С другой стороны, без знания внутренних органов ему не обойтись, а то будет лечить печень вместо легкого. Ха-ха-ха!

Ладно, задавим брезгливость и страх, пройдем и через это. Греславу и Сизарю гораздо страшнее, когда они один на один с врагом. Там, в бою, убить запросто могут. А тут что? Ну, лежит мертвяк. Не съест же он меня. Как говорят люди: не мертвых надо бояться, а живых.

Солнце уже клонилось к дальнему лесу, когда Светояр вернулся домой. В изнеможении опустился на ступеньку, обхватил голову руками. Перед глазами стояла страшная картина: вот он проводит острым лезвием от основания шеи до солнечного сплетения, потом разрез вправо, затем разрез влево. Похоже на знак Мерседеса. Кровь не течет. Надо еще пару разрезов сделать от груди к плечам. Та-а-ак, мышцы, ребра. Что под ребрами?

От осмотра внутренностей трупа он оторвался только тогда, когда почувствовал боль в напряженной спине и коленях. Еле разогнулся, встал. Неужели он сделал это? Неужели это он вынул каждый орган, рассмотрел со всех сторон, чтобы запомнить, проследил, как органы соединяются между собой, поразившись мудрости природы, которая смогла уместить на маленьком пространстве все необходимое для жизнедеятельности человека. Трахея, бронхи, легкие – здесь часто возникает воспаление. Крупные сосуды, идущие к сердцу и от сердца – сразу вспомнилась задачка о двух соединяющихся сосудах в бассейне. Печень. Зачем человеку печень? Надо спросить Милалику. Желудок. Фу, там не переваренная еда. Вот с кишками он уже знаком. Так, где у мертвеца аппендикс? Ниже, ниже, вот, кажется, он. Выглядит вполне себе, не воспален. У Момчила был другой – багрово-синий, раздувшийся, сочившийся какой-то гадостью. Почки…

Дело двигалось. Жаль, не было бумаги и карандаша, чтобы все зарисовать. Ладно, понадеемся на фотографическую память.

Солнце припекало. От трупа невыносимо воняло. На свои руки Светояр глядеть не мог. Неужели он сможет этими же руками хлеб взять? А как патологоанатомы всю жизнь работают? Помнится, кто-то говорил, они даже обедают рядом со вскрытым телом. Вранье.

Как прошел остаток дня Светояр не помнил. До следующего утра ни крошки не мог проглотить, только жадно пил воду. Ночью проснулся в холодном поту, вспомнил. Поднялся, зажег жировой светильник и углем начал рисовать прямо на дощатой стене человеческое тело в разрезе. Не сразу все органы заняли свои места, пришлось что-то стирать и рисовать заново. Появились вопросы. Кто на них ответит? Придется ему завтра снова идти к трупу и удостовериться, что все верно запомнил.

Но его планам не дано было осуществиться, потому что на следующий день труп с развороченным нутром бесследно исчез – очевидно, по приказу Общей Матери его закопали где-то в Навьей роще. Хорошо, остался подробный рисунок, который в этот же день увидела Милалика.

– Только не говори, что ты это увидел наяву, – девушка сочувственно глядела на Светояра. – Я чего-то не знаю?

– И лучше тебе не знать, – ответил парень. – Пусть это останется между мной и Старой Матерью.

– Поня-а-а-атно, – протянула Милалика, а потом добавила: – А у тебя талант в рисовании. Мама всегда утверждала, что талантливый человек талантлив во всем. Может, в тебе художник пропадает?

– Пусть. Здесь так часто воюют, что даже посредственный лекарь нужнее хорошего художника. Смешно, вчера мне было плохо от того, что видел это, – Светояр кивнул в сторону рисунка, – а сегодня готов еще раз…Изнутри бы органы рассмотреть.

– Слушай, я где-то читала, что внутренние органы человека очень похожи на органы свиньи. А что если тебе на свинье потренироваться?

– Где я её возьму?

– Вот это не проблема! Наши часто охотятся на кабанов. Скажу Ивору, пусть в следующий раз тебе кабана притащит или свинку. И поможет освежевать. Тогда увидишь, действительно ли мы со свиньями похожи, или придумки это. Ты же человеческие органы уже видел. Да? – Милалика хотела допытаться до правды.

