"Господи! Что это со мной?!" - подумал король, не в силах справиться с дрожью, охватившей его тело. Он вдруг поймал себя на мысли, что до смерти боится открыть дверь собственного кабинета.

   - Вам помочь, ваше величество? - раздался за спиной чей-то голос.

   Этот невинный вопрос заставил короля вздрогнуть и немного прийти в себя. Не оборачиваясь, он пробормотал, что-то вроде, "сам справлюсь, можете идти", и, сделав над собой усилие, решительно толкнул тяжёлую дверь...

   То, что открылось его взору, в первое мгновение, повергло короля в шок, он почувствовал, как волосы зашевелились у него на голове, а ноги, будто приросли к полу. За письменным столом, подперев руками идеально выбритый подбородок, сидел безупречно одетый, пожилой человек с неестественно бледным лицом и в упор смотрел на короля.

   - Ну, здравствуй, сын, - приветствовал короля человек, как две капли воды похожий на Гастона, покойного отца Карла. От неожиданности, Карл закрыл лицо руками, но тут, же отнял их от него.

   - Кто вы? - дрожащим от сильнейшего волнения голосом, спросил Карл и попятился назад.

   - Присядь Карл, - продолжал между тем Гастон, бесстрастным холодным тоном, - и, пожалуйста, не вздумай падать в обморок. Я на самом деле, умер мой мальчик и с этим ничего не поделаешь. Тот, кого ты видишь сейчас перед собой, действительно твой отец, вернее, его оболочка. Моя же плоть давно уже сгнила, разве что кости сохранились.

   Карл почувствовал, что вот-вот потеряет сознание. "Наверное, так сходят с ума!" - подумал он и рухнул бы на пол, не окажись за его спиной диван. Медленно, не в силах оторвать свой взгляд от странной, до боли знакомой, фигуры, сидящей за его рабочим столом, король опустился на диван и замер словно загипнотизированный. В кабинете повисла тягостная тишина. Оба смотрели друг на друга и не произносили ни слова.

   - Отец? - наконец, с трудом выдавил из себя Карл.

   - Да, мой мальчик, это я, твой несчастный отец, трагически погибший в битве при Симуре. Да, да, и перестань смотреть на меня так, а то, и, правда, повредишься умом, - Гастон убрал руки затянутые в белые лайковые перчатки от подбородка и расслабленно откинулся на спинку стула.

   - Лучше налей себе вина, - продолжал он, всё тем же ровным тоном, каким и начал разговор, - или чего-нибудь покрепче и приготовься меня спокойно выслушать.

   Двигаясь словно сомнамбула, король встал с дивана, подошёл к буфету, достал оттуда графинчик и бокал, плеснул в него немного бренди, поставил графин обратно и вернулся на место. Гастон молчал, терпеливо ожидая пока Карл, снова не устроится на диване и не выпьет бренди. Напиток подействовал, король почувствовал, как страх сковавший его разум, понемногу отступает. На всякий случай, он ущипнул себя за руку, почувствовав боль, король ещё больше успокоился и приготовился слушать.

   - Ты можешь мне не верить, - начал Гастон, - но глазам-то своим ты должен поверить. Допускаю, ты думаешь, что происходящее здесь следствие временного помутнения твоего рассудка и, на самом деле, в этой комнате, кроме тебя, никого нет. Что ж, я не собираюсь, с пеной у рта, пытаться доказать тебе, что это не так. Надеюсь, в конце нашего разговора ты и сам это поймёшь.

   "Скорей бы это всё закончилось", - сказал себе король, который и в самом деле, подумал, что у него случился небольшой нервный срыв, и что этот приступ скоро пройдёт, и он перестанет галлюцинировать. А что человек, сидевший за его столом, является плодом галлюцинации, он не сомневался. Однако, странно, король вдруг поймал себя на мысли, что ему стало любопытно, о чём хочет поведать ему существо, так похожее на его покойного отца. Так может, это всё-таки не галлюцинация?! Брр! А что же это такое, как не бред?!

   - В своей трудной, но интересной жизни, сын, - продолжал, между тем, Гастон, вперив свой безжизненный взгляд в лицо короля, - я, как и, навернре, любой человек, с раннего возраста обременённый властью, совершил множество грехов. Больших и маленьких. К сожалению, от этого никуда не деться. С тех пор, как Адам был изгнан из рая, человечество живет под влиянием двух противоборствующих сил, господа и дьявола. И пока это противостояние имеет место быть, человек будет творить не только добрые дела, но и совершать грехи. Так было и со мной. Но, видимо, тяжесть моих грехов оказалась ничтожно мала по сравнению с теми благодеяниями, которые я совершал во имя своего народа, и господь милостиво позволил мне избежать незавидной участи всех грешников, призвав меня к себе.

   Гастон умолк. Молчал и король, его снова начал бить озноб, он никак не мог окончательно избавиться от чувства безотчётного страха, который внушал ему призрак отца.

   - Ты боишься меня сын. Напрасно, - с укором произнёс Гастон, - господь предоставил мне возможность спасти тебя, и вот я здесь.

   - Спасти?! Меня?! Но отчего?! - воскликнул король.

   - С тех пор, как ты связал себя узами брака с отпрысками семьи Бирхоф, над тобой висит проклятье. Да ты и сам догадываешься об этом. Не можешь не догадываться. Твоя бывшая и нынешняя супруги прямые потомки служителей дьявола. В их жилах течёт его кровь, и все твои беды и беды твоего народа от них, проклятых!

   - Откуда ты знаешь?! - вскричал король.

   Гастон предпочёл ничего не отвечать, он пристально смотрел на Карла и молчал. Не дождавшись ответа на свой вопрос, король отвёл глаза и опустил голову. К своему величайшему ужасу он, вдруг, осознал, что начинает думать точно также, как и тот, кто сейчас называет себя его отцом.

   - Господь позволил мне помочь тебе, Карл, - продолжал, между тем, Гастон, после паузы, - и если ты не прислушаешься ко мне, тебя ждёт верная гибель.

   Король вскинул голову.

   - От кого же я приму свою смерть?! - задыхаясь, спросил он.

   - От собственной жены, Карл! - возвысил голос Гастон.

   - Ты хочешь сказать..., - король в ужасе закрыл лицо руками.

   - К сожалению, это так Карл.

   - А девочки, мои бедные девочки?! - сквозь глухие рыдания в отчаянии вскричал король.