1

Судьба.

Говорят, от нее не убежишь. У судьбы много имен, много названий: доля, удел, рок, планида. Но, как не назови, смысл от этого не изменится.

Много раз я размышляла, что было бы, если в тот злополучный день мы не поехали к Левандовским, а остались дома. Что, если бы у нас сломалась эта чертова машина, или Антона срочно вызвали на работу, или внезапно, как это бывало, у Киры поднялась температура. И что изменилось бы в моей жизни, не случись той страшной аварии. Ничего? Я не знаю. Боюсь представить, что все могло быть еще хуже. Хотя, что может быть хуже предательства самых близких тебе людей.

Не буду спорить, в том, что случилось, есть моя непосредственная вина. Не хочу искать себе оправданий, но я любила и думала, что любима. Наивная и доверчивая дурочка! Моя любовь и преданность были растоптаны.

Гудок мобильного отрывает меня от тяжелых и грустных мыслей. Это Матвей!

– Да, – отвечаю я торопливо, слыша в собственном голосе волнение. Оно связано не только с новостями, которые я жду от этого человека, но и с ним самим.

– Привет, – мой собеседник, в отличие от меня, совершенно спокоен.

– Привет.

– Заседание состоится через три дня. Ты готова?

– Да.

– Хорошо, – он замолкает, будто не знает, что еще сказать, и я машинально отмечаю, что это на него совсем не похоже. – Сегодня увидимся? – наконец слышу я, и к сердцу приливает жар. Киваю головой в знак согласия.

– Госпожа Серебрянская, ты меня слышишь? – в его голосе легкое недоумение и я запоздало понимаю, что так и не дала ответ.

– Прости, – смеюсь сама над собой.

– Что-то не так? – кажется, он озабочен моей странной реакцией.

– Нет. Все хорошо. Конечно, приезжай.

– Буду в семь.

Смотрю на часы. Сейчас полдень. До назначенной встречи еще уйма времени, и я решаю, чем себя занять.

Жаль, что так и не удалось забрать старенький нетбук у мужа. Там хранились все мои черновики и почти дописанный роман. Странно, – вдруг приходит мне в голову мысль. – Прошло пять лет, а я помню его почти наизусть. Каждую главу. Это было моим душевным спасением, моей соломинкой, за которую я цеплялась, чтобы не упасть в бездну отчаяния. Каждый день, все эти годы я «переписывала» его в голове, вновь и вновь возвращаясь к началу и мечтая закончить, написав счастливый конец. И вот это время настало.

– Ну, что же, – бодро говорю я себе, – рукописи не горят!

Новый компьютер и мягкий диван ждут, не дождутся меня. Открываю файл и смотрю на белый чистый прямоугольник. Пальцы сами скользят по черным клавишам, выбивая привычный ритм. Вот и первая строчка. Глаза пробегают по ней:

«Теплый луч заскользил по ее обнаженной бархатной коже. Вверх, все выше. Осветил розовый сосок и вдруг застыл, словно целуя этот соблазнительный бутон. Рука Леона ревниво легла на женскую грудь».

Боже, что это! Это писала я? Мой хохот разрывает тишину комнаты.

– Как там? Соблазнительный бутон? – спрашиваю сама у себя и вновь хохочу, пока этот смех не сменяют рыдания. Мне еще очень больно. Мне еще не забыть. И эти строчки были не началом той самой любовно-наивной истории, они были последними, что я записала в тот день.

Москва. Пять лет назад.

– Белочка, вы дома, – голос Антона вырывает меня из плена моей фантазии. Осталось еще чуть-чуть, книга будет закончена, и тогда я расскажу мужу свой маленький секрет. Он относится к моему писательству с пренебрежением, а зря. Мои истории в тренде, их читают. А скоро выйдет первый роман на бумаге. И следом еще три. Контракт уже подписан. Но пока, ни гу-гу! Пусть это будет сюрпризом.

Привычно подставляю губы для поцелуя. От мужа пахнет кофе и «The One Sport». Антон обожает Дольче и Габбана.

– Как дела, милый. Ты рано.

Муж действительно вернулся раньше, чем обычно.

– Мы едем к Левандовским, – сообщает он неожиданную новость. – Ты будешь переодеваться, или так, в домашнем поедешь?

