А вы видите, эту пару, средних лет? Это муж с женой. Посмотрите, как он наливает ей чай. Их взгляд друг на друга иной. Они не смотрят, не отрываясь, в глаза друг другу. По ним, видно, что их роману не один год.

Когда смотришь на пару, всегда понимаешь, молодожёны перед тобой или уже люди в браке и как давно. Их всех отличает взгляд.

Посмотрите, как молодая пара держит, над столом, свои руки. Они скреплены. Как можно усомниться в том, что их роман ещё свеж и молод? Многих ли вы видели, кто, прожил бы десять, а то и двадцать лет и также гладил бы пальцами руку своей спутнице? Мало…

Мною было увидено подобное в отношениях пожилых людей. Их можно увидеть, его держащего её под руку, но это, совсем другое чувство. Некий символ опоры, благодарности. В этом уже нет чувства секса, плоти или страсти. В этом безграничное уважение за долгие годы совместной жизни. За пронесённую, через года, любовь. За то, что всё выстояли, пережили, все ссоры пройдены и оставлены и глубочайшие чувства трепета друг к другу. Эти пары больше, чем мужья и жёны. Это глубже, чем дружба или партнёрство. Это нечто такое, что мы способны понять, лишь, дай бог, проживши с людьми, которых мы любим ,также долго и сохранив друг к другу чувство нежности.

Но, что же, с парой? Дома их ждут дети и родителям, в суете ужинов, уборок и желания поспать после работы, катастрофически, некогда почувствовать в своих отношениях прежнюю романтику. Поэтому каждую пятницу, они уединяются за один и тот же столик, у окна, бронируя его заранее, и просто пьют чай. Это их маленькая традиция. Никакой еды, только зелёный чай с чабрецом и вишнёвым паем  .

Итак, можно рассказывать историю о каждом присутствующем. Ведь, кто-то, здесь, встречается с друзьями, кто-то приглашает кого-то на свидание, а кто-то, как эта девушка, сидящая у окна, просто читает книгу за чашкой эспрессо.

Кстати, вот сейчас, зайдёт женщина. А, вот и она. Это мисс Джиди. В этом году ей исполнится сорок восемь лет. Она вдова, которая, каждый вечер, приходит в это кафе за чашечкой эспрессо и настоящими профитролями, как она говорит о них: «Это точная копия сердца Франции».

Дело в том, что, выйдя замуж за француза, бо́льшую часть своей жизни, она прожила во Франции. А во Франции не принято иметь дома растворимый кофе. Кофе в этой стране, принято пить в кафе. Не все, конечно же, кто может себе это позволить. Она была из тех женщин, которые даже после кончины мужа, продолжает позволять себе, каждый вечер, пить кофе в кафе, взяв на десерт профитроли.

Эта традиция началась давным-давно. Когда она только приехала в Париж, со своим супругом, к нему в дом, то первым делом, после дороги, ей захотелось кофе. Это так по-русски. Согласитесь?! Но он ответил, что кофе в доме нет и никогда, не будет. На её изумление и вопрос «Почему?». Он объяснил это тем, что не принято, держать в доме растворимый кофе, и спросил: «Сколько раз она его пьёт?» Она ответила: «Один раз». После он продолжил: «Я достаточно зарабатываю, чтобы моя жена могла себе позволить выпивать чашку кофе в кафе». И настоятельно попросил её никогда не покупать в их дом кофе. Её супруга нет в живых уже восьмой год, а привычка осталась. После его кончины она уехала из Франции и перебралась на Родину. Как она призналась, о своей маленькой традиции: «Я привезла с собой немного Франции… А сердце, этой страны, оказывается, здесь, уже меня ждало».

Сегодняшнее утро было тяжело назвать хорошим. Джэйсон проснулся от звонков, которые обрывали его телефон. Ему звонили все его знакомые, даже, с кем он не общался уже ни один год и о, ужас. На телефоне высвечивался двадцать один пропущенный звонок от его мамы и три от отца.

Он поднялся с постели и отправился умываться, понимая, что если его родители, и тем более, о, ужас, звонила мама более трёх раз, значит, что-то произошло. Он не являлся маменькиным сынком, но его мама не звонила бы ему столько раз, если бы это не было срочно.

