Но вновь любимый запах духов ударил в ноздри, а я сделала глубокий вдох в лёгкие, чтобы подольше им насладиться. Секунду назад он запретил к нему приближаться, а теперь же сам прижимал мою талию к стене, тряс меня за плечи и взволнованно что-то шептал.

— Маринетт… — слышала я над самым ухом.

Глаза будто бы не поддавались мне. Я пыталась открыть их, но все, что я могла сделать, так это только пошевелить ими.

— Маринееетт!

Тело обмякло, но мне было все равно. Если я сейчас умру, то пускай это случится хотя бы на минуту позже. Пока я буду наслаждаться горячим даже через ткани одежды телом любимого, его ложной, но всё-таки заботой. И пусть мир подождёт.

— Мари… открой глаза. Прошу тебя. Прости, прости меня. Я не должен быть с тобой говорить о таком. Ты… нужна мне, ты отличная напарница и замечательный друг, и если бы не…о, хм, — закашлялся Адриан, — открой глаза, если слышишь меня.

Только я ничего не слышала. Только гул в ушах.

Но потрудилась открыть глаза. Точнее, я попыталась, но они почти сразу закрывались вновь. Слабость по всему телу не давала мне держать их в открытом виде больше трёх секунд.

Земля под ногами куда-то исчезла. Может я смерть настигла меня? Но ощущение его тепла все еще было в районе груди.

Он взял меня на руки.

Все смешалось в одно целое: шум музыки, удивлённые вопросы друзей, пьяная смеющаяся Алья, видимо указывающая Адриану отнести меня в комнату.

Позже звуки стали намного тише, а я почувствовала мягкую поверхность под собой.

Адриан принёс меня на кровать.Он действительно заботится обо мне?

Кровать под весом Адриана заметно провалилась. Он сел рядом со мной. Для каких целей — я пока не понимала. Я просто хотела, чтобы этот момент не заканчивался.

Я почувствовала, как два изящных пальца провели по моей шее, а затем плавно поднялись к щеке и погладили ее.

И эта нежность со стороны Адриана поспособствовала тому, чтобы я окончательно пришла в себя, открыла с трудом глаза и во всю уставилась в зелёные пронзительный омуты.

Какой прекрасный сон. Значит, во сне ты меня не оттолкнёшь? И приподнялась, чтобы обнять его.

— Если это сон… Я останусь в нем и больше не вернусь назад… — шептала я знакомые строчки из песни ему на ухо и плавилась в его объятиях.

— Глупая. Спи.

Все, что услышала я, прежде чем провалиться в глубокий сон.

***

С той самой вечеринки прошла неделя. Голова после нее болела нестерпимо еще дня два.

— Маринетт, ты так и не научилась пить! — смеялась мне на ухо Алия и подавала очередную бутылку минералки.

Возможно, мне бы не так было плохо, если бы я не думала бесконечно о кое-чем.

Собственно, убедить меня в том, что рассказывать Алье о случившемся с ее парнем нельзя, удалось Тикки за полдня. Она даже подключила прилетевшего в мою комнату Плагга.

— Маринетт, ты же уже взрослая, должна понимать, что это не шутки.

— Ты не виновата в том, что случилось, ты не знала. И где у вас тут сыр?

— Да, господи, вы правы! — не выдерживала я, смотря на то я как Плагг засовывает огромный треугольник камамбера в свой рот.

«Реально, он собирается засунуть его целиком? И даже не подавится?»

Легче признаться, что они правы, чем в том, из-за чего чувство вины пожирало меня все эти дни. И мне было очень плохо и морально и физически. Ненависть и злость создали внутри меня адскую смесь, кусок в горло не лез. Алья даже подумала, что я села на диету, глядя на мой плоский живот и отказ от приёма пищи.

Совместные фильмы с подругой по вечерам больше не приносили мне удовольствия, поскольку любая фраза типа: «Ты предала меня», «Как ты мог поступить так с родным человеком?», «Есть ли у тебя совесть?», казались адресованы мне, из-за чего у меня тут же еще больше падало настроение и я уходила на балкон подышать свежим воздухом.

Два дня самокопания и «самопила» создали в моем скетчбуке около пяти душевных работ, которые оценили все, кому я показывала их.

