Люда. Не-е-ет, девоньки. Никак не пойму я другого: чего это он за собой ту стерву потащил? Столько лет вместе прожито, зачем же чужого человека в свои близкие отношения с женой тащить? Почему один на один не поговорить, по-людски, по-человечески? Ты же, Галюня, баба добрая, порядочная и он, как никто другой знает? Неужто не договорились бы? Приехал бы, как нормальный мужик и порешал свой семейный вопрос…

Надя (осторожно). Мне кажется, девчата, Андрюха долго маялся сомнениями. Никак не мог определиться с какой бабой остаться. Будь Галина наша сволочью, так свинтил бы только пыль по обочинам. А тут попробуй, угадай, где оно лучше случиться? Видать, не больно Жанна к семейной жизни расположена. За женой работящей да умной мужик как за каменной стеной, такая в трудную минуту не бросит, семейный воз на своих плечах вытянет, детей на ноги поставит. А что та Жанна? Тело молодое, мордашка смазливая, главное, правда, – приданное знатное: квартирка городская, деньги большие и забот, тебе, никаких. Не жизнь – сказка восточная! Видать, тянул сколь мог.

Люда (с ироничным смехом). Получается, у Жанки-чувырлы нервы сдали? Раз взялась мужика в его же дом, к его же жене под личным конвоем сопровождать, совсем терпение кончилось? Может у нее под курткой какой пестик был? (Заливается смехом). Чего тогда в дом под пистолетным дулом не повела? Тебя испугалась? Вдруг из ружьишка шмальнешь?

Галя (достает из серванта рюмки, расставляет их). Ты чего несешь, Людка, какой пестик, какое ружьишко. Вечно напридумаешь ерунды. Впрочем, какая теперь разница. Давайте, подружки дорогие, присаживайтесь к столу, обмоем мое бабское одиночество.

(Усаживаются за стол).

Надя (с легким возмущением). Ты это чего такое говоришь, Галюня? Ты это… зря. Ты это… брось словами раскидываться. Какое у тебя, с позволения спросить, одиночество? Двое детей умненьких, родители еще в здравии, в силе, в случае чего, не откажут в помощи. От тебя не откажутся и детей на ноги поучаствуют поставить. Брательник в полиции работает, очень даже благополучный во всех вопросах, в случай чего, всегда защитит и посодействует. Работа у тебя есть не пыльная, не грязная, в тепле работаем, спасибо Маргарите. Заработок небольшой, как в кино говорилось, но хороший. Хозяйство крепкое, я думаю у Андрюхи хватит совести не разорять. Дом большой, теплый… Во сколь всего хорошего! Делов у тебя делать не переделать, скучать некогда! А ты одиночество. Одиночество – это, когда, милая, никому не нужная. Разве ты не нужная?

Люда (энергично подхватывает). Сама ты у нас, Галюня, бабенка что надо, в самом соку. (Весело). Молодка совсем! (Надя в ужасе смотрит на Люду). А чего я такого особенного сказала? Правда же. Женщина со всех сторон приятная. Еще встретишь мужика хорошего. Вспомнишь мои слова…

Галя (печально). За то и выпьем, подруженьки. (Выпивают. Закусывают). Про мужика хорошего, это ты, Людаха, хорошо сказала. Какая ж баба хорошего мужика для себя не хочет? Одна беда – где их взять, хороших то? Я на прошлой неделе пока ночью носки штопала, телек слушала. Передача шла про генетику, – науку такую, которая изучает… наше… того, происхождение. Как правильно сказать не знаю, ну вообщем, как человечество развивалось. Очень интересная передача…

Надя. Не тяни уже, к чему про передачу вспомнила?

Галя (рассудительно). Там говорили, что испокон веку каждый мужик старался свой род сохранить… продлить… усилить. Эта установка передается из поколения в поколение по мужской линии. Баба должна здоровых детей ему рожать, дом вести, мужу помогать. Говорили: раньше к браку совсем иначе относились: невесту сватали под стать жениху, чтобы, так сказать, совместными усилиями род укреплялся, чтобы достаток рос, чтобы наследники крепко на ногах стояли. Ответственно люди относились к жизни, понимали свою роль. Подумалось мне: зря говорят, что времена изменились, условия жизни изменились, сам человек другим стал. Во все времена люди разными были. Сейчас дружные семьи есть и мужики, что жизнь правильно понимают, есть. Они, как раз, со своими женами живут, род укрепляют, детей воспитывают. Они и есть крепкие, сильные, умеющие ответ нести за свои дела – опора общества. Те, что пожиже, – плавают, мечутся по жизни, ничего хорошего не приносят ни себе ни людям. Уж сколь лет как война закончилась, а у нас в стране детские дома не переводятся.

