Эти два персонажа удивили Виктора. Оба были сыновьями владельца «макси-дачи». Один – долговязый подросток с печальным взглядом и бледным лицом, другой – малыш лет четырёх. Наверное, сказать, что он их знал, было бы преувеличением – скорее, он их видел. В квартиру их родителей Виктор наведывался достаточно часто; он был дружен и связан многочисленными делами с их отцом. Но их самих за всё время наблюдал лишь два, максимум три раза, и то мельком. Старший во время визитов не выходил из своей комнаты, сидя в согбенной позе у экрана компьютера. Изредка забредшему в его покои гостю, в том числе и Виктору, почти неслышно бросал «Здрасьте!» и, вдавливая ещё глубже голову в плечи, продолжал лихорадочно кликать мышкой.
Младшенький попадался ему на глаза тоже крайне редко. Его, ещё не сформировавшуюся, но уже искромётно-нервную натуру родители, в присутствии гостей всегда старались спрятать в детскую комнату и строго-настрого приказывали воспитателю не отпускать от себя ни на шаг. Виктор, к слову сказать, наблюдая за его истеричными повадками и глядя на маленькую физиономию с чётко выраженным желанием ежесекундно завопить и зарыдать, был полностью с ними согласен.
Так и отложилось у него в памяти: парни у Сергеевича как минимум – сложные. Один – забитая тихоня, другой – маленький, неуёмный истерик.
И, естественно, наблюдая в беседке картину «Ленка и эти двое», он не мог не удивиться. Пристроившись у внешней невысокой ограды, Виктор с интересом наблюдал за этой троицей и внимательно вслушивался.
– …Всем отличаются! Эти все бродилки, головоломки, – это так, – для малышей, это неинтересно! А вот игры, где можно стать солдатом, спецназовцом, – это совсем другое… Такие я люблю, и они интересные!
Старший, хоть и обходился небольшим словесным набором, весьма увлечённо объяснялся. Лёгкий румянец, не очень свойственный его бледному лицу, преобразил его почти до неузнаваемости. К тому же Виктор впервые слышал его голос; вполне приятный мелодичный фальцет, временами проседающий в басовые нотки свидетельствовал о начале перестройки голосовых связок.
– И почему у тебя возникло такое предпочтение? Тебе нравиться быть солдатом?
Задав вопрос, Ленка улыбнулась.
– Нет, ну как… ну, нравиться, конечно. Сначала бывает ну так… трудновато, зато потом! Потом пройдёшь один уровень, другой, и можно оружие разное выбрать, и ещё больше врагов уничтожить!
– И много в игре врагов?
– Да их там целые батальоны!!! И на каждом уровне разные все!
– А у тебя в жизни много врагов?
Ленка всё так же улыбчиво глядела на мальчишку. Он в ответ съёжился, коряво дёрнул плечами, нахмурился и уставился взглядом в пол.
– Не знаю…
– А когда вырастешь, станешь по-настоящему – солдатом?
Парнишка задумался, исподтишка недоверчиво стрельнул глазами.
– Не знаю… я бы пошел, но папа, наверно не пустит....
– Но ты же вырастешь…
– А я, когда вырасту, – энергично встрял уже долго молчавший младший, – стану акулой! – Хлопнул с размаху руками по Ленкиным коленкам, сопровождая своё заявление.
– Акулой!? – удивилась Ленка, успокоительно поглаживая малыша по спине.
– Да!! Стану акулой!
– Почему акулой?
– Потому что она большая и может всех проглотить!!
– Проглотить?! – Девушка чуть опешила от детской логики.
– Да!!! Вот и я стану акулой… и…проглочу… маму!!!
Виктор заметил, как после этого заявления малыша Ленка в раздумье умолкла, нахмуренно-сосредоточенно что-то обдумывая. Старший брат никак не прореагировал на тираду младшего, лишь по привычке втянул голову в плечи и с безучастным видом усердно разглядывал собственные руки. Ненадолго повисшее молчание в беседке прервалось кокетливо-наигранным женским голосом:
– Кого это ты тут проглотишь?!
Перед входом в беседку нарисовалась фигура будущей жертвы сыновьей фантазии, уловившая, по-видимому, лишь несколько последних слов.
Виктор относился к жене Сергеевича достаточно ровно, лишь время от времени глядя на её мало что выражающее лицо, мысленно делал реверанс создателям декоративной женской косметики. Именно на таких женских лицах косметика и оправдывала своё назначение. Сейчас стрелки её подведённых глаз пытались изобразить милое удивление, хотя ярко подведённые губы скорее выражали равнодушие с едва уловимым презрительным оттенком.
