Неловкое молчание, взгляд двух пар глаз друг на друга. Словно опомнившись, Адриан отвёл глаза, затем стал копаться в кармане пиджака, ища что-то.

Наконец, он достал оттуда бархатную коробочку и протянул мне.

— Небольшой подарочек.

— О, Адриан, не стоило, ты и так, вероятно, потратился…

— Открой. — тон, не терпящий возражения, уверенный взгляд и я тут же поддалась его приказу.

Перед глазами предстала золотая брошь-заколка в виде божьей коровки, со сверкающими камнями. Не надо быть ювелиром, чтобы понять, насколько эта вещь дорогая, даже в силу своего размера. Отказываться только из-за цены будет глупо, ведь она мне к тому безумно понравилась, да и обидеть Адриана выше моих сил.

— Спас…сибо. Она бесподобна.

Не говоря ни слова, он взял ее из моих рук, и бережно поднес к моим волосам.

— Позволишь? — мои глаза сказали больше, чем простое «Да».

Аккуратно и нежно Адриан вытащил прядку, заправленную за мое ушко, и заколол на свое усмотрение. Я не сомневалась, что он сделал это по красоте. Захотелось посмотреть в зеркало.

— Люблю твои волосы, теперь даже больше, чем раньше, — тихо произнёс он.

А я прочитала по губам. Возникло дежавю. Я отвернулась и сказала:

— А я тебя. Прости. — произнесла я тише него и все же надеялась, что он не услышит. Но очевидно — услышал. Положив руки на мое плечо, и аккуратно повернув к себе, он произнёс одними губами только мое имя.

«Маринетт…»

Безумная мысль взять его за руку, отвести подальше и потеряться где-то вдвоем была вызвана, очевидно, выпитым алкоголем.

Однако сейчас это казалось самой правильной мыслью за всю мою жизнь.

Почему же мне кажется, что в его глазах я вижу тоже самое желание?

Мгновение, и голова закружилась, запорхали бабочки в животе, тело как будто бы пронзило током, а губы беспощадно обожгло. Я оказалась прижата спиной к каменной и холодной стенке, однако я не чувствовала холода, поскольку самый горячий парень в мире прижимал меня с другой стороны своим телом и дарил всё новые и новые поцелуи.

Голова не соображала, отсутствие воздуха заставляло лёгкие гореть, мозги плавились, возбуждение накрывало, пробирая до кончиков пальцев.

Боясь, что это просто наваждение в пьяной голове, я начала водить ладонью по волосам Адриана, пропуская мягкие локоны через пальцы и прижимаясь как можно ближе, хотя ближе уже попросту было некуда.

Где-то на подсознательном уровне было ощущение всей этой неправильности, мысли о подруге, уколы совести то и дело посещали меня когда Адриан отрывался от губ чтобы набрать воздуха, но тут же мне становилось все равно, когда он вновь вновь прижимался губами и ласкал языком рот.

В какой-то момент все закончилось. Любовь всей моей жизни прижался лбом к моему лбу и посмотрел в глаза. У обоих они потемнели от накатившегося возбуждения.

Прямо в губы он прошептал мне: «Нет, не прощу.»

И ушел.

А слезы то ли от счастья, то ли чувства вины вновь заполнили мои васильковые глаза.

========== Адриан. Мысли. ==========

Комментарий к Адриан. Мысли.

Наконец увидели мыслишки Адриана. Следующая глава жаркая, кульминация.

Я просто в шоке. Да в таком, что чувствую себя глупой дурой после вчерашнего порыва. Который, между прочим, был осуществлён с двух сторон.

Утренние терзания вновь начали ломать мои кости, становилось трудно дышать. Я прекрасно понимаю, что стоит поговорить с Адрианом после случившегося. И как можно скорее. Если чувства оказались взаимными, почему он так долго отвергал меня? Или ему стало просто интересно? Нет… Только не это. Будет очень больно.

«Очень больно?!» А о подруге своей ты подумала, когда целовала ее парня?» — проснулся внутренний голос.

Позвонить? Написать смс? Нет.

Надо договориться о встрече, увидеться в непринуждённой обстановке, желательно в образе героев и на высокой точке Парижа. Подойдёт Эйфелева башня.

Я написала ему сообщение о встрече, назначив её в 8 вечера. Оно оставалось непрочитанным.

