…«Встанет пред тобою призрак одинокий,

Сквозь меня увидишь темный лес.

Я не в ладах с судьбою и с самим собою.

Знала б ты в какой я омут влез»…

Собравшись с силами, я поднялся и пошел в сторону дома. Немного погодя перешел на легкий бег, чтобы согреться. Не выпуская продолжавший орать песню телефон из руки. А далеко же ведь, пиздюк, забрался! Минут десять бежал чисто до края деревни. Хм. А ведь если так подумать, то песня эта не могла просто так взяться… Интересно, а могли Норны через обычный телефон достучаться? Или это я сам себя еще в прошлом воплощении так запрограммировал?

— Стой! Куда ты? — раздался удивленно-испуганный удаляющийся голос Миюффт. — Что происходит?!

А происходило то, что меня словно за шкирку, выдернуло из этого воспоминания. Белые туманные, и по ощущениям липкие щупальца утаскивали куда-то, по ощущениям, вниз, в глубину. Куда — стало понятно достаточно быстро. Мимо мелькнули края огромной по сравнению со мной пропасти. Если верхний слой был скреплен скобами, то этот слой, более внутренний, что ли… В общем, он был зигзагом сшит толстым канатом, а его поверхность была накрыта чем-то типа белого брезента. Местами порванного, дырявого и побитого жизнью и временем. В одну из таких дыр меня и затянуло.

Развернувшись в несущем меня потоке силы зрением вниз, я стал наблюдать, что же это такое и куда меня утягивает. Сильный приступ «головной боли» с головокружением, характерный для острого приступа «вспоминания, и я оказываюсь на уже знакомой площадке на астероиде, возле хрустального шара на подставке. Моя рука лежит на поверхности глазика. Моя пухлая, жирная, как, впрочем, и все прочие части тела, рука.

— Да уж, делать наводку событий на технику без зачарования — тот еще геморрой. — усмехаясь, покачал я головой и посмотрел на Норн, а также Сефоттина, Гуала и Лйутсфэуза.

И меня выкинуло из видения. Хотелось поморгать и протереть лицо руками, но не было ни рук, ни глаз, ни век. Оставалось лишь медленно качаться и осматриваться. Наверху, условно, было небо из белого рваного брезента. По бокам — уходящий вдаль разрыв, похожий на американский Гранд-каньон. Внизу… Какой-то белый туман. Ради интереса я направился к этому самому туману, на ходу рассматривая окружающие стены ущелья.

Отвесные пузырящиеся туманные стены. Так же, как и над брезентом, они состояли из видеороликов. И, видимо, чем ниже — тем ближе к детству. Как я это определил? Вакх молодел по мере опускания? Нет. До определенного момента его возраст застыл, и пару километров, по субъективным ощущениям, он вообще не менялся. А потом начал молодеть и худеть по мере моего погружения. На самом дне были детские воспоминания. Если сравнить с толщиной слоя памяти меня нынешнего слой воспоминаний Вакха, то это как если сделать бутерброд с маслом, где мои воспоминания — стандартный тонкий слой масла, а воспоминания прошлого воплощения — полуметровой толщины буханка хлеба. Неудивительно даже, что попытки достать воспоминания с самого дна привели к тому, что душа треснула. Представьте, что у вас есть супер-пупер-не-ебаться-какой-крутой-магнит, и железяка на двухкилометровой глубине. И вы этим магнитиком эту металлохуёвину достали. Что будет с грунтом на этом месте? Херня будет. Вот и с душой то же самое и произошло.

В туман на дне нырять не стал. Хер его знает, что это и что со мной случится. Что может быть глубже памяти о прошлой жизни? Память позапрошлой? Ядро или матрица души?

«Правильно думаешь, шестой» — раздался «в голове» голос глазика. — «Этот туман — это сама твоя суть. Если ты коснешься его поверхности, последствия будут печальными. А памяти еще более прошлых воплощений ты уже не найдешь, они канули… В тебе самом, при перерождении»

«А зачем вообще такие сложности?» — подумал я в ответ.

