Произнося последние слова, он осознал, что колпак капсулы поднят вверх, и что он полностью обнажен, так как в лечебную капсулу было необходимо ложиться без верхней и нижней одежды. А еще он понял, что девушка с откровенным любопытством рассматривает его крупногабаритное достоинство.

“Влип очкарик! Надо же так подставиться. Тут и титул кёника не поможет!”

На Земле говорят, – что человек покраснел от стыда.

В нашем случае Лапус фиолетово посинел. В отличие от землян в мире солютян народ откровенно синел, в том случае если ему становилось стыдно, либо каким-то образом проявлялось стеснение одного перед другим.

- Я врач. Мне можно, – произнесла девушка, быстро найдя достойную отмазку.

- Надо сказать, я просто восхищена …......, работой инопланетного оборудования.

- Но не буду вас смущать пациент. Подожду вас в соседнем помещении.

Можно только себе представить, каким именно образом решительная девушка заставила технарей и инженеров подчиненных непосредственно главному инженеру, пропустить ее в ту часть технического отдела, куда проход посторонним был категорически воспрещен.

Один из самых решительных инженеров до сих пор потирал отбитое ударом ноги место. Именно он был смелее всех и не пропускал в отсек с трофейными капсулами молодую медичку. Он делал все так, как ему приказал главный инженер. “Не пропускать к нему никого из медицинского персонала.”

Пострадавший особо не роптал. В отличие от других он увидел много интересного в тот самый момент, когда решительная девушка-врач одетая в медицинский халат заехала ему затылку. Халат распахнулся всего лишь на мгновенье, а сила визуального воздействия продолжалась до сих пор. Причем в виду вовсе не имеется хороший шишак на затылке пострадавшего.

Глаза инстинктивно закрыты. Острая боль вновь пронизывает все тело.

И так каждый раз, когда Николас пытается встать и рвануть в сторону решетчатой двери пропахшей мочой и испражнениями. А еще и рвотными выделениями.

Первые два раза, когда он пытался в прыжке дотянуться до охранника, и его вырубили хлыстом – электрошокера, он видимо, как и другие подобные ему смельчаки, тоже обильно рыгал.

То теперь просто нечем. Желудок уже целые сутки пуст. Между лопаток постоянно что-то жжет. Дотянуться до этого места он не может, так как сразу же отключаются обе руки и слегка парализует ноги. Сознанием он понимает, что ему прицепили на позвоночник, где то между лопаток чужеродный предмет.

Скорее всего, такой же прибор или живое существо, как у большинства арестантов.

Каждый раз, как только у него возникает желание напасть на охранника, тело скрючивает нервной болью, и мозг словно разрывается на части от воткнувшихся в него многочисленных острых игл.

Ничего подобного он ранее в своей жизни не испытывал.

“Сука!”, – думает он про себя. И вновь скручивается от невыносимой боли. Похоже, сканер мысленной активности считывает все его отрицательные эмоции и чувства направленные против охранников, их хозяев или ориентированные на совершение побега.

Помещение, где он находится, полутёмное. Светит лишь слабенькое дежурное освещение в виде облупленного плафона выкрашенного в красный цвет, расположенного непосредственно над входной решетчатой дверью. Судя по всему, он вторые сутки находится на каком-то чужом корабле, либо на большой космической станции.

Но скорее на корабле, чем на станции. Об этом говорит ровный шум двигателей, вибрирование корпуса и железные переборки. Такие вогнутые железяки, об одну из которых после продолжительных нервных конвульсий оперся спиной окончательно вымотанный собственным сопротивлением доктор Раш. Он физически ослаб, но пока еще не сломлен духом.

Вокруг него голые воняющие испражнениями люди и несколько гуманоидов.

Все вперемешку, как скот в хлеву. Всего в камере арестованных примерно около ста, ста пятидесяти особей.

