Увлечение Адольфа Гитлера молоденькой девушкой зашло настолько далеко, что, когда капитан Фриц Видеманн (некогда, во время Первой мировой войны, командир Гитлера, а потом - его адъютант и эпизодический дипломатический сотрудник) возвратился из Лондона, где выполнял чрезвычайно важное задание и встречался с лордом Галифаксом, поспешил в Бергхоф, к Гитлеру, чтобы информировать его о результатах своей миссии, ему сказали, что фюрер занят и не может его принять! И чем же? Что могло так занимать Гитлера, чтобы он пренебрег сообщением о крайне натянутых отношениях с Англией? Фюрер прогуливался по зеленой травке с мисс Юнити Митфорд!
Гитлер, вероятно, ценил её крайнюю простоту и невинность - ведь Юнити никогда не испытала ни одной серьезной любовной истории.
Диана Мосли тоже восхищалась Гитлером, и одно время была почти так же близка к нему, как и её сестра Юнити. Она присоединялась к ним и другим видным нацистам во время ланча и вечерних парти в простой мюнхенской траттории на Шеллингштрассе. Диана вспоминала: "Я не находила его особенно привлекательным для женщин... У него был шарм великого умницы и, конечно, имелся ещё невероятный дар речи. Речи Гитлера, - как и у Ллойда Джорджа, который, я думаю, имел много общего с ним, - отличались исключительной эмоциональностью. Она была абсолютно бессознательной и, может быть, в ней проглядывалось нечто сексуальное... Люди стараются сейчас показать, будто он смотрел на Англию её (Юнити) глазами, но я считаю это абсолютной чушью. Люди не настолько просты. Он был невероятно блестящей, умной личностью, и никто не мог провести его за нос. Мысль о том, что если какой-нибудь англичанин входил в его комнату, то это уже была для него Англия, нелепа..."
Леди Мосли счтала Гитлера некоей разновидностью немецкого буржуа, который живет в маленькой квартире и проводит много времени в ресторанах. Она вспоминала, что Адольф любил собирать вокруг себя компанию, стимулирующую его мысли. "Еще один нонсенс, - считает Диана, - будто он всегда окружен охранниками, готовыми в любой момент выхватить пистолеты. Гитлер верил, что в Мюнхене он является всего лишь частным лицом. Он не считал, что кто-либо проявляет к нему особенный интерес, пока он там находился... Он был человеком настроения, временами болтлив, иногда мрачен и молчалив. Полной чепухой является утверждение, будто он всегда произносил длинные монологи, так что никто больше не мог и слова вставить. Гитлер любил беседу, обмен репликами, и если Юнити вставляла какое-нибудь меткое замечание, ему это очень нравилось".
Леди Диана находила особый интерес в том, чтобы быть возле фюрера ведь все зависело от воли этого человека. Вечером, когда посыльный приносил фюреру дневные новости, её возбуждала возможность стать свидетельницей того, как он именно в этот момент формирует течение событий, истории. Юнити была с ней солидарна..
Брак с сэром Освальдом Мосли - второй для Дианы. В то время, когда Мосли ухаживал за её сестрой Юнити, число британских чернорубашечников, имевших членские билеты, доходило до миллиона. Это была впечатляющая сила и попасть в партию считалось престижным. Первые успехи тоталитаризма давали о себе знать - Гитлер создавал рабочие места, строил в своей стране отличные дороги, возрождал настоящее экономическое чудо. Муссолини также "творил чудеса" для своей страны.
Оставив известного промышленника Гиннесса, Диана вышла замуж за перспективного политика. По странным причинам, которые так никогда и не были прояснены, нацисты не устанавливали прямых отношений с британскими единомышленниками. Гун утверждает, что Юнити устроила свадьбу своей сестры с сэром Освальдом Мосли в Мюнхене, но не в квартире Гитлера, а у одного из его друзей. Гитлер не был свидетелем, но пригласил молодых к себе на ужин. Он беседовал с Мосли, о котором позже снисходительно заметил: "У этого парня очень много доброй воли". А Юнити услужливо поддакивала: "Мой зять, мой фюрер, должен ходить к вам в школу".
