлера. Его отчаяние не имело предела. "Я не могу это больше терпеть! Я положу этому конец!" - сказал он Кубицеку и стал разрабатывать планы самоубийства, считая, разумеется, что девушка должна умереть вместе с ним.
Во время одного из праздников Стефани участвовала в торжественном выезде и, разбрасывая в толпу цветы, случайно кинула один цветочек Адольфу. Он засиял от счастья и с экзальтацией заговорил о совместном будущем с красавицей. Цветок юноша постоянно носил с собой в медальоне.
Уезжая в Вену, Гитлер абсолютно не сомневался, что Стефани спросит о нем Кубицека (абсурдная, конечно, мысль). В этом случае друг должен был ответить: "Он не болен, а уехал в Вену, чтобы стать художником. Когда он закончит свое образование, то в течение года, разумеется, станет путешествовать за рубежом. А через четыре года вернется, чтобы просить вашей руки. Если вы согласитесь, то сразу же будет предпринято все необходимое для заключения брака".
Эта длившаяся более четырех лет страсть молодого Гитлера так ничем и не кончилась.
РЕАЛЬНАЯ ЖИЗНЬ
НЕ ЗАСТАВИЛА СЕБЯ ЖДАТЬ
После смерти матери в 1907 году, Адольф уезжает в Вену, где начинает испытывать, по его собственным признаниям в книге "Майн Кампф", серьезные материальные затруднения. Гитлер меняет места жительства; у него нет определенного занятия, профессии. Он ночует в прибежищах для бездомных, а днем посещает кафе, где общаются бедные интеллектуалы.
Как вспоминал Густав Кубицек, Адольф соблазнял, провоцировал женщин, но проявлял странную сдержанность, холодность и отсутствие эмоций по отношению к прекрасному полу. Кубицек пишет: "Как-то мы отправились с Адольфом на поиски комнаты. В одном из домов нас приняла дама средних лет в великолепном дезабилье. Обращаясь преимущественно к Гитлеру, она показала комнату, которую намеревалась сдать. "Нужно убрать одну кровать, чтобы мой друг мог поставить пианино", - заметил Адольф.
Дама не скрыла своего разочарования. Ей почему-то явно хотелось, чтобы комнату занял сам Гитлер. Узнав, что у него уже есть жилье, - она стала советовать, чтобы он оставил свою комнату мне, а сам перешел к ней. Внезапно пояс её одежды сам собой развязался, так что стали видны кожа, лифчик и некая волшебная ложбинка. Перепуганный Адольф схватил меня за руку и бросился на улицу с криком: "Бежим, это проститутка!"
Адольф в то время курил (по некоторым данным, до сорока сигарет в день), любил жирную свинину и носил бородку, которая делала его похожим на еврея. Якобы именно в одном из кафе молодой человек свел знакомство с женщиной, посвятившей его в прелести физической любви. И вроде бы после этого Адольф бросился наверстывать упущенное. Гитлер между двумя кружками пива атакует ласковых и недорогих гретхен, выбирая тех, которые им восхищаются.
В Майдлинге ему приписывают флирт с одной молочницей из Оттакринга, а на следующий год, переехав в общежитие Бригиттенау, Адольф, по слухам, имеет успех у француженки из кабаре Пратера. В это время он ещё не особенно разборчив: кое-кто считает, что у Гитлера была связь с еврейкой, заразившей его сифилисом, - событие, вполне подходящее для объяснения глубокой ненависти фюрера к "избранному народу".