Оглядываю себя. Конечно, заявиться к лучшим друзьям, можно было бы и в пижаме, или даже в халате, но боюсь, там могут оказаться и другие гости. Антон и Макс сейчас расширяют свой бизнес, так что общаться, возможно, придется с важными шишками и с их, не менее важными, вторыми половинками.

Муж снимает темно-синий рабочий пиджак, и вешает его на спинку стула. Следом, на стул, летит галстук, сорочка и брюки.

– Я быстро в душ, а ты пока реши, куда пристроить Киру до утра.

Легко сказать «реши», – думаю я, провожая глазами обнаженную фигуру мужа и запоздало кричу ему в след, – Прикройся, Кира увидит! – Но он уже скрылся за дверью. Зашумела вода.

Улыбаюсь. Моя бурная фантазия рисует сцены сегодняшней ночи. Может мне нырнуть к нему в душ? Соблазнительно. Но не сейчас.

Мне достаточно полчаса чтобы собраться. Новый брючный костюм, волосы в тугой хвост, в уши бриллианты, подаренные Антоном к нашей годовщине. С Кирой все сложнее. И все-таки у меня есть один вариант. Набираю номер. Волнуюсь, что долго никто не берет трубку. Наконец слышу знакомое «але».

– Снежанка, выручай! – сразу беру быка за рога. – Посиди с Кирой.

– К вам не поеду, – упрямится она, а я укрощаю свою, вдруг ниоткуда возникшую злость. Сейчас не то положение, чтобы нам разругаться.

– Снежаночка, ну пожалуйста, – умоляю я свою давнюю подругу. – Позарез нужно!

В трубке молчат.

– Снежан?

– Хорошо, – сдается она. – Привозите.

На даче у Левандовских много гостей. Алка, жена Макса знает всех. Это я, вечно сидящая за компьютером, в моих книжках, не вижу никого и ничего, кроме своей семьи. Но мне действительно интересно, вдруг, кто-то из этих людей станет прототипом моего будущего героя. Ну, или героини.

– Если наши получат этот заказ, – шепчет мне Алка, прикрываясь бокалом с вином, – можешь точно рассчитывать на новую шубу.

– Нафига мне шуба, у меня их две.

Наверно, если бы взглядом можно было убить, я была бы уже мертва.

– Милая, две шубы иметь – не роскошь, – меняет, наконец, она гнев на милость, после очередного глотка вина. – Ну не хочешь шубу, купишь новую машину.

Я вздыхаю. Мне ее не понять.

Перевожу взгляд на мужскую компанию, сидящую поодаль, и вижу в руке мужа бокал. Мне это не нравится, сегодня он за рулем.

– Антон, – можно тебя на минуту.

Моя очаровательная улыбка, предназначенная его коллегам лишь маска, под которой я пытаюсь скрыть свое недовольство.

– Ты что делаешь? – говорю тихо, чтобы никто не услышал. – Нам еще возвращаться.

– Всего лишь один глоток, – Антон улыбается. – В крайнем случае, у меня есть ты, -

и горячий поцелуй обжигает мою шею.

– Сегодня я тебе не помощник. Мы с Алкой выпили уже по два бокала, – объявляю я ему.

– Все хорошо, – запах дорогого виски щекочет ноздри. – Не волнуйся.

Он наклоняется к клумбе, срывает несколько ярко-оранжевых цветов и протягивает мне букетик:

– Это тебе.

– Антон! Я не шучу!

– Все, иди, – муж мягко, но настойчиво, подталкивает меня в сторону столика, где сидит Алка, увлеченно болтающая с Анастасией Андреевной, чопорной дамой средних лет и супругой одного из приглашенных на этот вечер гостей Левандовских.

– Милые цветочки, – констатирует женщина, глядя, как я наливаю в бокал минералку и ставлю туда рыжий букетик.

Не нравится мне подобный тон. И подобные женщины тоже не нравятся. Слишком все в них сложно. Но только на первый взгляд. На самом деле, под всем этим «лоском», под глянцевой оберткой скрывается одна сплошная фальшь. «Черт с ней», – думаю я. В конце концов, не так и часто нам предстоит видеться с этой расфуфыренной фифой, изображающей английские манеры.

– Кстати, – продолжила Анастасия, будто услышав мои мысли, – по-английски Календула звучит «marigold», и считается названной в честь Девы Марии. В Англии эти цветочки часто встречаются в свадебных букетах, и символизируют постоянство и долгую любовь.