Гитлер воспринимал Юнити Митфорд очень серьезно. Он подарил ей, как было сказано выше, партийный значок национал-социалистов, что для иностранки крайне необычно, послал ей свой портрет в серебряной рамке, который она повсюду показывала и ставила на свой ночной столик, даже когда путешествовала в спальном вагоне. Гитлеру, который знал о Великобритании только из альманах военно-морских сил "Джейн", Юнити рассказывала о своей стране много такого, чего он не знал. Она отнюдь не была последним человеком в Англии: её представляли ко двору, она часто встречалась с Чемберленом, Уинстоном Черчиллем, лордом Ротермиром, Антони Иденом и другими знаменитостями политического истэблишмента. В словах Юнити было много такого, что импонировало Гитлеру: английское правительство якобы не представляет страну... в Британии существует сильное националистическое течение... одни только евреи хотят войны и покупают голоса политиков, включая Черчилля, которого Юнити называла могильщиком Британской империи... английская молодежь восхищается немецким вождем... объединившись с Англией, Германия могла бы вместе с ней править миром.
Эти рассказы восторженной девочки служили для Гитлера неопровержимым доказательством правильности его политического инстинкта. Автомобиль Юнити украшали два флага: со свастикой и английский - "Юнион Джек". Она утверждала, что выкует неразрушимый союз между немецким фюрером и английским королем - Господином Суши и Властелином Морей. Она была убеждена в своей миссии и говорила: "Уже мое имя, Юнити, тому залог. Оно обозначает единство".
Имел ли Гитлер реальное намерение жениться на Юнити Митфорд? Хотя бы для того, чтобы соединением кровей мистически укрепить будущее объединение мировой англо-германской империи? Или же он давал девушке повод тешиться обманчивыми надеждами? Во всяком случае, близость между ними имела как будто не столько физический, сколько политический характер. Так, Юнити официально хвасталась, что Мюнхенский договор был заключен именно благодаря ей, как, впрочем, и договор об ограничении военно-морского флота; она клялась берлинцам, что её отчизна, Англия, никогда не пойдет войной против Германии.
Но наступило 3 сентября 1939 года, день, в который Англия объявила войну Германии. Еще за год до войны в нацистской клинике, где Юнити лечилась от пневмонии, она обронила: "Если будет война с Англией, меня не будет". Теперь в своем обращении к нации Чемберлен заявил, что его страна находится в состоянии войны с Германией. Мир Юнити рухнул. Уже через час после объявления войны по радио она разыскала мюнхенского гауляйтера Адольфа Вагнера и передала ему большой запечатанный конверт, адресованный Гитлеру. Прежде чем переговорить с фюрером, находившимся тогда в Польше, Вагнер, разумеется, вскрыл конверт. В нем находились партийный значок, подарок Адольфа, фотография с его посвящением и мелодраматичное послание: "Я разрываюсь между моей лояльностью к вам, мой фюрер, и своим долгом как англичанки... Оба наши народа рухнули в одну и ту же пропасть... Один увлечет за собой другой... Моя жизнь больше ничего не стоит".
Узнав от Вагнера о содержании конверта, Гитлер, просил его найти и успокоить девушку, но тот не смог её найти. Только во второй половине дня 4 сентября мюнхенской полиции стало известно, что вчера вечером на скамье Английского парка была найдена неизвестная с тяжелыми ранениями. Врач из хирургического отделения клиники на Ореховой улице показал, что молодая женщина, не имевшая при себе никаких документов, два раза выстрелила себе в голову. Одна из пуль застряла в черепе и парализовала нервную систему. Состояние самоубийцы безнадежное. Вагнер установил, что это действительно была Юнити Митфорд. Гитлер приказал, чтобы Юнити лечили самые лучшие врачи за счет государства. Больной занимался знаменитый профессор Магнус. Он считал, что в данный момент она вне опасности, но необходима операция по удалению пули.
Вернувшийся из Польши 10 сентября Гитлер тут же проведал свою поклонницу, но она его не узнала. Месяцами Юнити оставалась в состоянии беспамятства, потеряв дар речи. По распоряжению фюрера с пациенткой обходились по-царски. Ева Браун по желанию Адольфа посылала в больницу цветы, заботилась о белье и необходимых туалетных принадлежностях раненой англичанки. Гитлер приказал также передать своему послу в Берне (Швейцария была посредником между двумя воюющими сторонами), чтобы он доверительным образом известил о случившемся родителей Юнити. Только весной 1940 года она вроде бы вернулась к нормальному состоянию.
