– Я согласен. Гуляем!

– Да, еще. Там есть автобусы до Кировабада на четыре часа и есть на шесть (крайний вариант, запасной), ехать часа четыре, вечером приедем в штаб дивизии. Нормально, по-моему.

– Отлично.

Через час с небольшим мы сидели в ресторане. Как только мы пообещали щедро отблагодарить, сразу подошел директор ресторанчика, пожилой грузин.

– Надолго к нам, товарищи офицеры?

– Проездом в Кировабад, к вам зашли по рекомендации одного подполковника. Он обещал, что здесь нас накормят отличной грузинской едой, – ответил Игорь.

– Его зовут Анатолий? – спросил грузин.

– Я к нему только по званию, как зовут, не знаю.

– Это Анатолий, надо было сразу так сказать. Я вас так накормлю, долго хорошим словом меня вспоминать будете.

– Только давайте так, на все про все у нас пятнадцать рублей. Как только достигаем общей суммы в пятнадцать рублей, вы нас предупреждаете.

– Конечно, так и сделаем. Только я вас, дорогих гостей, сейчас за другой столик посажу.

Мы согласились, сели в соседний небольшой зал, у окна откуда открывался отличный вид на Куру, на старый Тбилиси.

Тогда Тбилиси произвел на меня впечатление неповторимого города и неприятного города. Старый город поразил своими старыми зданиями, но обветшалыми, с грязными улицами и дворами, с растяжками веревок между домами, где сушилось белье. «Какая дикость!» – подумал тогда я. Новые районы, которые мы проезжали, не понравились мне совершенно, особенно отсутствие зелени и повсеместный мусор. Совсем не Европа, совсем не Россия. Азия.

– Какое у тебя впечатление о Тбилиси? – спросил Игорь.

– Я еще больше люблю теперь свою Прибалтику и даже Омск и Бийск.

Игорь расхохотался.

– Занесло нас с тобой на юга, но это далеко не худший вариант, как мы с тобой понимаем.

– Если Тбилиси – это лучшее место в Закавказье, тогда мне сказать нечего.

Мы заказали по бутылочке красного сухого и белого сухого. Тем временем нам начали приносить закуски и прочую еду.

Обед нам удался, и мы, слегка пьяные, приехали на автовокзал, купили билеты, погрузились в междугородний «Икарус». Водитель предложил нам сесть в задней части автобуса, мы согласились. Позже нам стало понятно, что с его стороны это была большая любезность. Видимо, он был опытный в своем деле человек и сразу понял, что мы совершенно не знаем местные обычаи и порядки. Еще мы попросили его высадить нас у штаба дивизии в Кировабаде, он пообещал все исполнить в лучшем виде, а потом пояснил, что мы зря купили билеты в кассе, мы совершили очень большую ошибку, платить надо только водителю, напрямую. Но раз мы так уже сделали, то нам придется ему доплатить по рублю с человека. Мы с Игорем недоуменно переглянулись.

– Непонятно. За что? – спросил я.

– Так положено, дорогой. Извини, дорогой, конечно, но мало ли что может в дороге случиться. Лучше уважать наши законы.

– Предлагаю заплатить. Пока местных обычаев не знаем, лучше не нарываться, потом разберемся. Надо все сначала понять, – сказал Игорь.

– Ладно, согласен, – с неохотой ответил я.

Мы отдали водителю по рублю, а он принес нам небольшой пакетик мандаринов.

– Берите, ребята, угощаю. От души. Не обижайтесь, у нас такие здесь порядки. Здесь вам не Россия. Откуда вы?

– Из Сибири.

– Ого! Я работал как-то целый год там на стройке, на БАМе, у вас там совсем все по-другому. Здесь советской власти никогда не было и нет, – произнес водитель и весело рассмеялся.

Сразу бросилось в глаза, что женщины рассаживались только в передней части автобуса, а мужчины – в задней. Где-то посередине проходила грань, причем на один из рядов сидений между женщинами и мужчинами никто не садился.

Мы с Игорем были поражены увиденным.

Я глубоко погрузился в свои мысли. Вот это государство! Ничего не скажешь. Здесь в открытую заявляют, что у них нет советской власти, и гордятся этим. Полное пренебрежение к советским законам. Даже, в общем-то, демонстративное. Я давно начал понимать, что у нас прогнившая система, но то, что прогнило до такой степени, меня поразило и не давало мне покоя.

