Литмир - Электронная Библиотека

Ирина Тарасова

Вита и поиск ключа

Начало пути

Наконец автобус закряхтел и остановился. Как же долго мы ехали. Дорога из нашего района до института довольно долгая, настолько, что я успевала перекусить, выучить лекцию, почитать книжку, а то и поспать, чем я чаще всего и занималась. Кажется в дороге пол жизни проходит! Я перешла на второй курс и надеялась, что хоть автобус на нашем маршруте поменяют, на тот, который выпустили не в прошлом веке, но это были только мечты. Даже водитель дядя Петя и кондуктор Татьяна были неизменными героями этого маршрута. Так с них мой день и начинался: с автобуса как из советских мультиков, приветливых Дяди Пети и Татьяны и долгой дороги в студенческий мир. Только я и подумать не могла, что мой мир так скоро изменится и я буду совсем не против безмятежной поездки на стареньком автобусе.

Это была моя остановка, я знала, но выходить мне не очень хотелось. Основной моей проблемой были занятия по высшей математике, и не потому, что это сложный предмет, я любила математику, а потому что мой преподаватель Сергей Станиславович был уверен в абсолютном отсутствии, как он говорил “чуйке” к математике у женского пола. В результате этого субъективного умозаключения весь семестр мы проводили за игрой “кто кого”. Или я сведу с ума преподавателя, так как на каждый его вопрос у меня был правильный ответ, ну или как минимум комментарий. Или он меня, доказывая, что я просто удачно списываю или умело кручу парнями (особенно моим гениальным другом Павликом), которые делают за меня лабораторные, курсовые и так далее. Возможно многим теперь покажется, что я просто и дня не могу прожить без спора, но это далеко не так. Просто именно математика и Сергей Станиславович в сочетании вызывали во мне желание высказать свое мнение. Ну, хорошо, поспорить. И это далеко не лёгкое занятие.

Выйдя из автобуса, я увидела моего лучшего друга Павлика, как всегда улыбающегося. Он был довольно высокий, широкоплечий и худощавый, вечно ходил ссутулившись, как будто боялся задеть за что-нибудь головой. Дружили мы со школы, с самого первого класса и фирменная улыбка друга всегда была при нем, притягательная и поднимающая настроение. Мы оба любили математику, но мой друг скорее обладал талантом ко всем точным наукам, при этом много читал про различные фантастические теории и внеземные цивилизации, что непременно доводил до моего сведения. А я любила его слушать. На улице была глубокая осень и мы, шурша листьями, побрели в седьмой корпус нашего университета, сегодня как раз по расписанию занятия по высшей математике.

Несмотря на наши споры с преподавателем, Сергей Станиславович был очень даже приятным мужчиной, хоть он практически никогда не улыбался, был строгим и принципиальным, все же обладал определённой притягательностью и человеческой теплотой. Преподавателю было около шестидесяти пяти лет и для него женщина должна быть нежной, скромной, утонченной, обладающей магическим талантом к ведению хозяйства и воспитанию детей. Такой и была его жена Татьяна Фёдоровна, которую он любил и которая периодически появлялась на кафедре математики, чтобы принести своему любимому обед. Глядя на свою жену, Сергей Станиславович менялся, было такое ощущение, что вокруг них действительно происходит магия, то есть всё то антинаучное, необъяснимое, но фактически происходящее на моих глазах. В такие дни я даже немного начинала симпатизировать этому ворчунишке-преподавателю. Но как только мы приходили в другой день на занятия, я понимала, что из меня подобная волшебница никакая, скорее Баба Яга, которая бесит Кощея.

Возможно я действительно производила впечатление слишком самоуверенной зазнобы, хотя в жизни я больше была похожа на обычного скромного подростка, ничем не отличающегося от стандартно-типичных подростков в этом мире двадцать первого века. Я была среднего роста, одевалась по возможности не вызывающе, хотя и тянуло периодически на подвиги в виде короткой юбочки и яркой кофточки. Я не считала себя красавицей, впрочем наверное как и основная часть подростков думают о себе. Тем не менее, моему другу Павлику иногда удавалось сказать те самые нужные слова, благодаря которым я чувствовала себя неотразимой. Однако он всегда смотрел на меня так, будто я с другой планеты и только он знал с каким сокровищем дружит. Как-то он мне даже сказал, что от меня исходит успокаивающее тепло и это его обезоруживает. О чем это он!? Хотя тёмно-карие глаза, длинные, густые, светлые волосы, приятная улыбка тоже были в моем арсенале.