«Не знаю. Так просто есть. Так устроены души. Может, тебе бы смог ответить Творец нашей вселенной, но точно не я» — с некоторой грустью ответил Глазик. — «Как я понимаю, это некоторого рода страховка. Запасной трамплин, откуда можно добыть жизненный опыт предыдущих воплощений. Иначе бы он исчезал вместе с накопленными уровнями при перерождении. Но уровни поглощаются матрицей при первом перерождении, а вот память — при втором. Те воспоминания, что ты сможешь перенести на свой нынешний слой, ты сможешь использовать, когда вновь переродишься»

«То есть, если я в лучших традициях упоротых хомячков, надсажу пупок и вытащу весь этот запас наверх, то я вспомню все, что знал и умел Вакх?» — переспросил я. — «А Крон, выходит, подобным образом каждый раз делает?»

«Именно!» — как-то даже радостно воскликнул глазик. — «Но вот все не нужно. Умения вспоминать — хорошо. Но память личности обычно приносит лишь сумасшедствие»

«Ой, можно подумать, мне есть куда еще больше ебнуться» — усмехнулся я в ответ.

«Напрасно ты так думаешь» — опять погрустнел голос артефакта. — «Шизофрения, раздвоение личности — вот примеры, известные на твоей родине. Или, как в случае с Кроном. Его прошлые воспоминания превосходят даже твои в разы. Когда он добывает их из недр своей души, его прошлое Я поглощает его нынешнего, растворяя жалкие крупицы новой памяти в себе, как океан растворяет слезу».

«А почему нельзя было его убить просто до того, как он получил свою ульту и вернул себе память?» — искренне удивился я. — «Только не говори, что было невозможно его отыскать!»

«Смотри» — ответил голос, и меня подхватила невидимая рука, поднимая ввысь, почти к самому верхнему краю пропасти.

После чего меня просто с силой запихнули в один из видеороликов на поверхности клубящихся стен. Дальнейшее я перескажу очень коротко, насколько вообще могу. В ускоренном варианте передо мной проносились видения взрывающихся планет и нашего Солнца. И каждый раз к этому приводило одно и тоже — Крон. Его убивали во младенчестве и пытались поглотить его душу — но, как только он оказывался в утробе кого-нибудь из богов, он начинал поглощать других обитателей «чертогов смерти» этого бога. И, набирая уровни даже после своей смерти, он получал уровень активации, возвращал себе память. Суперхищник, или даже вернее сказать — суперпаразит. Даже в вариантах с поглощением его души Сефоттином — самым сильным богом нашей системы — он проворачивал этот фокус, изнутри выедая сначала его чертоги, а затем и его собственную душу.

В этом у Глазика вышел просчет. Никто из голосов не может быть поглощен. Так сказать, скорлупа — как у черемуховой косточки — неперевариваемая. Но вот изнутри никакой защиты не было. Можно ли было с помощью Сефоттиновой способности ходить во времени прыгнуть далеко-далеко в прошлое и уничтожить Крона еще до того, как его душа стала сильной? Можно. В таких вариантах пространство на пару световых лет от Солнца схлопывалось в ноль. Даже не в черную дыру. Просто сама материя вселенной переставала существовать, дабы спасти себя от парадокса. Ведь если бы Крон не стал сам собой, то не родился бы Сефоттин, не полетел бы в прошлое, не убил бы отца, тот бы родился, породил Сефоттина, тот бы полетел в прошлое… Вечный научно-философский спор. Так вот. Творец предусмотрел защитный механизм от этой херни. Обнуление сектора мироздания с парадоксом. К тому же эффекту приводило, даже если бы был послан кто-то другой. Чтобы послать в прошлое киллера по чью-то душу, нужно чтобы в будущем о нем знали. А если его не было никогда, то и не пошлет никто и никого не убьет. Ну и далее по той же схеме.

Было несколько вариантов, как прекратить эту бесконечную цепочку. Верней, было несколько вариантов, но с одним способом разрешения вопроса. И тот не стопроцентный. Но ситуация, в общем то патовая. Либо получится, либо нет. Но если не делать, то будет «нет» в любом исходе.

— Ох, еле тебя отыскала! — воскликнула появившаяся рядом Миюффт. — И то судьба помогла.

Но я ей не ответил. Голова, или что там мне ее тут заменяло, просто раскалывалась от объема видений, что сейчас проносились в моей голове. И даже не имея тела, я ощущал, что каньон буквально ходит ходуном. Даже находясь, скажем так, внутри его стенок.