Парень промолчал. Идея Милалики была стоящей. Нужно попробовать. А Старой Матери намекнуть, что не откажется еще раз заглянуть не только внутрь тела, но и внутрь головы. Он насмотрелся на страшные раны на лицах, на черепе. Самое страшное, когда внешних ран не видать, а после удара, например, палицей человек отключается. Бывает, умирает сразу, а бывает, несколько дней мучается от воспаления внутри мозга и невыносимых головных болей. Опыт показывает, что у раненого есть шанс выжить после удара, если через нос и уши кровь отойдет. А если кровотечения нет, то в большинстве случаев человек – не жилец.

Прошло два года, и Светояр с улыбкой вспоминал свой давнишний страх перед вскрытием трупа. За прошедшее время на разных трупах он наизусть выучил не только расположение внутренних органов, но и мог с одного взгляда отличать больной орган от здорового. К нему за помощью приходили из других селений, и молодому лекарю вместе с помощницами приходилось частенько вытаскивать людей с того света. Особенно он гордился спасением Гаврана, дружинника, с которым в свое время Греслав проходил посвящение в воины.

Прошлой зимой Гаврана в бою поразила стрела прямо в левый глаз. Стрела задела кость глазницы и застряла. Если бы не застряла, то прошила мозг, и обычно после такого ранения бойцы отправлялись в нижний мир. Гавран никому не дал выдернуть стрелу и просил доставить его к Светояру. Тот сразу понял, что глаз воину уже не сохранить, но дал себе слово, что спасет ему жизнь. А без глаза Гавран проживет – не девушка.

Только Мыська знает, чего стоило её другу удалить стрелу, потом глазное яблоко, потом зашить страшную рану, потом двое суток не отходить от раненого ни на шаг, опасаясь воспаления. Когда через две или три недели рана затянулась, Светояр аккуратными стежками пришил верхнее веко глаза к нижнему, чтобы не было видно пустой глазницы. Он же попросил Мыську смастерить для Гаврана повязку из выделанной кожи, и в итоге никто бы не назвал того уродом. В селении были дружинники и даже воительницы, лишившиеся в битвах глаза. Пустые глазницы закрывали толстые кривые рубцы или оставались с краю не закрытыми, с коркой из гноя по краям, и невольно притягивали взгляд своим видом. А на Гаврана, если он и не надевал повязку, смотреть было не страшно: просто закрытый веком глаз, и никакого гноя, никакого воспаления.

Дружинник помнил добро и постоянно делился с Светояром воинской добычей, хотя тот постоянно отказывался. Но Гаврана обижал отказ, и лекарю ничего не оставалось, как принимать подношения.

…Светояр увидел, что к нему несут раненого, и невольно схватился рукой за сердце – точно острое шило пронзило его. В голове застучало: «Сизарь – Греслав. Греслав – Сизарь». Судя по нахмуренным лицам воительниц, дело плохо. Раненого внесли в ту половину дома, которую приспособили под лазарет, опустили на специально сколоченный стол. Воительницы пошли к выходу.

– Уненчити бых живота Греслава (спаси жизнь Греславу), – проговорила Общая Мать. – Буде не тя истаяти вем (не дай ему погибнуть).

Женщины вышли, а в помещении вбежала Милалика, за ней – Мыська.

– Я-а-а-рик, – Греслав с трудом растянул в улыбке потрескавшиеся губы. – Рад тебя видеть. И вас, девочки.

Каждое слово давалось ему с неимоверным трудом, а под конец фразы он закашлялся. Тонкая струйка алой крови сбежала из уголка рта к плечу.

– Шертите… Перуне (клянусь богом Перуном), я держусь. О-о-ох, сил больше … нет. Если что…

– Молчи! Молчи, пожалуйста. Никаких «если». Сейчас я тебе дам попить… Ты уснешь, отдохнешь. Тебе нужно беречь силы.

Светояр достал с полки небольшую бутыль с черным отваром, отлил в ложку и, приподняв одной рукой голову друга, просунул ложку между зубами. Раненый с трудом глотнул и раздвинул губы, чтобы что-то сказать, но смог – силы покинули его.

– Милалика, Мыська, разденьте его, а я пока приготовлю нужное, – Светояр не знал, что с его другом, но кровь изо рта – это легкие.

Одним движением он собрал свои сильно отросшие рыжие волосы и заколол их на затылке двумя деревянными спицами. Милалика как-то сказала ему, что с такой прической он похож на японца. Поверх своей одежды он накинул просторный передник, за чистотой которого постоянно следила Мыська. На маленький стол в изголовье большого стола, на котором сейчас лежал Греслав, выложил инструменты, свернутые рулоны материи, поставил чашу с дезинфицирующим раствором. В углу комнаты вымыл руки, потом намочил тряпку в растворе и тщательно их протер.