Возникает закономерный вопрос, зачем мне это всё надо? Зачем я затеял весь этот переезд, если всё так удачно складывается по ту сторону океана? Дело в том, что в моей голове, с каким-то просто неистребимым, маниакальным упорством, "зреют, цветут и пахнут" планы моего непосредственного и активного участия в заговоре Декабристов. Свержение Николая Палкина с пресечением правления последующих Романовых, бездарно похеривших наследие прорывного для России XVIII века – вот, какую амбициозную цель я себе ставил! Сам себя, пугаясь и слабо веря в собственные силы, но я, уже только по факту нахождения пассажиром на этом корабле, решительно сделал первый шаг в этот захватывающий дух эпопее! Я был убеждён, что только установление в России Республики, с упразднением сословий и крепостного права способно дать шанс российскому государству и русскому народу занять достойное место в числе великих держав современности и веков грядущих. Риск – просто колоссальный, но я авантюрист, если говорить одним словом, "адреналиновый наркоман" если говорить двумя! Ну, да, какой есть …
***
– Стах! Ник! – приоткрыв скрипучую дверь своей скромной каюты, громко прокричал в тамбур. – Живо сюда, стервицы!
– Звали, мистер Айвэн? – сглатывая слова спросил запыхавшейся от бега Стах, секундой спустя к нему присоединился раскрасневшийся Ник.
Эти два ирландца часами напролёт пропадали на палубе, меня же, всё плавание, откровенно мутило. Корабль раскачивался взад и впрёд, из стороны в сторону, поднимался вверх и опускался вниз – эти перемещения корабля в пространстве напрямую зависили от направления и силы ветра, а также высоты волн. Только лишь заняв на своей шконке горизонтальное положение и прикрыв глаза начинал чувствовать себя немного лучше. Казалось, как будто бы я младенец, которого кто-то убаюкивает в колыбели, но проделывает это слишком уж грубо и настойчиво.
Что же касается моих малолетних слуг и по совместительству воспитанников, то читать, писать и считать они уже умели, а вот с изучением русского языка дело обстояло пока не очень. Ну, так, "лиха беда начало" мы его в серьёз и учить-то только недавно начали. В штатах ребята использовались мной для готовки, уборки, постирки и в качестве курьеров. Ирландцы были активные, вполне смышлённые, а самое главное благодарные, а потому мне лично преданные.
– Заходите быстро! – пропустил двух подростков внутрь кубрика и захлопнул дверь – Может вам билеты назад купить? Слушаться вы меня всё равно не хотите, что вам в России делать? И двух слов связать не сможете?
– Нет-нет!!! Хоспотин Ивэн Михалич! – не на шутку испугавшись моей подначки заверещал Стах, сразу перейдя на русский язык с чудовищным произношением.
– Хоспотин Эван Мишайлевич, мы тольк с вами весде! – поддержал коллегу Ник с не менее жутким акцентом.
– Вам было с утра дано задание выучить двадцать новых русских слов. Верно?
– Да! Да! – с неохотой подтвердили слуги.
– Что же, сейчас проверим ваши успехи …
Этих двух ирландцев в разное время я подобрал в Америке. Это сейчас они прям пышут здоровьем, а были когда-то заморышами, доведённые своим образом жизни до состояния полуживых трупов. Рыжеволосого 19-ти летнего Стаха О,Донована я пять лет назад нашёл замерзающим на улицах Нью-Йорка. Светловолосого 18-ти летнего Ника О,Конора год спустя, в состоянии крайнего истощения – буквально умирающего от голода скелета, я забрал к себе с улиц Бостона. Судьбы ребят похожи. Оба они родились в самом чреве американской клоаки – в иммигрантских трущобных кварталах, оба в детстве лишись родителей. Оказались выкинутыми на улицы, вследствии чего были вынужденны проводить своё "счастливое" детство занимаясь бродяжничеством и попрошайничеством. В моём лице они обрели не только и не столько работадателя, сколько новую семью. Я стал их крёстным отцом. Окрестили ребят в православной церкви, устроенной выходцами из Греции и Балкан. Поэтому полные имена О,Донована и О,Конора Евстахий (Твердостоящий) и Никифор (Триумфатор) соответственно.