Надя. Ну, вот привет! Начали за здравие, кончили за упокой. К тебе те детские дома с какой стороны?

Галя. Я про то, что хороший мужик, которого мне Людаха нажелала, своей семьей занимается, а не по бабам бегает в погоне за удовольствиями. Говно мне зачем?

Люда (нетерпеливо меняет тему разговора). Я давеча тоже по телеку ихнее шоу глядела. Шоу про шоу, шоу-бизнес. У них теперь мода новая пришла: жена старая – муж молодой, муж старый – жена молодая. Совсем сбрендили… зажрались. Детей в пробирке заделают и развлекаются в старости. У них там как секта какая. Сегодня один с ней живет, а завтра другой – так и обмениваются «подарками». Мне лично наплевать кто с кем спит и чем занимается, мне обидно, что элитой общества называются люди которые к культуре ни с какой стороны…

Надя. Успокойся, Людаха, это же они себя сами считают элитой и людьми культурными. Ну и пускай себе считают, пускай трезвонят. Нам, какое дело до них? Они сами по себе, а мы – сами. Кому они нужны? Ими же интересуются, в их жизнь суются те, у кого других забот нет, своей жизни нет…

Люда. Не скажи, Надюха, а миллионеры с миллиардерами как же?

Надя. У них своя шобла. Этих у нас теперь тоже пруд пруди. Куда не плюнь, в миллиардера попадешь, на худой конец, в миллионера. Это нас – нищеты все меньше становится, население России убывает. С чего ж ему расти, коль жизнь все тяжелее и тяжелее? А богачей все больше и больше и капиталу у них, что интересно, все больше и больше.

Люда. Правда твоя. Помнится еще давно по телеку показали, как один мужик пару-тройку миллионов прихватил. Мужик тот чи из Думы, чи из Правительства был, теперь и не помню. Шуму то шуму случилось. Я, честно говоря, от таких деньжищ обалдела. Теперь миллиардами тырят, и ничего – нормалек. Уже никто не обалдевает. Великая вещь – привычка! (Смеются).

Галя. Не люблю я эти пустые разговоры. Как ни возмущайся, исправить то все одно ничего не можем. Только душу свою растравляем. Хватит про их жизнь. Правильно Надюха говорит: у них своя песочница, у нас – своя. Бог им судья. Давайте лучше выпьем за нашу жизнь, за наши желания и надежды! Ура! (Чокаются и выпивают).

Надя (захмелевшая). Ой, девчата, девчата! Помните, девоньки, моего Василия? (Подруги закусывая кивают головами). Сколь лет прошло? Однако шесть, как мужа моего не стало. Вот ведь упертый какой? Двинул на Севера за длинным рублем. Как я его просила, как умоляла одуматься, не оставлять дом? Нет! (Кулаком по столу). Поеду и все тут. Дружки его, понимаешь ли, прознали про большие заработки и намылились миллионы хапать… А у меня на то время уже двое деток народилось, мал мала меньше. Как их одной растить пока он по Северам мотается… Уж мы его все вместе отговаривали: маманя с папаней слезьмя просили… У них уж тогда со здоровьем плоховато было… Какие они в моих трудностях помощники? А он все одно – нет! (Кулаком по столу. Галя старается успокоить). Я, как чувствовала, добром не кончится. В ноги ему бросалась – не оставляй, помоги. (Плачет). Ведь как заговоренный твердил: « Заработаю разом побольше, чтобы на все хватило, и заживем как люди. Смотри, еще обзавидуются нам. Еще павой ходить будешь… » (Печально). Вот и обзавидовались… Говорил: «Нечего проблемы на всю жизнь растягивать. Разом все решу, только потерпеть чуток надо». Вот и решил… Помните ли, девоньки, моего Ваську…

Галя (жалостливо поглаживает Надю по спине). Как не помнить, Надюха? И то, как еле живой с тех заработков вернулся…