После того как автобус тронулся, все мужчины одновременно закурили – прямо в автобусе!

Мы с Игорем переглянулись и долго ехали молча.

Что же я еще тут увижу? Это же дикие какие-то люди. Самая настоящая азиатчина. Вот почему призывники с Кавказа в штыки воспринимают нас, своих командиров. В большинстве своем, подавляющем, офицеры по национальности русские, украинцы, белорусы, татары есть. То есть кавказцев или из Средней Азии практически нет. Все офицеры европейских национальностей, конечно, чужды кавказцам и прочим азиатам, да и законы наши для них враждебны, а для нас – их. Поэтому эти призывники все воспринимают как унижение и враждебно. А выход какой? Тут или они живут по нашим законам, или мы по их законам. Нет уж, я законы Грузии или Азербайджана соблюдать не собираюсь. А может, еще неписаные законы Туркмении уважать? Ни за что! Я буду жить по законам России. Я не буду курить в автобусе. Но с другой стороны, я не смогу же сесть в женскую часть автобуса. Значит, я буду соблюдать местные обычаи. Придется что-то соблюдать, надо это признать. Мне мерзко от этой мысли. Получается, меня заставляют жить по обычаям, которые я презираю. Но в Чехословакии я же соблюдал местные обычаи и нравы! Там другое дело, я там местные порядки уважал и принимал, и там было другое государство, а здесь же СССР – единый и неделимый, говорят вроде бы.

С этими мыслями я доехал до Красного моста, который находился на административной границе Грузинской и Азербайджанской ССР. Перед въездом на мост автобус остановился, водитель вышел, поздоровался с каким-то полным милиционером в фуражке, напоминавшей аэродром для стратегических бомбардировщиков. Милиционер с водителем пожали руки друг другу, поцеловались троекратно, и ……….водитель передал деньги милиционеру. Открыто. Еще раз пожали руки, водитель сел в автобус, мы переехали мост, там процедура повторилась в точности, до мельчайших деталей. Игорь тоже все увидел. Само их приветствие вызвало у меня полное неприятие и отторжение, но уплата денег меня сразила наповал.

– Юра, куда мы попали? – тихо произнес Игорь.

– В самую настоящую клоаку.

– Что делать будем?

– Не знаю, как ты, я немного осмотрюсь и буду узнавать, как отсюда уехать побыстрее. Сделаю все, чтобы попасть служить или в группы войск в Европе, или в Прибалтийский военный округ. Зря я не слушал родителей. Зря.

– Я тоже этим буду заниматься. К твоему списку готов добавить любой военный округ, расположенный на территории России, Украины и Белоруссии. А еще я думаю над тем, в каком государстве мы живем.

– И я над этим же думаю. Полагаю, что лучше не думать. Просто наблюдать.

– Почему?

– Потому что мне это государство может не понравиться.

– Боишься своих мыслей?

– Давно уже их боюсь. Просто, если я приду к определенным выводам, добром для меня это не закончится.

Игорь рассмеялся, и я понял, что в своих мыслях он где-то рядом со мной.

Автобус остановился напротив КПП, мы вышли и перешли дорогу. Осмотрелись.

– Что это? – воскликнул Игорь и показал мне взмахом головы на стоящие с противоположной стороны дороги пятиэтажки.

Я обернулся и в темноте все-таки различил, что многие окна в доме выгоревшие, подряд по три-четыре окна вразброс по всему дому и по всем этажам.

– Непонятно.

В это время из КПП вышел прапорщик-кавказец с солдатом.

– Вы прибыли для укомплектования степанакертского полка? – спросил прапорщик.

– Да, – коротко ответил я.

– Пойдемте, берите вещи, и дневальный вас проводит в штаб дивизии.

– А что это? – спросил я у солдата-танкиста, сопровождавшего нас, показывая на выжженные окна.

– Это армянские погромы. Азербайджанцы тут выжигали армянские квартиры, да и много что еще делали.

– А милиция что? – спросил Игорь.

– Какая тут милиция. Здесь советской власти совсем нет. Наши, прикомандированные из России милиционеры тут пытались что-то сделать, но потом сами у нас в части прятались, пока наш комдив не вмешался и не стал останавливать погромы и спасать армян.