После случайного её признания, в этой палате я провалялся месяц. За всё время, она навещала меня чуть ли не каждый день. Если честно, я устал по больнице бегать… Апельсины раздавать. Мы стали лучше понимать друг друга. Она теперь меньше ёрничала и не бурчала, и! И могла совершенно спокойно говорить со мной. Да Лина даже истерики ни разу не закатила! Не то, чтобы хотелось, просто непривычно. Обычно, в моих предыдущих отношениях, девушки часто закатывали истерики и отвратные скандалы… Собственно, какие отношения? Их и толком то не было. Только плотский интерес. Причем с обеих сторон. Плюс, к «слабой» стороне, добавлялся и интерес к деньгам. В общем, что раздражало, как только девушка узнавала, что я из семьи «богатеньких Буратино», то её отношения ко мне сразу менялись. «Вот интересно, если бы я был из обыкновенной, ничем не примечательной семьи, то как бы они ко мне относились?» — часто задумывался я. Один раз даже проверил. Познакомился с одной. Пообщались, как только девушка узнала, что я из семьи электрика и учительницы (кстати, так было на самом деле, только родители подрабатывали на разных работах и тяжко трудились, перед тем как подняться на ноги), она вскоре «неожиданно» исчезла. Встретились мы в университете. Сказать, что она была в шоке, когда узнала правду — это не сказать ничего. Но не важно. С Линой я мог просто говорить и от этого становилось на душе тепло…

Она скосила в мою сторону глаза. Затем резко приблизилась, нависнув надо мной. На её губах играла нежная улыбка, глаза были прищурены. Я даже дыхание затаил от близости. Она никогда так близко меня не подпускала. Ну, нет, простого общения мне явно уже давно не хватает. Я приподнялся на локтях и потянулся к ней губами. Осталось буквально пару сантиметров, наше дыхание уже переплеталось в одно…

— На! — она сунула мне под нос дольку апельсины. Я отшатнулся, как черт от ладана и укоризненно на неё посмотрел. Лина же беззастенчиво расхохоталась и положила в рот дольку. С наслаждением её прожевала и показала мне язык. Я ошеломленно уставился на неё. Нет, ну это ни в какие рамки не идет! Ну, что же, я мстить умею. Изощренно…

Меня снова тянуло на смех. Ну вот, не понимаю, что со мной творится! То смеюсь, то плачу. Хотя нет. Знаю. Я — влюбилась. И с неким ужасом это признаю. С каким-то даже отвращением вспоминаю Женю. А вдруг ситуация повторится? Ну, не в списываниях, конечно, но вообще…

Дразнить Ярика, мне определенно нравится! Боже мой! Сейчас он выглядит как самый настоящий ребенок, а глаза… О-о-о! В этих серо-стальных глазах плескалось море удивления. Я покосилась на него. Он лежал и настороженно смотрел на меня. И просто улыбался. Не издевательской улыбкой, а просто и без масок, искренне улыбался. Я отвела взгляд, чувствуя, как сердце начинает сильнее колотиться. Если бы я подольше на Ярослава поглядела, то заметила бы, как на лице его расплылась коварная улыбка, но в этот момент я отвернулась и положила почищенный апельсин на тумбочку.

— Лин… — я тут же развернулась. — Знаешь…

— Нет, не знаю, — быстро сказала, перебив его речь. Он тяжко вздохнул, но продолжил:

— Так вот, я хочу тебе кое-что рассказать.

— Что именно? — мне перестал нравиться его голос. Какой-то внезапно осипший, натянутый, взгляд потух. Он взял меня за руки.

— Наклонись ко мне, пожалуйста, я шепну. Не хочу говорить об этом в полный голос, — я послушно склонилась к нему. — Я… Но скажу только раз! … Я люблю тебя! — внезапно его голос стал вкрадчивым, с мурлыкающими нотками, от него по телу пробежала легкая дрожь. А затем Ярик меня поцеловал. Умело так, профессионально, блин. Для начала, после расставания с Женей, я больше ни с кем не целовалась и это можно сказать, мой первый поцелуй за данный период. Сначала застыла от его слов, сердце бешено заколотилось от простого поцелуя и я попробовала вырваться, но он крепко держал мои руки. Рывок и я уже лежала на спине, а Ярослав нависал надо мной, немного отстранившись назад, и внимательно разглядывал.

— Я тебя убью… — возмутилась я, но голос был каким-то сиплым и неуверенным.

