Больше не заботясь о том, наблюдает ли он за мной, я быстро подошла к двери, которую каким-то образом сумела снять с долбанных петель, и вытащила один из гвоздей, который торчал в дверной коробке. Мои губы дрожали от страха, когда я вернулась к кровати и стянула с нее простыню. Как обычно, пребывание в Комнате Одиночества означало, что с вас снимали всю одежду, поэтому я обернула простыней нижнюю часть своего тела, сделав себе импровизированную длинную юбку. Не то чтобы во мне осталась хоть капля скромности, но я знала его почерк — прежде, чем убить меня, он будет пытаться навязать мне себя, и тогда я нападу на него. Именно тогда я снова и снова вгоню в него этот тупой гвоздь, надеясь, что он выведет его из строя настолько, что я смогу выбраться.

Снова сев на кровать, я засунула гвоздь под левую ногу и закрыла глаза. Я не знала, куда он ушел и сколько времени ему потребуется, чтобы вернуться, но я знала, что мне понадобятся силы, чтобы отбиться от него.

Не знаю, как долго я спала, но когда я снова открыла глаза, я лежала на спине, чувствуя давление, которое кто-то оказывал на меня, ритмично в меня толкаясь. Я чувствовала тяжесть человека сверху и отдаленно слышала мягкие стоны его удовольствия.

Я немедленно попыталась оттолкнуть его, но обнаружила свои руки связанными над головой. Меня снова обездвижили, и я не могла отбиться от своего нападавшего, что также означало, что я лишилась своего единственного оружия.

— Слезь с меня! — удалось мне закричать. — Джекс! Слезть!

— Но в тебе не я, — ответил он с усмешкой.

Что? Но я думала...

Заставив свои глаза сфокусироваться, я обнаружила, что смотрю в потное лицо Оуэна.

— Какого хрена ты делаешь? — закричала я, пытаясь оттолкнуть его ногами.

Оуэн лег на меня всем своим весом, продолжая толкаться в меня.

— Сохраняю тебе жизнь, — прошептал он мне на ухо.

Как только я поняла, что происходит, все было кончено. Оуэн был грубо оторван от меня, и я услышала тошнотворный треск.

— Не люблю секреты, — пожал плечами Джекстон, когда безжизненное тело Оуэна упало на пол к его ногам.

— Зачем ты это сделал? — лихорадочно спросила я. Мои руки были так надежно связаны над головой, что я не знала, каким образом я смогу ослабить веревки. Единственный человек, который мог освободить меня, был он, и он не собирался этого сделать.

Подойдя, Джекс сел рядом со мной и осторожно раздвинул мои ноги.

— Я нашел это, Темпест, — сказал он, вытаскивая гвоздь. — Ты собиралась причинить мне боль?

— Нет!

С улыбкой он положил гвоздь и вытащил из-за пояса своих штанов нож.

— Ты знаешь, как красиво ты сейчас выглядишь? — тихо спросил он, одна его рука сжимала нож, а другая, скользнув по моему голому животу, мягко коснулась моей шеи.

Моя грудь демонстрировала мое частое дыхание, и мне нужно было найти способ контролировать его. Я не хотела, чтобы Джекс думал, что мне не нравятся его руки на мне. Это свело бы его с ума, и он, вероятно, вонзил бы в меня нож и разрезал бы меня пополам. Хотя я и хотела, чтобы он меня убил, я желала той смерти, которая настигла Райли — быстрой и безболезненной. Я, блядь, заслужила этого.

Быстро взглянув на него, я увидела, что у него были дикие глаза. Темпест снова ушла.

— Джекс? — позвала я, стараясь сдержать дрожь в своем голосе.

— Да, Райли? — мягко спросил он и его рука начала медленно сжиматься на моем горле.

— Я скучала по тебе, — ответила я, решив сыграть на том факте, что он думал, что я Райли. — Я так рада, что мы снова вместе. Но почему ты связал меня? Ты перестал так поступать со мной. Ты позволял мне прикасаться к тебе, когда я захочу, мне нужно начинать все сначала?

— Нет. Прости, Райли, — сказал он и, быстро подняв нож, разрезал мои веревки. Я села и, посмотрев ему в глаза, провела рукой по его лицу.