Мрачность, совмещенная с элегантными элементами создавали неповторимый образ и желание поскорее надеть подобное в дождливую погоду.

Это единственное, что приносило мне хоть какую-то радость. За это время в городе не было ни одной акумы, так что мне приходилось сидеть дома и чаще всего только с Тикки, поскольку Алья собирала материал на учебу, навещала заболевшую бабушку из больницы, и… вероятно, проводила время со своим парнем.

С человеком, которого я не видела несколько дней. Но желание было, и довольно велико. От этого на душе становилось еще паршивее.

Нельзя убиваться по чужому парню. Особенно, когда он… принадлежит Алье. Клянусь, святые круассаны, я бы ни за что на свете не посмотрела на него, если бы знала. Если бы только знала…

Вот только не выбираем мы, в кого влюбляться, а мои корни любви пустились уже слишком глубоко.

— Тебе надо отвлечься.

— Знаю, Тикки.

А затем я звонила Луке и мы часами разговаривали с ним по телефону. Становилось легче. Особенно, когда я узнала, что он приедет на мой день рождения.

Алья мало участвовала в моей жизни эти дни, у нее своих проблем хватало. Бабушка была совсем плохая, вот-вот могла умереть. Но вечерами мы сидели и поддерживали друг друга, как могли.

Но как я поняла, моих утешений ей было недостаточно. Лучше меня ее поддерживал Адриан, после которого подруга возвращалась с засосами на шее. И все, что я могла сделать, замечая это — улыбнуться ей и подшутить.

А потом идти в комнату или в душ, чтобы она не слышала моих рыданий, слушая утешения квами.

Но на восьмой день я неожиданно проснулась с необычной лёгкостью на душе. И впервые за эти дни пришла на кухню и приготовила сытный и питательный завтрак себе и подруге, напевая что-то и пританцовывая под Джаггеда Стоуна.

Алья, которая пришла на приятный запах, начала незаметно снимать историю со мной, после чего выложила в свой инстаграм.

— Алья, как ты посмела! — смеясь, накладывала завтрак подруге я и шутливо сверкала злобным взглядом.

— Спасибо! Просто хочу, чтобы твою попку заценили наши знакомые, заодно пропиарю твой аккаунт.

На душе было гораздо легче. То ли от того, что я успела выстрадать все, что было в душе все эти дни, то ли потому что завтра первый учебный день, которого я ждала все эти недели.

Наконец-то я буду занятой и отвлеченной. А про инцидент с напарником можно забыть, будто ничего не было, верно? Ведь Ледибаг — это другая сторона моей жизни, которую Алья, ненавидит, а значит я — не она. И вообще, ничего не было.

(Самообман нынче помогает жить)

Согласившись со своими мыслями, я решила опять, что буду жить дальше. А для этого я перестану думать о своей любви. Ведь он не единственный парень на земле, да?

Весь день я провела в сборах и в раздумьях, в чем идти завтра на занятия.

Приготовив все заранее, я решила немного побездельничать и проверить соцсети.

Так, посмотрим: сообщение от Луки, Натаниэля, и… Кима.

Который в очередной раз звал меня на прогулку.

Быстро всем ответив, я зашла в инстаграм. Но лучше бы я этого не делала.

После истории Алии на меня подписались более 30 человек, а сейчас буквально на моих глазах вылезло оповещение:

на вас подписался Адриан Агрест

Настроение снова начало падать. Бывший боевой настрой медленно таял. Как правильно реагировать на это, я не знала, а поэтому просто тупо пялилась на экран больше минуты.

— Пошел ты к черту! — с криком швырнула я телефон и откинулась звездой на всю кровать.

— Да, так будет лучше. Сделаю вид, что не заметила. Покажу свое безразличие к его персоне! — утверждала я сама себе.

А через 10 секунд подскочила, взяла телефон, и…

Нажала «подписаться в ответ».

***

С наступлением занятий моя жизнь вновь приобрела краски. Я меньше думала об Адриане, проводила патрули с ним спокойно, ходили на сражения по мере их поступления.

Потихоньку наше общение свернуло на приятельское русло, которое я не пересекала не под каким предлогом. Боялась, да и не хотела. Хотя так иногда рвалось в лоб спросить Нуара, что же было в нашу встречу на вечеринке и почему он так себя со мной вел.