— Ангелочек, ты так прелестна когда смущаешься и краснеешь, — он ласково улыбнулся, но затем его губы расплылись в коварной улыбке. Ярик наклонился к моему уху и голосом, полным искушения и соблазна, прошептал: — А не девственница ли ты? — я почувствовала как начинаю багроветь, такое ощущение, что покраснела до кончиков ушей.

— Нет, — рыкнула ему в лицо.

— Да-а-а? — насмешливо выдохнул он в моё ухо. Теперь меня бросило в жар.

Нет, ну это уже слишком нагло. Одной рукой он держал мои руки над головой, а другой провел по ключицам и талии, его ладонь обжигающе скользнула под рубашку. Я вздрогнула и попыталась снова вырваться. Он усмехнулся и снова поцеловал меня. Мягко, нежно. Скользнул губами по щеке, а потом отпустил мои руки и отстранился. Точнее встал с меня. Гад. Оседлал, чтобы не могла вырваться. Я пару секунд полежала, подождала пока участившееся дыхание успокоится, смотря в потолок, дала возможность успокоиться уже сердцу и встала. Ярослав сидел на стуле и насмешливо взирал на меня, подперев голову рукой. Я с некоторым раздражением и смущением разом, посмотрела на него и не нашла что сказать.

— Всё ты врешь, — через несколько минут молчанья сказал он.

— Что? — в раз напряглась.

— Что ты не девст…

— На-на-ла-ла-ла! Всё! Хватит повторять это слово! Да! Ты угадал! Доволен?! — истерично перебила я Ярика. Я обошла его и подошла к тумбочке забрать рюкзак, который бросила рядом. Но дойти мне не дали. Парень обнял меня сзади и начал смеяться. — Я что-то не поняла, чего это тебе так весело? — бурчала я.

— Ура-а-а… Первая истерика, — радостно протянул он. Я от удивления перестала расцеплять его руки и подняв голову, посмотрела на него очень внимательным взглядом. А не пора ли санитаров звать? Он наклонился ко мне и я зажмурилась. Но вместо поцелуя в губы, он чмокнул меня в лоб и расцепив объятья отошел на шаг. — Я завтра зайду в гости, хорошо? — я открыла один глаз, затем второй и молча кивнула.

— Я… Мне пора. До завтра? — затараторила я и схватив рюкзак, вышла из палаты.

— До завтра… — услышала я до того как закрыла дверь. Обернувшись к Ярославу, я смущенно улыбнулась, и кивнув ему, быстро ушла.

— Знаешь… Пожалуй, я буду держать тебя поближе к себе или даже запру у себя в комнате, — пробормотал я, когда Лина вышла из своей комнаты. Волосы она распустила, на лице был нежный макияж, который только подчеркивал её синие глаза, а на губах был бесцветный блеск. На ней было черное платье-солнце чуть ниже колена, с узором по лифу, изящные полусапожки на каблучке, а в руках она держала маленькую дамскую сумочку. Я сглотнул. Затем оглядел себя в зеркало в прихожей. Кеды, темно-синие джинсы и рубашка на выпуск. — Как-то я не соответствую тебе…

— Я могу переодеться, — быстро ответила она. Было видно, что Лина не очень комфортно чувствует себя в таком наряде. Я отрицательно помотал головой и помог надеть ей её курточку. Затем сам надел шапку, шарф и теплую куртку… Если бы не Лина, я бы просто надел косуху и не заморачивался! Так нет же, чтобы снова не заболел! Заботливая моя. Она, заметив мое недовольство, лишь насмешливо фыркнула и крикнула родителям: — Мам, пап, я пошла! Вернусь…

— Я её верну вам в целости и сохранности, — сказал я вышедшему на вопли дочери мистеру Рихтеру. Тот усмехнулся, кивнул, и я вытолкал начавшую упираться Лину на лестничную площадку.

— Куда поедем? — спросила она меня, когда мы сели в машину. Я звякнул ключами.

— Ну, вследствие того, что ты так очаровательно выглядишь в своем платье, дорога тебе прямиком в ресторан, — провозгласил я. Она улыбнулась, но ничего не сказала. Я завел машину и вырулил из домов на главную дорогу.

Ресторан был и красив, и музыка в нем играла нежная, и еда была отменная. Но было до унылости скучно. Ярослав и я доедали уже десерт, когда официант подошел к нашему столику и положил на стол маленькую коробочку. Ярик кивнул ему и тот молча удалился. Я удивленно посмотрела сначала на спину удаляющегося официанта, а затем на парня.