— Ты скучал по мне? — спросила я.

— Отчаянно, — прошептал он, и по его щеке медленно скатилась слеза. — Мне так жаль за то, что я сделал. Я... я мог бы любить тебя, знаю, что мог бы, и все испортил. Как и все остальное в своей жизни. О, Райли, мне так жаль, — всхлипнул он, уронив голову на мою обнаженную грудь.

Погладив его по волосам и успокаивая, я сказала ему, что все хорошо и это не его вина. Крепко прижав его к себе левой рукой, правую я положила на его кулак с зажатым в нем ножом. Если бы я смогла как-нибудь вырвать нож из его хватки, я могла бы положить этому конец прямо сейчас.

— Думаешь, я дурак? — внезапно сказал он.

— Что? — спросила я в замешательстве.

Джекстон поднялся на ноги и оттолкнул меня, используя руку, в которой был нож, чтобы вытереть слезы.

— Ты никогда не полюбишь меня, Райли. Ты сказала мне, что я монстр. Хотела уйти от меня любой ценой. Ты ушла, почему я должен хотеть вернуть тебя сейчас? Зачем мне тебя возвращать? — крикнул он, повернувшись ко мне лицом.

«Вот как это закончится, — подумала я, едва не расплакавшись. — Со мной, как с Райли и с ним, как с вечно сбитым с толку сумасшедшим».

Я смотрела на блестящее лезвие ножа в его руке, когда он подошел ко мне сзади и поднял меня с кровати за шею.

Глава 9

Я помню себя маленькой девочкой, которая росла в Аделаиде (прим.: город на южном побережье Австралии). В нескольких кварталах от меня жил мальчик, который приходил к моему дому всякий раз, когда уезжали мои родители, и вызывал меня драться с ним.

Он сказал, что это из-за того, что я была меньше, чем большинство девочек моего возраста, и что однажды мне нужно будет научиться защищаться. Мы шли ко мне на задний двор, и он всегда говорил мне поднять кулаки, а потом наносил первый удар.

В первый раз, когда он ударил меня, я плакала, потому что это было больно, и, поскольку он был на несколько лет старше меня, он всегда говорил мне просто повзрослеть уже и дать ему отпор. Шли месяцы, из которых как минимум одна неделя была посвящена тому, чтобы быть с ним наедине, постоянно получая удары, как будто я тоже была мальчиком. Я истекала кровью, я плакала, у меня были синяки, но он никогда не останавливался. Он всегда насмехался надо мной, чтобы вынудить меня нанести ему ответный удар.

Однажды, когда он пришел ко мне домой, зная, что мы одни, я повела его на задний двор. Мы повернулись лицом друг к другу, и я подняла кулаки до того, как он сказал мне это сделать. Я помню улыбку на его лице, когда он подошел ко мне с поднятыми кулаками, готовый ударить меня со всей силы.

Когда он был всего в нескольких метрах от меня, я, упав на колени, быстро подняла палку, которую спрятала в траве перед его прибытием, и треснула его под подбородок изо всех сил, которые были в моем крошечном теле.

Он упал, приземлившись на траву. Встав над ним и высоко держа двумя руками над головой деревянную палку, я сказала, что если он когда-нибудь снова ударит меня, я разобью ему лицо.

Через некоторое время он поднялся на ноги, потер подбородок и, сплюнув кровь, сказал мне, что я, наконец, усвоила урок, который он пытался преподать мне все это время. Независимо от того, насколько сложной может казаться ситуация, независимо от того, насколько крупнее кажется человек, мы все можем дойти до той точки, за которой сломаемся. Мы все дойдем до того момента, когда не сможем больше терпеть и научимся постоять за себя.

Это был последний раз, когда я видела того мальчика. Я никогда не знала, что с ним случилось, но из-за него и его акта жесткости из лучших побуждений у меня никогда не было проблем с защитой. До Джекстона.

Но это должно было измениться.

Я быстро поднялась на ноги и оттолкнула его так сильно, как только могла. Когда он приземлился на спину, нож выпал из его руки и заскользил по полу Комнаты Одиночества.