Мы болтали с подружками, обсуждали мужчин. Уверена, что мужчины, когда остаются одни, делают то же самое – обсуждают женщин. Когда речь зашла о тебе, я заинтересованно подняла глаза и приготовилась услышать то, что давно уже знала: что ты влюблён в меня. Эта мысль успокаивала меня, как-то тепло становилось на душе. Да, есть человек, для которого я – смысл всей его жизни, предел мечтаний и самое большое желание на этой планете. Даже какое-то умиротворение я чувствовала при этой шальной мысли.

Но не тут-то было! Оказывается, у тебя – другая. Сопоставив в уме все факты, я поняла, что ты приходил от нее – ко мне и смотрел на меня влюбленными глазами! Такого я никак не могла себе представить, даже в самом кошмарном сне. Я не могла поверить в случившееся. На минуту я перестала слышать то, что говорили вокруг. Кровь прилила к голове, комок подкатил к горлу, и в голове мысль о том, чтобы случайно не выдать себя, сменялась мыслью о твоем предательстве. Меня бросало то в жар, то в холод. Любовь и ревность сплелись в какой-то причудливый комок.

Странное чувство пришлось испытать мне в тот момент. Желание сейчас же увидеть тебя и услышать, что это – все неправда, сплетни, сменялось отвращением при мысли о том, что все это может быть правдой. Коварное воображение рисовало картинки твоих измен, отравляя меня чувством ревности и разочарования.

Продолжая улыбаться и поддерживать разговор, при видимом спокойствии, я страстно хотела только одного: чтобы все скорее закончилось, все разошлись, а я смогла бы выяснить у тебя всю правду. Хотя… Кого я обманываю?! Мне не нужна была правда. Мне надо было только услышать, что все россказни девчонок – ложь, что я – та единственная, которая пробуждает желание и любовь в твоем сердце. Вот эта правда меня устроила бы, и никакая другая мне была не нужна.

Подруги ушли, и я осталась наедине со своими мыслями. Помню, что состояние мое граничило с сумасшествием. Мир рухнул вокруг. А я – совсем одна. Хрупкая, беззащитная, один на один со своим разочарованием и болью.

Но, может, это ложь?

Я считала минуты до твоего появления. Как бы то ни было, в этот вечер ты так и не появился. Этот вечер и эту ночь я вряд ли забуду. Я впала в какое-то оцепенение, чего раньше со мной не случалось. Закрывая глаза, я видела только одну картинку – тебя и ее. Кто не испытывал муки ревности, не поймет, что творилось у меня внутри. Мое сердце резали на миллион маленьких кусочков. А мне хотелось только одного, чтобы боль душевная сменилась болью физической. Думаю, излишне говорить, что в ту ночь я так и не сомкнула глаз.

Но наступившее утро не принесло облегчения. Мне пришлось вставать, хотя лучше бы я осталась в кровати, отрезанная от всего внешнего мира. Я умывалась, наносила макияж, делая это автоматически. Но посмотреть в зеркало на себя так и не смогла. Я просто дура! Боялась начать жалеть себя. А если бы посмотрела в зеркало, увидела бы не ту красивую, уверенную в себе и успешную по службе девушку, а растоптанную, жалкую и униженную особу. Хотя, по сути, пока ведь ничего не случилось! Обычные бабские сплетни, ничем не подтвержденные, смогли выбить меня из привычной колеи жизни.

На работе я пахала за семерых, с каким-то азартом и рвением погружаясь в вереницу самых разных дел. А на самом деле боялась, что наступит хотя бы минута перерыва – и мои мрачные мысли вернутся вновь, и боль снова начнет разрывать мне душу.

Вечером дома я даже не успела сообразить, как твоя фигура возникла в проеме моей двери. Лицо твое улыбалось, но улыбка была какая-то настороженная, неестественная. Весь твой вид выдавал озабоченность и тревогу. Не знаю, что двигало тобой, может, боязнь потерять меня? Или действительно те нежные чувства, что ты испытывал ко мне? А, может, просто чувство вины? Но что-то толкнуло тебя за стол переговоров.

