Но, видят небеса, я не придумала ничего лучшего, чем довериться бумаге. Не пеняй мне за это. По-другому не получилось…»
Он оторвался от текста, потянулся за бокалом вина. Это неожиданное и сумбурное начало было не совсем понятным. Внутри тихой молнией проскользнуло тревожное чувство, где-то под сердцем превратилось в холодный ком. Несколько глотков вина рассеяли эту мимолётную тревогу, да и двадцать два поцелуя обнадёживали.
«Посмотрим, что дальше…» Он отставил бокал и сосредоточенно погрузился в ровные и стройные ряды букв.
«Однажды, в деревенской глубинке мне довелось услышать тамошнее выражение – «Бог зря фамилии не даёт». Я сначала даже не поняла этой фразы, ведь по сути фамилии и так есть у всех. Но потом старожилы пояснили, что, если внимательно вслушаться в каждую фамилию, почувствовать образ, ею вызываемый, либо просто дословно переложить на предмет какой или действие, то сразу становится понятным, каков человек, данную фамилию носящий…
И знаешь, что интересно, – много раз вот так вот я приглядывалась, прислушивалась и убеждалась в истинности этой поговорки. Куча информации выплескивается, едва лишь с кем-нибудь познакомишься… Твой имярек, такой звучный и голосистый тоже о многом говорит… Виктор Жезлов! Звучит красиво, правда, родной? Можно влюбится в одно лишь имя…
Имя у тебя, свет мой, очень и очень непростое, а главное – мощное, сильное. Быть победителем нелегко; наверняка, сам об этом знаешь. И знаешь о том, сколь многое нужно уметь, сколь многому необходимо научиться и сколь много в себя вместить, чтобы одерживать победы в физически видимом человеческом мире. Знаешь, поскольку в этом мире ты воистину – Победитель!
И поверь мне, родной мой, я совершенно искренне признаю и радуюсь этой твоей победе и всему тому, чего ты добился в этом мире. Поверь, это именно так… Я знаю, ты можешь сомневаться в этом моём признании, но уверяю тебя, совершенно напрасно! Аскетизма во мне почти нет, принципов и предубеждений тоже немного, и я вовсе не монашка, довольствующаяся малым…»
Дочитав до этого места, Виктор остановился, отложил тетрадь и в раздумье потянулся за бокалом. Сделав глоток, чуть поморщился. Ему всегда не нравились непонятные для него слова о мирах, «видимых-невидимых», которыми девушка жонглировала в своей речи. И её заверения в присутствующем в ней всё-таки и материальном интересе, тоже ему не понравились. Как же, не монашка! Да на фоне сегодняшних потребностей слабой половины, о которых он знал не понаслышке, она именно что монашка! И у него было более чем достаточно времени, чтобы в этом неоднократно убедиться…
В полном несогласии с последними прочитанными строками и с рожденным от этого состояния некоторым недоумением он принялся за тетрадь снова.
«Мне так хочется о многом тебе рассказать!!! Вот сейчас сижу думаю и пишу, мыслей так много -разных, нужных, и, наверное, не очень, – что кажется, голова вот-вот от них взорвётся! И вместе с тем понимаю, что ты не любишь многословия, и мне нужно постараться организовать этот рой в нечто лаконичное и конкретное. Ну ты же знаешь, что мне это редко удаётся! Но я буду очень-очень стараться.
Вернусь к твоему имени, мой свет. Я долго думала над ним, размышляла… Ты же знаешь, мне нравится этим заниматься, – вытаскивать конкретный смысл, характерное значение из имён и названий. «Виктор», «Виктория» – уже говорит само за себя. Наречённые победителями призваны быть ими. Победа во всём и всегда! С фамилией получается не всегда так просто и понятно. Единственно, мне кажется… да нет, я даже твёрдо убеждена, что фамилия обладает не только несколькими гранями значений, но и определённым образом конкретизирует задачу имени… «Жезлов» – слышишь, звучит похоже на железо, железный. Или просто – жезл. Получается – победитель с железным, несгибаемым характером, имеющий в руке символ власти – жезл. Красиво, правда? Мне очень нравится!»
На этом месте Виктор усмехнулся. Несмотря на еле уловимый сарказм, скрытый в этой непроизвольной усмешке, почувствовал себя польщённым.
