Пока правительство раздумывало, как бы поправить дело, разведка доложила, что и в государстве, против которого собирались воевать, тоже исчезли из клиник сумасшедшие; однако их правительство, учитывая горький опыт соседей, постаралось подольше сохранить это в тайне от своего народа. Это дало президенту, стоящему перед выбором: уйти в отставку или начать войну, возможность выступить по телевидению вновь и сообщить с облегчением, что бедствие постигло и вражеское государство. А несколько дней спустя он отменил и военное положение. Со всех концов земли посыпались сообщения о повсеместном загадочном исчезновении пациентов из психиатрических больниц…
Никогда еще за всю свою историю человечество не испытывало такого глубокого потрясения. Тревога быстро перерастала в мистический ужас перед необъяснимым явлением, угрожая в ближайшее время обернуться всеобщим безумием. Этому немало способствовали философы, журналисты и политики, комментировавшие события в прессе, а также необдуманные действия ряда правительств. Кое-где больные были выписаны из клиник и отправлены по домам. Сумасшедшие эти не исчезли, подобно своим собратьям, а принялись безобразничать, пока их снова не забрали в лечебницы. Немного спустя все они пропали без вести, словно растворились в воздухе. Патриарх философов Герон опубликовал свои глубокомысленные рассуждения по
этому поводу в статье, которую перепечатали все газеты мир: „Если вот так исчезнут все ненормальные с Земли, то что же будет критерием нормального? Может ли существовать общество, состоящее из одних нормальных людей?…» А церковники тысячелетиями жаждавшие чуда, истерически взывали с амвонов: „Покайтесь, грешные! Вернитесь в лоно божие! Это лишь предвестие новых Содома и Гоморры! Бог берет к себе чистых и невинных, чтобы затем обрушить на грешников свой сокрушительный гнев…»
Новую волну паники подняло произведение известного писателя-фантаста Миноса Папазяна. Весьма необдуманно, из чисто спекулятивных соображений, он не пояснил в подзаголовке, что это – фантастика, и даже придал своему рассказу вид „документальной прозы», ведя его от лица человека, которого по ошибке похитили вместе с сумасшедшими, а потом отправили обратно. Папазян разработал, по существу, ставшую уже банальной в научной фантастике гипотезу, согласно которой происхождение человека не объясняется эволюционным развитием видов на Земле, а делением заранее запрограммированных клеток, „посеянных» некоей высшей цивилизацией. И теперь эта цивилизация, в конце определенного промежутка времени, продолжает свой гигантский эксперимент, отбирая неправильно развивающихся индивидуумов, чтобы узнать причины отклонений от программы. Следовательно, происходит что-то вроде прополки – ведь очищают же весной сады и огороды от сорняков.
Нагнетанию паники, конечно же, способствовал не только литературный трюк Папазяна. В сложившейся психологической ситуации каждый уже был готов поверить любому вымыслу, и люди едва не обезумели, читая и пересказывая друг другу этот „Страшный документ». Наедине с собой, каждый задавался вопросом: А может, я тоже – сорняк, и меня тоже уберут? Я-то считаю себя нормальным, но те, кто меня запрограммировал, они-то как думают?
Однако не особенно умное произведение Папазяна, как это часто бывает, принесло не только вред, но и некоторую пользу. Оно надоумило людей искать разгадку этой чудовищной тайны в действиях инопланетных сил. Вот тогда и было, наконец, найдено письмо, давно уже полученное всеми правительствами, но оставшееся без внимания среди завалов посланий любителей анонимных розыгрышей и злостных шантажистов. Я приведу его здесь почти полностью, потому что именно оно вызвало в истории человечества революционный поворот, свидетелями которого мы являемся.