Как правило, у всех между лопаток, имплементировано, что то схожее с небольшим по размеру скатом серебристо-серого цвета с небольшим развивающимся хвостом. Именно оно-то и считывает мысли реагируя на мысленные образы и реакции пленников. Вначале в полной темноте Раш не видел этого. Но теперь глаза привыкли к тусклому полумраку, и он стал замечать новые и новые подробности своего тюремного быта.

Попытка сорвать “ската” закончилась очередным обмороком.

Он таки дотянулся до развивающегося хвоста и тут же получил электрический разряд в руку и шоковое воздействие на нервную систему. В мозг вновь врезалось несколько острых игл.

В те два раза, когда Николас без предварительной подготовки и мысленного посыла о нападении прыгнул в сторону вошедшего в камеру охранника, присосавшийся к спине сканер моментально вырубил его, парализовав на время и заставив скрючиться от непереносимой нервной боли. Именно тогда его и выворотило наизнанку второй раз. На третий уже было нечем.

Больше таких попыток он не совершал.

Однако несколько раз его отрубало, без какой либо на то причины. Ученый никак не мог взять в толк, почему его наказывают за то, что он не совершал.

К тому же ему на правую ногу нацепили еще и рабский браслет. Он моментально блокировал любое быстрое движение или попытку покинуть определенную для пребывания задержанного зону.

Ученый понял, что первым делом нужно избавиться от этих контролирующих его поведения шор и шпор, либо попытаться обмануть их.

У некоторых из арестантов вместо шор на ноге прицеплены круглые браслеты. Видимо это более миролюбивые создания. Правда, когда один из них начал шуметь и возмущаться, охранник надавил на кнопку своего пульта, и тот упал как подкошенный, извиваясь от боли.

Как говориться хрен, редьки не слаще!

У Раша в отличие от других присутствовали оба этих суперсовременных элемента укрощения строптивых.

Некоторые из находящихся в обширной камере заключенных негромко переговариваются на незнакомом для Николаса языке. Другие молчат, так же как он. Они тоже не понимают, о чем именно говорят их соседи. Те, кто был из одного племени, давно собрались в небольшие группы.

Одежды ни на ком нет. Все находятся здесь в обнаженном виде. И мужчины и женщины. Из этого следует, что все они плененные или порабощённые.

Разговаривать не возбраняется. Даже выкрикивать по именам своих товарищей.

Нельзя лишь сопротивляться и пытаться сбежать.

За это следует суровое наказание электрошокером воздействующим на нервную систему. Удар по нервной системе сразу заставляет быть послушным и не сопротивляться. Хотя мысли говорят, что нужно дать сдачи и расправиться с обидчиком. Но за это сразу же следует ответный болезненный нервный импульс.

Через некоторое время мозг начинает привыкать и приспосабливаться. Как только Николас пытается подумать о побеге либо мести, сознание автоматически переключает мысли в другую область, мешая сконцентрироваться и выработать хоть какой-то мало-мальски разумный план.

Оказывается, у всех живых существ есть врожденный инстинкт, и есть приобретенный. Даже у человека!

Вот так, раз за разом ученого отучают быть агрессивным и привыкнуть к мысли о том, что любое сопротивление бесполезно. Даже на мысленном уровне. И это срабатывает.

Ему подспудно прививают мысль, что пленный должен беспрекословно подчиняться своим хозяевам. Организм приобретает новые инстинкты, основанные на чувстве само выживания.

То, что хозяева здесь есть, очевидно!

Кто хозяева сразу видно. Это вовсе не охранники.

Они лишь выполняют свои обязанности.

Всеми распоряжается жирный боров, несколько раз, приходивший сюда за молодыми юношами.

Наверно он педик, педофил. На женщин смотрел с отвращением. Даже на красивых и стройных.

Ему кланялись все охранники и члены экипажа, заискивающе ловящие его мутный взгляд. К хозяевам относились и те, кто был одет в защитные комбинезоны или униформу экипажа корабля. И те, у которых нет “скатов” между лопаток.

А, те, у кого на спинах есть такое присосавшееся существо, либо электронное устройство, очевидно рабы, выполняющие определенные функции по обслуживанию корабля и пленных.