И ты знаешь, я не смогла рассказать тебе все, что было у меня на сердце. Я не смогла сказать ясно и отчетливо о своих душевных муках. Заранее, перед встречей, прокручивая ситуацию миллион раз и подбирая самые, казалось, верные слова и фразы, я все же оказалась не готовой к решительному разговору. Я что-то беспомощно бормотала и даже сама не могла понять, в чем же обвиняла тебя: ведь мы никогда не встречались, не были вместе. Я не могла признаться даже себе, что люблю тебя. Да и сама я поняла это лишь сейчас, мучаясь от ревности. Все, что слетало с моих уст, было похоже на обычные упреки. Я что-то плела про гордость, про то, что мне не хочется слышать плохое о моем друге, о том… Да я уже и сама не помню – о чем, ибо говорила то, что приходило в голову, но не то, что чувствовала на самом деле. Это чисто наше, женское, – говорить так, что самой непонятно, вместо того, чтобы сказать прямо: «Я тебя люблю, если и ты любишь меня, то должен быть только со мной. И больше – ни с кем». Но я же – девушка, я так, прямо, не могла сказать. А значит, и речь была путаной и невнятной.

Под моим напором ты признался: да, был секс с другой. Но не понимал и не принимал моих упреков, говорил, что мы же – просто друзья, и я сама тебе об этом не раз говорила, когда ты признавался в своих чувствах. Ты отрицал подробности о твоих отношениях с той, другой. Но, боже мой, какая мне разница, как все происходило, если это все же происходило! Если это была правда!

Мой мир рухнул. Он оказался иллюзией, которую я сама себе создала. Душа разрывалась на части, и мне хотелось больше никогда тебя не видеть – и одновременно, чтоб ты был всегда рядом со мной и только со мной!

И я не смогла смириться. Я начала сознательно отталкивать тебя. Была подчеркнуто небрежна в общении с тобой, говорила колкости и грубости, не проявляя ни малейшего интереса к твоим делам и проблемам. Постоянно пыталась задеть, подколоть тебя, напомнив про твоих подружек. Надеялась, что ты обнимешь меня, поцелуешь и скажешь, что любишь только меня и никто тебе больше не нужен, кроме меня. Но ты этого не говорил. А я не могла позволить чувству уничтожить меня, ведь в тот момент я уже отчетливо понимала, что люблю тебя. Если бы ты знал, какими усилиями, каким трудом мне все это давалось! Хотелось вместо обидной колкости сказать о своих чувствах, обнять тебя и заплакать, чтобы весь негатив и обида ушли вместе со слезами. Но я так и не смогла сказать о своей любви и забыть свою обиду.

Ты стал заходить все реже и реже. Чаще всего предпочитал молчать, а не разговаривать, ибо видел, что я не испытываю желания общаться с тобой. Интерес ко мне пропадал. А мне-то хотелось, что бы ты проявил себя как мужчина, чтобы стукнул кулаком по столу и сказал: ну, хватит, ты – самое лучшее, что есть в моей жизни, я люблю тебя, прости меня. И я бы простила. Я готова была простить.

– Все мужики одинаковые, – возмутилась Аня. – Изменяют нам, а мы – как дуры сидим и ждем ласкового словечка.

– Ну, так уж и все! – возмутился Роман. – Мы – верные, это вы, женщины, все усложняете вечно. И вообще: измена измене рознь. А, кстати, физическая измена – это не всегда измена, это может быть просто… физиология!

– Типичная мужская логика, – проговорила Валя. – А что же вы нам-то тогда эту самую «физиологию» не прощаете?!

– Мужчины – охотники, добытчики, полигамия у нас в крови. Вы, женщины, – хранительницы домашнего очага и семьи. Про физиологию нигде ничего не сказано, – вступил в спор Руслан.

– «Охотники, добытчики»! – передразнила Валя. – Это когда было? До нашей эры? Куда все делось-то? – возмутилась она. – Женщины уже и зарабатывают, и уют дома создают, и детей рожают и воспитывают. А вы?! Не зарабатываете, семью не обеспечиваете, только гуляете направо и налево и полигамностью своей похваляетесь!

– Ага! Значит, вам только деньги подавай, а как же – «главное, чтоб человек был хороший»?! Выходит, главное – не плоть и не душа, а деньги. Кому ты нужен, если ты – хороший, добрый, веселый… бомж!