Джекс усмехнулся, когда я выбежала за дверь. Я слышала это и использовала его смех как топливо, чтобы поддержать себя в беге, пока неслась по улицам Сиднея.

Где-то на оживленных улицах мне удалось потерять сумку. Она выпала из моих рук, но я продолжала бежать. Я не знала, бросился ли он за мной в погоню, и, черт возьми, не собиралась останавливаться и выяснять это. В этой сумке не было ничего такого, чего нельзя было бы заменить. Ничто в этой сумке не стоило моей жизни, потому что я решила бежать от него и теперь на кону была моя жизнь.

В конце концов, я перестала бежать. В конце концов, меня настолько одолела жажда, что я оказалась в кафетерии, вытащила деньги из бюстгальтера и купила три бутылки воды. Заплатив за них, я опустилась на стул в задней части кафетерия в самом темном углу, который смогла найти. Учитывая, что сейчас в Сиднее был ясный и прекрасный день, я знала, что не было такой темноты, в которой можно было бы спрятаться, поэтому просто пыталась почувствовать себя лучше, прячась в самом дальнем углу от двери.

Выпив наполовину второй бутылки воды, я закрутила ее и отодвинула. Сложив руки на столе, я положила на них голову. Как я могла так ошибиться? Я могла поклясться, что он уехал из страны, но вместо этого мужчина все это время был здесь.

Внезапно меня охватило ужасное осознание. Я не просто потеряла свою сумку, я потеряла свою сумочку. Я официально застряла в Сиднее, если не вернусь назад и не произойдет чудо.

 «Ладно, Джекстон, — подумала я со злостью. — Похоже, у нас нет другого выбора, кроме как покончить с этим раз и навсегда».

Глава 3

Двести девяносто три дня свободы, и я задавалась вопросом, как можно было все еще чувствовать себя в ловушке. На следующий день после того, как я сбежала от Джекстона, мне удалось устроиться барменом в джентльменский клуб. Протирая верхнюю барную стойку и готовя бутылки к открытию клуба, которое должно было произойти через пару минут, я обнаружила, что думала о нем.

Вес его тела на мне мог бы приветствоваться иным образом, если бы он сделал это не так, как в отеле. Однако это был один из его многочисленных способов контролировать, толкнув вас к чему-то и удерживая на месте, пока он делал все, что, черт возьми, хотел. Иногда он просто хотел посмотреть, смог ли он удержать ваше внимание. В других случаях он просто желал лишить ваши легкие воздуха.

Я уже говорила это раньше, знала, что говорила, но не могла выразить словами, насколько невменяемым стал Джекстон Уитлок.

Были времена, когда я действительно жалела его и хотела помочь. Хорошие дни, когда он сидел в гостиной, ел свои проклятые хлопья и смотрел телевизор, словно в его голове не происходило ничего ужасного. В эти дни я сидела с ним на диване или на полу рядом, в зависимости от того, что он мне позволял, и мы просто смотрели все подряд и болтали, как друзья.

В его плохие дни я была Райли, и он хотел сделать все возможное, чтобы сохранить мне жизнь и никогда меня не отпускать. Это были дни, когда он обещал мне весь мир, в то время как связывал меня и подвешивал над кроватью, а затем силой запихивал член мне в рот, толкаясь снова и снова, пока не возникали рвотные позывы.

Я заметила, что в этот момент ему было легче всего... кончить. Когда я была связана, и мне было больно, а он мог использовать меня, как хотел, услышав звуки рвотных позывов, он всегда кончал.

 — Вторник! Ты собираешься затереть стойку до дыр?

Стряхнув воспоминания, я взглянула на Оуэна, владельца клуба. Он стоял, прислонившись к концу стойки, и улыбался мне, в его темно-зеленых глазах искрилось веселье.

Оуэн Келли казался хорошим человеком. Он дал мне работу, когда я забрела сюда, спрашивая, можно ли мне как-нибудь заработать деньги, не показывая при этом сиськи. Его смех в этот момент успокоил меня, а то, как он провел рукой по своим светло-каштановым волосам, подсказало мне, что он не представлял угрозы. Думаю, он просто влюбился в меня с первого взгляда. И хотя мне иногда нравилось быть с Джекстоном, меня все же больше интересовали женщины, чем мужчины, поэтому я старалась не уделять его смущенному лицу и нервной улыбке слишком много внимания.

