Юноши покатились со смеху, хлопая Сократа по спине. Но тот повернул рассказ в другую сторону:
- Эта смесь учености и мистики окружила Самолксида божественным ореолом, но приязнь людей он приобрел тем, что, используя знания Пифагора, лечил их и давал добрые советы. По каковой причине жил бог Самолксид в полном благоденствии, почитаемый повсеместно во всей Фракии.
Нахохотавшись всласть над богом Самолксидом, друзья спросили Сократа, кто поведал ему про такое чудо?
- Анаксагор, - ответил Сократ, волнообразным движением ладони от подбородка вниз намекая на окладистую бороду философа.
Симон задумчиво почесал в затылке.
- А ведь ты, Сократ, рассказал не такую уж чепуху! К нам в сапожную мастерскую ходит много заказчиков, и от них я слыхал - люди-то все ждут какого-то спасителя...
Киреб согласно кивнул:
- Я тоже слыхал об этом в пекарне моего мастера. Многие верят, что когда-нибудь родится некто и все устроит так, чтоб никому на свете не бедствовать.
То же подтвердил и Пистий:
- И мне известно - люди ждут такого бога.
Сократ слушал молча. Знал и он: люди ждут. Но чего? Кого? Спасителя? Чуда? Улыбнулся глазами.
Обманщику Самолксиду никогда бы не сделаться идолом у фракийцев, если б он не облегчал их невзгоды. Следовательно, почему же люди ждут спасителя? Потому что ждут от него помощи. Помощи во всем. Помощи советом и делом. Но ждать, все время ждать, правильно ли это?
И Сократ заговорил:
- Чудес не бывало и не бывает. Однако время от времени являются люди, которые хоть немножко, да улучшают жизнь. Возьмите Перикла. Как он все расшевелил, и в стране, и на море... И ведь это только начало! То ли еще будет!
Если наших друзей занимали Самолксид с Периклом, то Эгерсида интересовал исключительно Сократ. Донесся до него слух, что Коринна ездила с ним в Гуди. Подкрепившись пшеничными лепешками, намоченными в тяжелом сладком вине, Эгерсид двинулся в путь, представляя себе, как он раздавит нынче Сократа, словно спелый финик!
Эгерсид мог себе позволить такую уверенность. Все у него было большое и широкое: рот, нос, плечи, грудь. Он шел - и земля стонала под его тяжестью. Раздавлю! Раздавлю! Очутившись во дворике Софрониска и увидев Сократа в кругу друзей, он еще решительнее повторил про себя: "Раздавлю!" И повелительно крикнул Сократу:
- Эй, ты! Выйди-ка со мной! Хочу потолковать с глазу на глаз!
Лицо и тон Сократа изобразили приятное удивление:
- А, это ты, Эгерсид! Присоединяйся к нам! Что за тайны? Все здесь мои добрые друзья, к которым, несомненно, относишься и ты. Ты самый мой дорогой друг, да что я говорю - мой почитатель! Я отлично знаю, мой милый, что твои уста произносят мое имя даже чаще, чем уста вот этих моих друзей. В каждой фразе твоей шипит этот самый "Сократ", каждым словом восхваляешь ты меня, распространяя славу обо мне. Рад тебя видеть, мой красильщик!
- Я тоже рад тебя видеть, - гулко прозвучало в ответ.
- Не говорил ли я? - оживленно подхватил Сократ. - О, Эгерсид - мастер красильного дела! Он, конечно, приукрашивает и меня в своих мыслях и речах, изображая замечательным юношей. Жаль, я этого не слышал!
- Не жалей! Твое имя вправду не сходит у меня с языка, как ты говоришь, да только с бранью, потому что ты вор - хочешь украсть у меня Коринну!
Симон встал между двумя петухами, одним разъяренным, другим зло насмехающимся.
- Что значит "украсть"?! - накинулся он на Эгерсида. - Сократ с детства знает мою сестру и любит ее!
- Может быть, а Коринна-то будет моей! - самоуверенно заявил Эгерсид.
Услыхав свое имя, Коринна взобралась на оливу.
- Зря он бахвалится, - трезво проговорил Симон, поворачиваясь к Сократу. - Коринне до него и дела нет. Это я слышал от нее самой.
Верзила нахмурился.
- Я тоже кое-что от нее слышал. Этот ученик каменотеса морочит ей голову, а у самого и положить-то ее некуда, разве что на камень.
- Ни твоя спальня, ни мои камни не определят, кого из нас будет любить Коринна. Она сама решит, - сказал Сократ.
- Ошибаешься, мой милый. Решать буду я. - Тут Эгерсид набрал полные легкие воздуху и выкатил грудь. - А тебя я сдуну с дороги, как цыпленка, и дело с концом.
- Глядите, как все просто, - спокойно заметил Сократ. - И когда устранишь меня, поступишь с Коринной, как со штукой сукна. Сунешь в кадку с краской, выжмешь, высушишь в тенечке, и станет Коринна такой, какой ты хочешь ее видеть: розовенькой, податливой, сладенькой...
Олива зашелестела, словно по ней пробежал порыв ветра.
- Как раз! - с жаром вступился за сестру Симон. - Дастся она затолкать себя в кадку с краской такому дуралею, как ты!
Эгерсид не знал, к кому повернуться прежде - к Симону или к Сократу.
А Симон продолжал:
- Недооцениваешь ты Коринну! Она-то поумней тебя. Она, брат, ученые разговоры слушает!
- Что врешь, чьи это разговоры?
- А вот наши! - Симон показал на Сократа и друзей. - Она слушает, когда мы тут рассуждаем о разном...
Коринна осторожно отвела ветки и глянула во дворик.
- Например, - Сократ поднял к оливе глаза, - о положении женщины в Афинах...
- Понятно, - сказал Эгерсид. - Про вас уже всякое болтают. Занимаетесь глупостями. Сами испорченные и Коринну портите. После этого чего удивляться, что у нее от ваших разговоров ум за разум зашел...
- А что хорошего может она услышать от тебя? - спросил Сократ. - Не станешь же ты говорить с ней о том, сколько выручаешь за окраску тканей? Надеюсь, ты не собираешься заполучить пятого раба к твоим четырем? Знаешь что, Эгерсид: чтоб быть нам с тобой равными соперниками, дам тебе добрый совет. Ты красишь ткани, я раскрашиваю скульптуры. Так что по ремеслу нам не в чем похваляться друг перед другом. Но тебе не хватает желания познать мир, как то пытаемся делать мы. А ведь в глазах Коринны это, быть может, многое значит. И вот что, Эгерсид: приходи к нам! Удостой нас своим участием!
- Чтоб ты меня учил? - насмешливо фыркнул Эгерсид. - С ума сошел! Это я пришел проучить тебя! Тебе это необходимо, как свинье - почесаться! - И красильщик с угрозой шагнул к Сократу. Тот встал. В напряженном ожидании дрогнули ветви оливы, замерли друзья. Сократ, притворяясь испуганным, попятился к ограде. Ободренный этим, Эгерсид пошел на него, сжимая кулаки.