В этом письме, написанном на земной электрической машинке, говорилось, что его отправители – большая группа представителей внеземной цивилизации – давно уже тайком изучают жизнь на Земле. В ходе исследований им не раз случалось принимать облик землян, но очень часто их ловили и отправляли в эти ужасные дома, которые мы называем психушками. Там они убедились, что человечество по необъяснимым причинам весьма скверно относится к немалой части своих собратьев Этих людей считают ненормальными, лишними, бременем для человечества. Поэтому экспедиция решилась осуществить это начинание, которое нельзя назвать ни агрессией, ни вмешательством в земные дела, то есть просто перенести отринутых землянами людей на другую планету, создать там хорошие условия для жизни и избавить их таким образом от неоправданного насилия. Экспедиция предпочитает не сообщать пока местонахождение выбранной для этой цели планеты, ибо не может предугадать, как отреагирует на это человечество. Длительные исследования привели инопланетян к убеждению, что цивилизация, именующая себя человечеством, не в состоянии уяснить свои намерения по какому бы то ни было вопросу. Члены экспедиции, однако, готовы в любой момент предоставить подробную информацию о людях, изъятых из психиатрических клиник… Следовали координаты в земной системе исчислений, и по ним удалось определить, что источник информации расположен недалеко от Проксимы Центавра. И подпись: Ваши собратья из большого скопления звезд, которое вы называете Галактикой.
Так как Проксима – ближайшая к нам звезда (1,3 парсека от Земли), станция на Луне немедленно отправила свои позывные и все же надежды на ответ было мало, ведь, по нашим теориям, его следовало ждать не раньше чем через девять лет. Каково же было наше изумление, когда он прибыл всего лишь через неделю! Не было сомнения, что он пришел именно из указанного сектора пространства, а это абсолютно расходилось с нашими знаниями о предельной скорости волновых движений. Выходило, что эти существа либо находятся гораздо ближе Проксимы, либо их средства связи позволяют превысить скорость света, и значит, наши представления о Космосе, несмотря на достигнутые наукой успехи, в корне неверны. Все это так смутило ученых, что они не осмелились огласить содержание ответа и лишь после повторения эксперимента, когда завязалось нечто вроде диспута с неизвестными существами, он стал достоянием человечества.
Осуществление столь желанного до тех пор контакта с другой цивилизацией никого не обрадовало. Да и кто же мог представить себе такое чтобы вот так, прямо у тебя из-под носа, не спрашивая, пришельцы умыкали твоего брата? Он, может, и впрямь ненормальный, может, даже окончательно с ума спятил, но ведь это твой брат! Всеобщее негодование ураганом пронеслось над Землей, и умиротворяющие послания неизвестных похитителей не могли ослабить его напор. Да и во всех их объяснениях было что-то обидное – несмотря на высокий уровень их развития и глубину проведенных ими исследований все же им явно не удалось постичь тонкостей земной жизни. Это показывали также и их суждения о нашем якобы несправедливом отношении к психически больным. Кто-то там утверждал, что он – собака, и хочет жить по-собачьи, а мы ему не верили и плохо с ним обращались. Они провели расследование и узнали, что животное, которое мы называем собакой, пользуется большой любовью людей. Зачем же мы тогда с такой нетерпимостью отнеслись к законному требованию нашего собрата, который хотел пользоваться таким же уважением и любовью?
Вначале мы попытались ознакомить их с понятием „гуманизм», объяснить, что оно происходит от слова „человек» и, следовательно, только мы одни вправе определять, как нам следует относиться друг к другу. Осторожно дали им понять, что они ничего не смыслят в земных делах, и упрекнули за то, что они не связались с нами, прежде чем решились на такую ничем не обоснованную агрессию. Затем мы позволили себе предъявить нечто вроде ультиматума: Верните сумасшедших, если хотите жить с нами в мире! Но полученный ответ был и вовсе обидным: в нем подчеркивалось, что мы еще неспособны поддерживать мирные и плодотворные контакты с внеземной цивилизацией, поскольку не установили таковых между собой на Земле. Поэтому они и решили с этим делом повременить. Наша реакция показывает, что у них были все основания так поступить. В ней нет никакой логики. Мы относились плохо к больным, хотя они ни в чем не провинились перед обществом, считали их лишним бременем, а сейчас требуем вернуть их обратно. Если они так нам нужны, зачем же мы изолировали их от общественной жизни? А если они не нужны нам, почему настаиваем на их возвращении?