В каюте было довольно темно, тусклый свет исходящий от иллюминатора слабо освещал помещение. Стоя над умывальником, бриться приходилось больше на ощупь, висящее на стене тусклое зеркальце в этом деле почти никак не помогало.
– Мистер Айвэн! – отвлёк меня от этого сложного процесса Никифор. Почему сложного? Дело в местной дурной, на мой вкус, моде на усы и бакинбарды, которые приходилось тщательно обривать, боясь при этом сбрить лишний клок волос, особенно это было актуально на расшатывающемся на волнах судне. – Вы говорите, что в России есть белые рабы, значит мы со Стахом тоже будем вашими рабами? Кре-пост-ными? – Ник по-русски произнёс последнее слово.
– Вовсе нет! – успокоил сидящих на сундуках парней. – Будете по-прежнему на первое время моими служащими или денщиками, сам не знаю, как правильно будет вашу должность называть, не в России я родился! А потом поставлю вас приказчиками в собственной фирме, когда сам в новой стране обустроюсь и вы подрастёте, да по умнеете.
– Мы и сейчас не глупые! – заупрямился Ник.
– А я у мистера Айвэна и рабом согласен быть! – гордо выпялив вперёд челюсть заявил Стах, всем своим видом бросая вызов Нику.
– И я тоже согласен рабом! – не желал не в чём уступать своему визави подбоченясь заявил Ник.
Я рассмеялся.
– Дурни вы, вот вы кто! Неужели до сих пор не поняли, что я противник любого вида рабства!
Оба ирландца с интересом уставились на меня.
– Но только это между нами, в России об этом никому ни слова, ни пол слова. За такие крамольные мысли могут быть неприятности на ровном месте. Ясно?
– Да, мистер! – Ник.
– Ясно, мистер! Мы могила! – Стах.
– А теперь давайте на русском с вами поговорим, – сказал я со вздохом, – пока плывём в этой зловонной бочке, прозванной отчего-то кораблём, время у нас есть. Что будет потом – неизвестно!
После занятий, оставшись наедине со своими мыслями я в который уже раз во время этого плавания предался размышлениям. Планируемое мной участие в декабрьском восстании было для меня не только эмоциональным порывом, но и тщательно взвешенным решением. Вопрос Декабрьского восстания, благодаря своему смартфону, я успел не плохо изучить со всех сторон. Тему декабристов, пожалуй, как никакую другую, окружают множество мифов. Одни видят в восстании декабристов романтическую историю. Благородные аристократы, проникшиеся идеями Просвещения и пройдя по Европе в победоносном походе, решили отказаться от собственных сословных привилегий. Революционеры второй половины XIX века объявляли декабристов своими непосредственными предшественниками и даже учителями.
Достаточно спорным является представление о декабристах как об «узком круге». Разумеется, по сравнению с массовыми партиями XX века они были небольшой группой, но для своего времени и «Союз благоденствия», и «Союз спасения» были достаточно серьезными, даже передовыми политическими организациями по понятиям своего времени. Материалы официального следствия дают нам картину весьма впечатляющего заговора, отнюдь не ограничившегося узким кругом петербургских «злоумышленников». За рамками следствия остались тысячи симпатизирующих, которые, не будучи готовы непосредственно лично участвовать в заговорах, не сомненно примкнули бы к восставшим в случае их победы.
Представление об обреченности декабрьского восстания, о его «преждевременности», о том, что оно было затеяно людьми, обогнавшими свою эпоху, на первый взгляд подтверждалось общей картиной реакции, воцарившейся в стране после краха движения. Но попытка декабристов изменить Россию вовсе не была беспочвенной авантюрой. Более того, их затея была своевременна и закономерна.
Тайные общества начинают возникать сразу по окончании наполеоновских войн. Сначала – «Русские рыцари» (1814), потом «Союз спасения» (1817), затем «Союз благоденствия» в 1818 году. К 1821 году оформился полноценный заговор, вовлекший в свою орбиту не только изрядную часть столичной элиты, но и провинциальных офицеров из обедневших дворян, составивших костяк «Южного общества» и «Общества соединенных славян» – крайне левого крыла движения.