Весь день я старалась не попадаться на глаза Алье, но давалось это относительно непросто, поскольку вчера я остальную часть вечеринки просидела в углу и не реагировала на всеобщее веселье. Мне подливали шампанского, которое я очень быстро выпивала и продолжала сидеть в соцсетях. Теперь же Алья пыталась попытать причину непонятного поведения.

Вчера, когда вечеринка начала подходить к концу, Алья заставляла меня провожать каждого уходящего. Справедливо поразмыслив, что идея довольно логичная и правильная, ведь гости мои, я удрученно подошла к выходу и надела на себя жизнерадостную улыбку.

— Спасибо за то, что пришли! — говорили мы каждому и обнимались всех на прощание.

— Маринетт, не видела Адри?

Внезапный вопрос подруги заставил меня внутри сжаться и переживать, из-за чего я ответила не сразу.

— Нет-нет, не видела.

И тут же отвернулась.

А сейчас я встречаюсь с ней взглядом и мысленно прошу прощения за всё.

«Прости, дорогая, я ужасна.»

Адриан не отвечал до конца вечера.

Я уже отчаялась, пока не услышала сигнал о сообщении. «Постараюсь не опоздать.»

Волнение и страх. Снова. Когда я перестану уже бояться?

Прибыв на 10 минут раньше, я начала ходить с одного края постройки к другому. Спокойно, спокойноооо… Что говорить, с чего начать?

Подумать только, почти каждый день я рвусь на встречу к своей смерти, спасаю сотни парижан, нахожусь под прицелом папарацци… и переживаю из-за какого-то разговора.

Чего я боюсь?

Вновь быть отвергнутой? Или наоборот принятой, чтобы потом потерять подругу? Хотя отчасти я уже ее потеряла, она не заслуживает такого после всего, через что мы прошли…

Так что меня пугает больше всего?

Где-то через час я поняла что именно. Того, что он не придет. И он именно так и поступил.

Слезы, боль, отчаяние. Пожалел? Экспериментировал? Насмехался?

Почему так больно?

***

Я — Адриан Агрест, сын известного дизайнера Парижа, модель, да и что там греха таить… мечта всех девушек.

О том, что природа щедро наградила меня внешностью и обаянием, говорили мне все с детства, так что никогда не сомневался в своем некотором совершенстве. А толпы безумных фанатов обезумели в разы больше, когда я стал лицом практически всех модных брендов и вывесок по всей стране. Вот только это, на удивление, не сделало из меня мерзкого сыночка богатого и известного отца, а даже наоборот — наглые девицы вызывали во мне дикое раздражение, после чего отец нанял мне охрану и личного водителя. Так стало спокойнее.

Жизнь была прекрасна, до тех пор, пока в моей семье не произошло великое горе. Умер мой самый родной и любимый человек на всем белом свете. Мама. И мир перестал быть белым, окрасив всё блекло-черным, пронзительно темным. Моя жизнь превратилась в существование. Всего за неделю огромный особняк нашего уютного гнёздышка впитал в себя бесчетное количество слез и боли, превративший в нечто черное и двоякое. Атмосфера витала тяжёлая.

Наравне с болью утраты в моей душе было уважение к отцу. Большое. Ведь несмотря на утрату, он продолжал работать и брать заказы, ходить на выставки и совершать большие сделки. Эскизы, созданные на фоне траура, костюмы, юбки, рубашки, разлетались за несколько часов и за бешеные деньги. Новости и газеты пестрили новостями о смерти Эмили Агрест.

Брав очередную такую газету, я с ненавистью выбрасывал ее, пытаясь заглушить внутреннюю щемящую боль.

Отец заставлял не сидеть без дела и меня. Я делал задания на автомате, участвовал в фотосессии и даже ходил на фехтование. Однако ассистент Натали и отец быстро поняли, насколько это плохая идея.

Задания я выполнял совершенно невнимательно и с большим количеством ошибок, на фехтовании я заработал больше синяков, чем пользы от всего процесса.

А фотосессии… тут и так все ясно. Безразлично-убитое лицо не позволяло сделать и пары адекватных снимков, из-за чего фотограф опускал руки и отпускал меня на перерыв. В итоге единственная удачная фотосессия была сделана в мрачном стиле.