– Ну и кого?!
Её неожиданное появление вкупе с негармоничным голосовым сопровождением нарушило спокойное общение троицы и отразилось на каждом по-разному. Старший, едва услышав мать, заметно дёрнулся и, сжавшись в бесформенный комок, сполз на край своего кресла, приготовившись ретироваться. Ленка вся как-то подобралась, посерьёзнела, а младший, фыркнув в ответ, молниеносно перебрался за спинку её кресла.
– Не дети, а сплошные комиксы! – выдала своё извинительное резюме маман. – И что это вы оба здесь отвлекаете взрослых?! Где ваш воспитатель? Ма-а-а-арина-а-а-а!!!
На зов хозяйки, прозвучавший как нетерпеливый визг, из дальнего конца садовой аллеи показалась спешащая сухопарая фигура немолодой женщины. Прямая спина и утомлённое строгое лицо выдавали в ней воспитателя с соответствующим педагогическим образованием.
– Марина! Займите детей, и пусть они не мешают гостям!
Приблизившись, запыхавшаяся Марина лишь молча кивнула, поманив рукой к себе малыша. Старший уже стоял за её спиной, по-видимому, всегда готовый к такому повороту событий. Младший же так легко не сдался, насупился, решительно набычился.
– Не хочу! Не хочу!!! Я не хочу с ней! Я здесь хочу!!!
В результате столь мило протекающее общение, наблюдаемое Виктором пару минут назад сменилось вспышкой нервной детской истерии и какими-то сумбурными всплесками, сопровождающими эту самую истерику. И хотя он и раньше становился невольным свидетелем таких «мини-неврозов» малыша, сейчас его симпатии были не на родительской стороне.
«Будто слон в посудной лавке», – глядя на мамашу, подумал Виктор и тут же у него возник образ – слон пришёл, увидел, развалил. Но влезать в семейные разборки намерения не было. Ленка тоже молча наблюдала за распорядительной женщиной, лишь грустно улыбаясь вслед уволакиваемому кричащему мальчугану.
Хозяйка дома заняла освободившееся место напротив Ленки, демонстрируя всем своим видом, что она уж гораздо лучший собеседник.
– Ольга Николаевна, Виктор, присаживайтесь к нам! Посидим, поболтаем… – произнесла она.
Виктор на её приглашение чуть скривился, оставаясь на прежнем месте, и проводил взглядом незамеченную им раньше гостью, которая всё это время находилась тут же, сидя в дальнем укромном уголке беседки. Гостья, в отличие от него, ринулась на приглашение, как кот к сметане.
– Всё же как же у вас тут всё замечательно, красиво устроено… – елейно проворковала эта самая Ольга Николаевна заготовленную фразу и театрально всплеснула маленькими ладошками.
– Ох да! Мы старались! – Хозяйка скосила губы в улыбке скромности. Посмотрев благодарно-польщёнными глазами на хвалительницу, перевела ожидающий взгляд и на Ленку.
– Куда же вы, Леночка, собрались!? – удивленно спросила, видя, что Ленка поднялась. – Вы нам так ничего ещё и не сказали – как вам у нас? Надеюсь, тоже нравится?
Ленка на миг задумалась.
– Да… форма весьма удачна… Вполне… – Неопределённо пожав плечами, натянуто улыбнулась. Виктор отметил её нежелание продолжать беседу, хозяйка же, находясь на своей волне, настойчиво требовала комплиментов.
– А вы видели внутри расположение комнат? А как вам отделка? Мы так долго подбирали цвета и материалы, умаялись просто! Валериан, дизайнер, предлагал, конечно, немного другое… да… но мы, в конце концов, решили сделать именно так!
Ольга Николаевна сопроводила эту звуковую оду подобострастными кивками. Закончив, обе уставились на Ленку, ожидая ответа. Виктор видел, что её надо как-то спасать, но правила вежливости не позволяли предпринять решительные действия. Он поймал себя на нестандартном желании: в этот момент очень захотелось дать пару затрещин тому, кто когда-то придумал эти правила, не позволяющие молча встать и уйти. Ленка, оказавшись заложницей этой явно видимой и ощутимо дурацкой ситуации, зависла в нерешительной позе. Потом, незаметно сделав глубокий вдох, присела на краешек кресла и выдохнув, негромко произнесла:
