Давайте, однако, оставим в стороне все эти возражения и предположим, что теория струн каким-то образом сможет их преодолеть. Представьте себе, что в конце концов появляются веские доводы предпочесть один вариант теории струн другим и кто-то даже выдумывает блестящую экспериментальную схему, подтверждающую истинность теории. В этом случае наша вымышленная ученая Брауни не только могла бы с полным основанием назвать теорию струн «наилучшим вариантом», поскольку последняя была бы теперь чем-то бо́льшим, чем просто еще одним решением среди прочих. Теория струн стала бы наукой из учебников, повсеместно изучаемой студентами в качестве главного факта нашего мира, как, например, Эйнштейнова теория гравитации или периодическая таблица химических элементов. Я утверждаю, что даже при таком оптимальном сценарии максимального научного триумфа теория струн все равно не была бы «теорией всего». Чтобы понять причину этого, давайте рассмотрим то, что я считаю четырьмя ложными предположениями, лежащими в основе утверждения Брауни о том, что область применимости теории струн безгранична.

Первое Ложное Предположение: всё существующее должно быть материальным. Успешная теория струн могла бы свести воедино все, что мы знаем о строении и поведении физической материи. Но это делает ее «теорией всего» только при условии, что все является материальным. Конечно, многие так не считают. Религия в Европе сейчас гораздо слабее, чем раньше, хотя она по-прежнему весьма влиятельна в Соединенных Штатах и еще очень сильна в некоторых других частях света. Среди приверженцев всех религий вера в нематериальных богов и души носит почти повсеместный характер. Множество других людей по всему миру, в том числе и определенное число нерелигиозных, все еще верит в существование призраков и духов.

К примеру, в большинстве старинных городов западного мира одним из столпов туриндустрии является предложение «туров с призраками», состоящих из посещения мест неотомщенных убийств и пыток, где посетителям рассказывают истории о случившихся в этих местах ужасающих происшествиях, чья предполагаемая причина кажется сверхъестественной. Почти в каждой стране целый ряд зданий имеет репутацию домов с привидениями. В Америке сразу вспоминается отель «Скирвин Хилтон» в Оклахома-Сити. Многие игроки Национальной баскетбольной ассоциации сообщали о проведенных там незабываемых ночах ужаса[18]. В более утонченных кругах мы обнаруживаем юнгианскую психологию, утверждающую существование бессознательных имматериальных архетипов, общих всем человеческим существам[19]. Согласно гипотезе, наша типичная физик Брауни должна будет отбросить все подобные идеи как ненаучный хлам. «Теория всего», будет утверждать Брауни, означает не теорию всей той чуши, которую доверчивые люди считают реальной, а только теорию того, что рациональные и научно мыслящие люди знают в качестве реального: физической материальной вселенной. Те, кто верит в религии, призраков или архетипы Юнга, теперь просто отвергнут Брауни как ограниченную и недалекую или даже как обреченную на попадание в ад грешницу, и на фоне этих взаимных обвинений обеим сторонам больше нечего будет обсуждать. Так часто происходит в интеллектуальной жизни, и, возможно, это не всегда плохо, когда люди стремятся собраться в схожие по своему мировоззрению группы, где могут свободно выражать свои взгляды, находясь среди союзников, а не отбиваясь от толп противников. Несмотря на то, что меня, например, юнгианская психология не особо убеждает, время от времени я читаю Юнга и нахожу, что он помогает работе моего воображения. И, разумеется, мне бы не хотелось жить в мире, где юнгианские общества были бы ликвидированы «Полицией Рациональности» или же деморализованы публичными насмешками. Опираясь на свой опыт, могу сказать, что определенный процент философов, похоже, выбрал свою карьеру прежде всего потому, что им нравится приносить на заклание чужие иррациональные фантазии. Но мне никогда не нравилось тратить свое время на таких философов; и я никогда не был таким же, как и они, самонадеянно уверенным в том, какие взгляды на нашу Вселенную являются «рациональными».

Но давайте предположим, что мы согласились со скептицизмом Брайаны Брауни и присоединились к ней в ее неверии во всевозможных богов, души, призраков, духов, бессознательные архетипы и прочие, вероятно существующие, нематериальные сущности. Даже если бы нам пришлось дойти по этому пути вместе с Брауни до конца и даже если предположить, что теория струн подтверждена самыми убедительными доказательствами, я все равно не соглашусь с ней в том, что эта достойная теория может считаться «теорией всего». Просто потому, что мы можем думать о множестве нематериальных, но почти наверняка реальных вещей. В 2016 году я опубликовал книгу под названием «Имматериализм», чья вторая часть была посвящена истории Голландской Ост-Индской компании (или VOC, если использовать общепринятую голландскую аббревиатуру). Хотя и можно предположить, что данная компания была реальным физическим объектом, такую точку зрения будет трудно защитить от вопросов, не прибегая к ряду уступок, наносящих ущерб материалистической точке зрения. Для начала заметим, что материальные объекты всегда существуют где-то, но в случае с VOC совершенно не ясно, где именно могло бы находиться это место ее существования. Это определенно не штаб-квартира в Амстердаме, так как большинство операций компании происходило в Юго-Восточной Азии; ею руководил независимый и проживающий за границей генерал-губернатор, уполномоченный принимать решения без консультаций с акционерами в Нидерландах. Невозможно обнаружить фактическое местоположение VOC и в ее азиатской столице, Джаякарте, или Батавии (сегодняшняя Джакарта в Индонезии). В любой момент времени там можно было найти лишь небольшую группу кораблей и сотрудников компании, и, по идее, правила VOC действовали одинаково в каждой точке ее территории. Должно быть по меньшей мере понятно, что Голландская Ост-Индская компания не была материальной вещью, существовавшей в определенном или полуопределенном месте, подобно кварку, электрону или тонкой вибрирующей струне. Кроме того, VOC функционировала с 1602 по 1795 год, и ни один человек (и, возможно, ни одно судно) не просуществовали в течение всего этого периода, оставаясь ее неотъемлемыми элементами. По этой причине мы могли бы сказать, что VOC была не куском материи, сколь угодно сложного вида, но скорее формой, просуществовавшей так или иначе сто девяносто три года, несмотря на ее постоянно менявшиеся материальные составляющие. Есть старый философский парадокс, известный под названием «Корабль Тесея», он ставит ту же проблему: остается ли корабль тем же самым даже тогда, когда мы, постепенно либо внезапно, заменим каждую из его досок новой – особенно если мы тут же рядом соберем из старых досок судно – конкурент этого нового корабля. Достаточно будет подчеркнуть, не углубляясь далее в этот парадокс и его примечательную историю, то, что я считаю главным уроком, вынесенным из изучения случая VOC: несводимость больших объектов к общей сумме их материальных составляющих. Голландская Ост-Индская компания была не просто набором атомов и струн в разных местах пространства-времени, но во многом смогла пережить движение и исчезновение этих мельчайших элементов, используя при этом другие.

Второе Ложное Предположение: всё существующее должно быть примитивным и простым. Прочитав предыдущие параграфы, Брауни ответит, что мы ничего не поняли. Хотя это, наверное, и правда, что VOC или корабль Тесея могут продолжать свое существование, несмотря на полное обновление их составляющих, они, безусловно, не смогут существовать без каких-либо материальных частей вообще. Если бы в течение многих лет VOC только теряла атомы, никогда ничего не приобретая взамен, она в конце концов пришла бы в ту точку, где все ее разнообразные корабли, грузы и служащие обращаются в пыль и компания прекращает свое существование. Брауни скажет, что она никогда не имела в виду, что не может быть объектов более высокого порядка, которые, по видимости, продолжают существовать, несмотря на массовую сменяемость их материальных компонентов. Однако подобные объекты всегда должны быть сделаны из некоторой физической материи, даже если относительно неважно, какой из атомов водорода окажется в мозгу у генерал-губернатора компании. Помимо этого, Брауни будет продолжать утверждать, что мы можем лишь в общих чертах говорить о «той же самой» Голландской Ост-Индской компании, что просуществовала на протяжении почти двух столетий. За этот период в компании произошло столько изменений, что будет довольно неосмотрительно думать, будто она осталась прежней, даже если подобная неосмотрительность допустима для историков или обычных носителей английского языка, которым недостает более строгой точности, присущей ученым, занимающимся естественными науками. Вероятно, мы сможем расплывчато сослаться на «те же самые» флаги, правила и лозунги, существовавшие в течение всего времени жизни компании, наивно притворяясь, что такие порты, как Батавия, Бантен и Малакка, были «теми же самыми» и в 1750, и в 1650 году. Но в конечном счете – будет продолжать Брауни – единственное, что остается неизменным, – это те мельчайшие, долговечные, конечные вещи, у которых больше нет какой-либо внутренней структуры: таковы, например, струны из одноименной теории.