– Н-да! Придумала же....
«И это лишь одна из нескольких граней, раскрывающая суть. Ещё я, используя некоторые транскрипции и латинские буквы твоей фамилии, нашла одно интересное значение. Не буду утомлять тебя всей не совсем логической цепочкой, обращусь сразу к результату. А он такой: в одном из европейских языков имеется слово «жалюзи», по звучанию и написанию своему схожее с «жезлом», и в не очень далёкой древности жалюзями обзаводились частенько те, кто ревниво относился к своему очагу и предпочитал закрывать его от людских глаз… И, понимая это значение фамилии, можно приоткрыть следующую, едва уловимую грань этой фамилии – Победитель…
– Ревности! – гаркнул в сумеречную пустоту комнаты Виктор, раздражённо откинув тетрадь. Импульсивно встал и резко зашагал по комнате.
Ох, недаром у него внутри промелькивало тяжёлое чувство. Чем дальше он читал, тем быстрее улетучивалось первоначальное ощущение радости от нахождения этого зелёного сюрприза. Он и в принципе сюрпризов не любил, и в этот раз что-то подсказывало, что данный случай исключения не составит.
Он остановился у широкого окна. Небо затянулось грязно-серыми тучами и предвещало дождь. А его голова реагировала на эту внезапную смену погоды тупой, ноющей болью. Хотя, может быть, это не из-за погоды.
Виктор неприязненно посмотрел на брошенную тетрадь.
«Победитель ревности!» Придумала же такое!
На его лице заиграли желваки. Не хотелось себе признаваться, но Ленка задела душещипательную для него тему. Немного удивляло то, что она именно теперь и именно так – в письменном виде её задела… Да, он ревновал. Но ничего криминального в этом не видел, и, как она определила – «побеждать ревность» совершенно не считал необходимым. Господи! Да это совершенно традиционное качество для любящего человека, тем более мужчины! Чего здесь побеждать-то! Вернее – кого? Самого себя?!
Пришедшее определение показалось ему несуразной бессмыслицей. Стоя перед сереющей заоконной пустотой, недоуменно пожал плечами и покачал головой. Глядя на тяжелую зависшую тучу, задумчиво спросил:
– И как это она умудряется выворачивать наизнанку простые вещи, так что они становятся сложными?
Ответа не было. Да и понятно – тучи не умеют говорить. Виктор вздохнул и решительно направился обратно в кресло. Взял в руки уже явно отдающий неприятностями сюрприз, нашёл место, где остановился. Ещё оставалась слабая надежда, что он найдёт приемлемые объяснения в дальнейшем и ими успокоится.
«Победитель ревности». Повторно наткнувшись на это словесное сочетание, он непроизвольно поморщился и фыркнул.
«Интересный перевод получился, согласись? И как мне кажется, определённо значимый! Знаю, знаю, ты не любишь эту тему. И знаю, как ты её воспринимаешь. Поверь, родненький мой, мне вовсе не хочется расстраивать тебя и огорчать, но я не могу не поделиться тем, что думаю и чувствую. И даже, если ты склонен принять мои словесные раскопки за очередной бзик (на что я совершенно не огорчусь), то так или иначе тема ревности останется».
Следующий абзац выглядел как кусок перепаханного поля. Сквозь чернеющую поверхность тщательно зачёркнутых строк проглядывали неоднократно исправленные отдельные слова, вопросительные знаки и куча многоточий. По-видимому, Ленка долго искала вдохновения для продолжения этой темы. Виктор долго всматривался в почти непроницаемые строки, но не мог разобрать ни единого слова. Переключился с зачеркнутого абзаца и принялся читать дальше.
«Да… скользкая это всё же тема. Недаром мы с тобой обходили её стороной. Оказывается, писать ничуть не легче! Слова почему-то путаются и отказываются маршировать стройными, всё объясняющими рядами… Но ты прости, родной, мне эту нестройность. Наверное, это от моей недипломатичности. До сих пор не научилась объясняться мягко и плавно, срезать углы неудобные, огибать камни подводные. Не умею.... Я понимаю, это очень важное умение, без него сейчас, как без рук. Но… умом понимаю, а сердце всё ж не может принять такую необходимость. Сердцу милее простота и ясность, неприкрытые чувства и мысли. Понятливость что ли… естественная…