Тело Оуэна было хорошо сложено, но не было таким большим, как у Джекса, что меня вполне успокаивало, хотя он был высоким, может быть, ростом с Джекса или чуть выше. Я не была уверена, но знала, что с этого момента любого мужчину все время буду сравнивать с Джекстоном Уитлоком.

— Извини, босс, — сказала я задорно.

Оуэн покраснел и, подойдя к стулу, что стоял передо мной, сел. Несмотря на то, что я не интересовалась им в этом смысле, я не возражала против небольшого флирта.

— Готова к сегодняшнему вечеру? — спросил он с улыбкой на своем по-мальчишески красивом лице.

— Всегда готова!

— Хорошо. Ты уверена, что не хочешь выйти на сцену? Думаю, там ты заработаешь намного больше денег, чем здесь, — сказал он, указывая подбородком с одного места на другое.

Я бросила в него тряпку, покачав головой. Пожав плечами, он снял тряпку, и швырнул ее мне.

Я улыбалась.

Оуэн улыбался.

«И это неловкое молчание, которое следует за этой повторяющейся последовательностью действий», — с сожалением подумала я.

Я бы никогда не доверилась ни ему, ни кому-либо другому. Мне нравилось держать дистанцию между мной и входящими в клуб «джентльменами».

— Привет, Вторник! — крикнул весело голос.

Повернув голову налево, я увидела, что из-за кулис вышла Саманта Галлоуэй, сценическое имя Капри Скай, и села на пустой стул рядом с Оуэном. Теперь настала моя очередь краснеть — я была влюблена в нее, и всякий раз, видя девушку, начинала нервничать. К сожалению, я не знала, была ли это обычная влюбленность или та, которую Джекс испытывал к Райли. Схватить их, сделать своими униженными и напуганными сексуальными рабами и избавиться от них, когда страсть закончится. Если вы не найдете кого-то вроде Райли.

Поскольку я больше не видела разницы, то изо всех сил старалась держать планку между нами. Кроме того, я так давно не занималась сексом с другой женщиной, поэтому сомневалась, что смогла бы это сделать.

«Но с другой стороны, — подумала я, снова посмотрев на Оуэна, — было бы очень весело».

Оуэн улыбнулся мне, когда понял, что мой взгляд снова устремлен на него, и я вздохнула.

Теперь мы втроем разделили неловкое молчание. Саманта, подперев подбородок рукой, посмотрела на часы на стене позади меня, а Оуэн, больной любовной лихорадкой, украдкой поглядывал на меня, оглядывая бар.

— Кажется, все готово, — наконец, сказала я, нарушив тишину.

— Ага, я пойду за кулисы и немного расслаблюсь, — сказала она, вставая со стула и махая нам рукой.

Нам. Две трагические половинки любовной истории, которая никогда не будет написана. С одной стороны, это было позором, а с другой — большим утешением, что я все еще могла отличать любовь от невыносимой жестокости. Откашлявшись, я повернулась спиной к Оуэну, ища место, куда можно было бы пристроить тряпку. Конечно же, я прекрасно знала, куда ее нужно деть — положить в серое пластиковое ведро, но теперь, когда я снова была с ним наедине, не хотела, чтобы он задерживался. Не хотела, чтобы эти мысли, чтобы сделать его своей следующей жертвой, начали течь по моему телу, потому что, как только я почувствую желание, пути назад уже не будет. Оуэн станет еще одним кровавым беспорядком, и мне придется связаться с Джекстоном, чтобы сообщить ему, что я нашла жертву. Убежав от него, я планировала затеряться в человеческой суматохе, пока не накопила бы достаточно денег, чтобы покинуть Австралию. Я ненавидела идею покинуть свой дом, но я знала, что это будет единственный способ остаться в безопасности и, возможно, получить шанс снова стать нормальным человеком.