Ещё у меня, как говорила моя мама, был характер, то есть не тот, чтобы в том смысле характер, который в принципе есть у всех, а в том что “ты сама не знаешь, что хочешь”, “думай, что говоришь”,” как ты вообще дальше жить будешь?”. Я конечно чувствую, что мои временами чересчур эмоциональные высказывания пугали родителей, ведь если сказать в сердцах после очередной пары неудавшейся философии, что хочешь бросить институт, то это как минимум обеспечивает родителям нервное потрясение, а мне часовую лекцию на тему “ты безответственная”. Я то и не собиралась ничего бросать, но мои слова и эта родительская лекция сделали свое дело. В итоге у всех испорчено настроение, родители думают, что я бомба замедленного действия, вот-вот что-нибудь натворю, а я в свою очередь думаю, что родители меня не понимают.

Я конечно же могла просто промолчать, но я любила думать вслух, наверное надеясь на поддержку, ну или простую дискуссию на тему моих несуразных мыслей. В этом смысле Павлику не было равных, чтобы я не сказала он принимал это как самая серьезная тема и мы могли это обсудить или посмеяться над этим. Он понимал, где я говорю серьезно, а где я серьезно шучу. В общем друг он был замечательный.

Вот и Сергей Станиславович постоянно слушал от меня неожиданные высказывания и поправки. Сначала преподавателя даже забавляло моё своеобразное рвение к учёбе, всем в группе даже было интересно, чем закончится наш очередной словесный раунд. Но судя по всему, мне было не суждено хоть как-то изменить представление этого преподавателя о влиянии математики на меня.

Сегодня на очередном занятии Сергей Станиславович объяснял новую тему, последнюю перед экзаменами, поясняя, что без знания этой темы мы вообще на экзамен можем и не приходить. В этот день он был особенно хмурым, я бы даже сказала грустным. Я это почувствовала, когда он проходил наверное раз пятый рядом с моей партой, как будто вся его жизненная энергия обычно теплая стала таять и уменьшаться, и с каждым разом, проходя мимо, я чувствовала что на смену ей приходило нечто холодное и жёсткое. Конечно можно подумать, что люди ничего такого не ощущают и я все придумала, но я любила подолгу смотреть на людей, знакомых или нет, будь то в парке, в институте, в магазине, в кафе или где-либо ещё, и я потихоньку начинала их ощущать, по крайней мере я так думала.

Через сорок минут занятия у меня конечно же возник вопрос и я в своей нетерпеливой манере решила поднять руку, дабы успокоить бурлившую во мне эмоцию. Увидев это, Павлик сразу охнул, а наш заводила Серёга Тычко громко сказал: «Смотрите, сейчас опять начнется». Я закатила глаза, но руку не опустила. Сергей Станиславович конечно заметил меня, но отвернувшись продолжил сквозь зубы читать лекцию, нехотя я всё же опустила руку. Павлик выдохнул, а Тычко громко расстроился. Спустя минут пять, когда преподаватель повернулся к аудитории, я опять подняла руку и тут-то наступил мой звездный час. Но то что я услышала явно не относилось к математике и это не было разрешением мне задать свой назойливый вопрос. Сергей Станиславович очень быстрым шагом подошел ко мне, остановился, глядя на меня сверху вниз. Взгляд у него был настолько сердитым, отчаянным и пугающим меня, что я резко откинулась на Павлика. Так преподаватель простоял наверное целую вечность, шумно пропуская через свои ноздри весь окружающий нас воздух. Все в нашей группе замерли, а я так вообще пристыла к спине Павлика. Тут я начала ощущать прилив каких-то странных чувств, которые стали с такой силой захватывать меня, что я наверное потеряла бы равновесие, если бы не спина Павлика. Я ощущала просто гамму разных эмоций, но центральной эмоцией было всепоглощающее чувство горя, чувство безысходности и тупика. Я ничего не видела и не слышала вокруг, я только чувствовала. Эти эмоции волнами, одна за другой, сбивали меня и все сильнее прижимали к Павлику. Я не смогла больше терпеть и закрыла глаза, но увидела совсем не темноту. Передо мной были двое улыбающихся юношей, с угольно-черными, но добрыми глазами. Юноша постарше, лет семнадцати на вид, смотрел с доброй ухмылкой и интересом на юношу помладше, который задорно улыбался и что-то рассказывал своему брату. Мне захотелось потянуться за ними, но они начали быстро удаляться и мне стало больно в груди, пришло осознание, что я их больше никогда не увижу. Захотелось кричать и плакать.

1
{"b":"716502","o":1}