Студент и вошь

  Приключилась как-то раз в полку беда - привезли солдаты из летних лагерей злющую вошь. Чего греха таить, служивый народ к насекомым расположенье всегда имел, но такой заразы никто упомнить не мог. Грызёт, проклятая, весь день, ночью же просто грызьмя грызёт. Душа ещё в теле, а амуницию начисто съели. И, Бог с ними, с солдатами, они народ привычный, но тут и господа офицеры, словно псы чешутся. В город выйти стыдно!

  Сам полковник все дела забросил, решил вшам смертный бой дать. Велел обмундирование в котлах кипятить, а солдат в бане парить и головы керосином мазать. Помогло, как пьяному помочи. Вошь только сильней озлилась. Фершал с ног сбился. Ни скипидар, ни полынь толчёная, ни мази врачебные не берут проклятую. Нет на новоявленную вошь никакой снасти.

  Вот тут-то к ротному солдатик Почкин и обратился. Родом он был из Казани, где в университете научное образование получал. Ходить бы ему в инженерах и на отоман-диване кофе пить, но задурил студент. Поговаривали, будто вздумал он против властей бунтовать и речи крамольные меж друзей вести. Тогда родители, что бы дело каторгой не закончилось, скоренько сына из университета в армию определили. Может быть так, а может и нет, но отныне Почкин в полку томился, и письма жалостливые домой, что ни день, отправлял. Уж так скучал, бедняга, так слезу точил, что и фельдфебель его не жучил, а стороной обходил. Только вошь бывшего студента из меланхолии вывести и смогла.

  - Дозвольте, ваше благородие, - говорит Почкин ротному, - супротив злого инсекта яд специальный изготовить.

  - Делай, что хочешь, - отвечает тот, а сам скребётся, как цыган от щавеля. - Освобождаю тебя на три дня от службы.

  Сходил Почкин в город, накупил в аптечной и скобяной лавках всякой всячины и давай в своём углу колдовать. Двух дней не прошло, докладывает ротному, мол, выполнено приказание, и в руках машинку на манер кадила вертит.

  - Зажмурьте, - просит, - глаза, ваше благородие. Сейчас газ лечебный на вас пущу.

  Закрутил у механизма ручку и ротного всего дымом окутал. Забегали офицерские вошки, лапами засучили, да замертво осыпались. Вот оно как бывает! Ходи на медведя с ножом точёным, а на вошь - с человеком учёным.

  Ухватил ротный солдатика за воротник и бегом к командиру.

  - Виктория, господин полковник! - кричит и Почкина за плечи обнимает. - Этот молодец всем паразитам экзекуцию сделать готов.

  - Царица Небесная, - стонет полковник. - Услышал Бог мои молитвы. Что тебе, братец, для полного вошного искоренения требуется?

  - Сарайчик бы какой, ваше высокоблагородие, - говорит Почкин. - И денег двадцать пять рублей.

  Получил бывший студент сарай, деньги и к изготовлению газа приступил. А, когда всех паразитов повывел, то помещеньице как-то само собой за ним закрепилось. Кипятит что-то в тигелях, смеси смешивает, травки сушит, порошки отмеряет. Ну, а раз человек делом занят, то к нему и не лезет никто. Почкин же, то фельдфебелю баночку отменной фабры для усов вручит, то адъютанту флакон зубного эликсира презентует, то полковничье столовое серебро особой мазью вычистит. Стали к солдатику офицеры с просьбами и поручениями захаживать. Одному седину закрасить, другому горечь из домашней наливки устранить, третьему соседского кота отравить. Почкин же, никому отказа не даёт, каждому угодить старается.

  И, вот, забегает к нему как-то раз ротный за баночкой ваксы. Стоит-пошатывается, вчерашним коньяком дышит. Глаза красные, лоб в испарине, волосы всклокочены.

  - Не желаете ли, ваше благородие, - осторожно спрашивает Почкин, - целебного порошка вынюхать? Враз похмелье снимает и всю организму взбадривает.

  - Изволь, - отвечает ротный. - Сыпь.

  Нюхнул и будто больной ум ключевой водой омыл. Вся хворь паскудная исчезла, а ротный себя таким орлом почувствовал, что хоть сейчас в атаку или на медведя с рогатиной.

  А, Почкин посмеивается, ладонь о ладонь трёт.

  - Будет ещё нужда, - приглашает, - милости просим.

  Вечером ротный ещё раз бывшего студента навестил и за ужином господам офицерам о волшебном порошке поведал. Так, что на следующее утро у Почкинского сарайчика целая очередь выстроилась. Тот щедрой рукой каждого угостил. И на второй день, и на третий. А, на четвёртый скорбную рожу состроил и объявил, что припасы снадобья закончились и надобно новые закупать. После чего каждую понюшку в рубль обозначил.

  - Да, жалко ли рубля за такое душевное ликование? - решили господа офицеры. И всей командой дружно согласились.

  Полковник же на своих подчинённых не нарадуется. Глазами блестят, зубы скалят, устали не ведают.

  - Видно сам Господь мне этого Почкина прислал, - думает.

  Наградил медалью за усердие и ефрейторского звания удостоил. Тут бы и истории конец. Да, так уж на Руси повелось, что стоит кому зажить легко и счастливо - жди комиссии из столицы.

  Нагрянула в полк инспекция из самого Санкт-Петербурга. Питерские народ сметливый, едят корюшку - не знают горюшка. Поводили носами и разъяснили полковнику, отчего у него подчинённые бойки и смешливы. И, что за порошки ефрейтор в сарайчике смешивает. И, что не за вольнодумство его из университета выгнали. Последний, кстати, конца следствия дожидаться не стал, а сложил заработанные рубли в сундучок и в бега пустился. Полковника, ясное дело, пожурили, но сор из избы выносить не стали. Господ же офицеров два дня в баньке отпаривали, а потом водкой вылечили.