– Ну что Джэйсон, у тебя, кажется, сегодня не просто день… – сказал он себе в отражении зеркала и улыбнулся наигранной улыбкой.

Обычно такую улыбку, люди всегда одевают в моменты дискомфорта.

Приняв душ, и выполнив все процедуры гигиены, Дэйсон отправился к кофемашине, которая всегда его выручала, для того чтобы окончательно взбодриться.

Звонок. На телефоне высветилось «мама».

Он поставил кружку на поднос кофемашины и нажал кнопку для приготовления двойного эспрессо.

– Алло! – на другом конце провода послышался голос мамы.

– Да, мам.

– Джэйсон! Ты видел сегодняшнюю прессу?

– Нет, мам, я меньше минуты назад принял душ и меньше десяти минут – открыл глаза.

– Ты должен срочно купить газету и прочесть, что в ней написано!

– Там всё настолько плохо?

– Джэйсон! – Воскликнула она. – Так ты знал? Как ты мог дать такое интервью?

– Мам, я куплю газету и обязательно прочту её.

– И, пожалуйста, пусть выпустят опровержение. Как я буду смотреть в глаза людям? Мой сын представлен самодовольным наглецом!

– Хорошо…

Мама повесила трубку.

– А вот и кофе. – Улыбнулся он чашке, которая была наполнена ароматным кофе из первоклассных зёрен.

Он взял чашку и, сделав глоток, задумался, что такого эта Тиша могла о нём написать. Да, там вряд ли были слова лести, но наглецом…

Раздался очередной звонок, потом ещё один и ещё один…

Он спешно отправился в ближайший киоск, где продавали прессу. Всё время, пока он одевался, шёл до киоска и пока не увидел газету, ему звонили.

На первой полосе было чёрным по белому написано: «Король сети романтичных кафе – циничный бизнесмен».

Его брови приподнялись сами собой, а глаза становились всё больше, когда он вчитывался в каждую строчку. Они приобретали прищур, брови  сдвигались к переносице… Он тихо начинал вскипать…

– А это вы! – Сказала продавщица газет, ткнув в газету, которую Джэсон  держал в руках. – Это ваша фотография! Я вас узнала.

– Спасибо, за газету.

Он протянул ей мелочь и спешно отправился к машине.

Дочитав до конца статью, он решил отправиться прямиком к той, кто создала ему, действительно, неблагоприятный пиар. Узнав адрес, он  отправился по нему.

– Здравствуйте! Вы к кому?

За ресепшеном, сидела громоздкая женщина лет пятидесяти  пяти.

– Мне нужен главный редактор вашей газеты?

– А у вас назначено? Кто вы? – Она, сплюнув на палец, начала листать большую тетрадь, которая перед ней лежала.

Поняв, что через тетю в шёлковой блузке, у которой просвечивал пятый размер груди ему ничего не добиться, он отправился искать «виновника торжества» сам.

– Вы куда? – Послышался за спиной голос всё той же женщины. – Стоять!

Было слышно, как она поднимается с шумом, с кресла, захлопывает тетрадь и начинает спешно его догонять.

Перед его лицом мелькают двери с табличками отделов, номеров, должностей.

– Стойте! Я вызову охрану!

А вот она и дверь! Он дёрнул за ручку, дверь открылась, но, тут же, в него вцепилась женщина с ресепшена.

– Вы что себе позволяете?! – Выкрикнув это, она напёрла на него, своей большой грудью, с силой прижимая к себе его руку.

На эту картину смотрел упитанный мужчина в очках, местами с полысевшей шевелюрой, сидевший в кожаном кресле и отпивающий что-то из кружки, с изображением знака качества.

Джэйсон вырвал свою руку из рук женщины.

– Здравствуйте! – Сказал он и прошёл в кабинет.

– Мистер, Озич. Я пыталась его остановить, но вы видите, как он себя ведёт?! – объяснялась она перед удивлённым начальником.

– Не сто́ит объясняться. – Сказал Джэйсон. – Просто выйдите. И впредь, не хватайте незнакомых вам людей.

– Да, да, мисс Кадма, можете выйти. – Сказал мужчина и привстав из-за стола, протянул руку Джэйсону.

Кадма, нарочито фыркнув ушла, закрыв за собой дверь.

Джэйсон, вместо дружественного рукопожатия кинул на стол газету с  опубликованным в нём интервью.