Аааа… спросите вы, как могли инвалида на коляске, да еще и с ДЦП обучить владению оружием, да еще и приемам рукопашного боя? Гипносуггестивный тренажер. Вот только после виртуальных тренировок я возвращался в комнату выжатый как лимон, и, если бы не Артем – мой постоянный ангел-хранитель, кто знает, не спал бы я половину ночей в своем инвалидном кресле. Приятного мало, можете мне поверить.

Обычно график обучения – две лекции утром, перерыв на еду и прочие удовольствия, работа с психологом. Мозгоеды у нас были замечательные! После двухчасовой промывки мозгов снова еда и обильное питье. Не знаю почему, но наши мозгоеды устраивали нам форсированный диурез как составную часть своей работы, а потом еще две тренировки на тренажерах. Один раз в неделю практические зачеты по прослушанной программе, решение задач и стандартных практических ситуаций. Задачи были и просто на знание математики, и на логику, и на умение находить решение по справочникам. Интенсивность обучения зашкаливала.

У нас было полвыходногоднявнеделю! Только не думайте, что ночью мы отдыхали! А по два часа обучения иностранным языкам в фазу глубоко сна не хотите? А первая половина того самого выходного дня посвящалась практике с носителями языка (английского, немецкого, французского, китайского или японского). Причем носители были убеждены, что занимаются благотворительностью с инвалидами, которых поддерживает солидный благотворительный фонд.

Единственное, что я не мог понять – это как оно все умещалось в моей бедной головушке! Но ведь умещалось! Такие дела!

* * *

Они расположились правильно. Три человека, на которых я обязан обратить внимание. Четвертый – это моя цель. Двое перекрывают цель. Не полностью, но каждый из них не даст мне добраться до начальника – высокого громилы с характерным шрамом на морде. Я искал его три тренировки. Наконец-то нашел. Я был уверен, что загнал его в угол. Но угол оказался медвежьим. Точнее, это была запланированная засада. Меня ждали. Вот он… контрольный экзамен по боям в закрытом помещении с занесением выстрелом в голову. Я ненавидел эти тренировки. Я воспринимал их как издевательство. Я не понимал, зачем они мне нужны, ведь я должен получить новое тело, а там у меня будет возможности… И каждая тренировка сопровождалась болью. Битиё определяет сознание! Я проверил верность этого энгельсовского тезиса на себе неоднократно. Меня били, прессовали, месили, колошматили. Я огрызался, бил в ответ, уходил от ударов, от боли, и получал еще более болезненные удары, тычки, толчки, меня протыкали всем, чем можно и чем нельзя, резали самым варварским способом. Но любая сабля в моей руке должна стать смертельным приговором. Любой карандаш, зажатый в кулаке, смертелен своим острием, а камешек, завалявшийся на обочине дороге может нести смерть на самые немыслимые расстояния. Главное – правильно направить, бросить, нанести удар. Но сейчас не тот случай. Против меня зубры, которые мало уступают в подготовке, они не поддались на мою «коронку»: дверь – бросок вправо-перекат влево… огонь! Макарка выбит ловким ударом, а тот, кто сумел прервать мой полет сейчас оттесняет меня от двери – лишает возможности к бегству. Шанс? Да нет у меня шансов! Придется делать то, что я терпеть не могу! Нормальный человек может на мгновение-второе включить режим «берсеркер». Пролезть сквозь узенькую щель, поднять здоровенную бетонную плиту, в пару тонн весом, сдвинуть танк с места одной рукой, забросить камень дальше любого мирового рекорда в метании молота… может! Такие случаи описаны в литературе, изучены и хорошо известны: адреналиновая буря, которая вызывается близостью неизбежной смерти. Выброс адреналина – массовый расход энергии из самого ближнего хранилища (это глюкоза в крови), вот и результат. В бою, при соответствующей накачке психологической и подготовке физической, воин может продержаться в режиме берсеркера две-три минуты. Опять адреналин – глюкоза – но ее мало в крови, она не может поддержать такой режим более чем на несколько секунд. И организм тянет энергии из второго резерва – печень, где распадается гликоген, позволяющий держать режим берсеркера более-менее долго. Суть подготовки в том, чтобы научиться очень быстро пользоваться этим самым печеночным депо энергии. Рассказывать долго. Реализация – почти мгновенная! Организм взрывается силой и скоростью. Я пропускаю добивающий удар от атакующего десантника (я по легенде пытаюсь достать Отто Скорцени^[9], которого охраняют его любимые диверсанты – десантники), чуть корректируя положение тела так, чтобы использовать энергию его движения и оказаться у ног левого блокирующего телохранителя, подсечка! Ага! А они такие же, почти такие же шустрые, как я! Он не валится кулем, как должен был бы сделать, нет, успевает отреагировать, перекатится в сторону, гася силу и энергию моего удара, но его позицию уже страхует левый бодигард. Так дело не пойдет. Обмен молниеносными ударами на короткой дистанции с нулевым результатом. Отто с недовольным видом достает свой парабеллум. Тридцать три секунды! Это просто непозволительно долго! Один против троих! Если бы их было двое! Я бы справился, но ствол этой пушки ползет непозволительно быстро вверх… Черт! Почему Отто пользуется этой допотопной машинкой? Электростимуляция мышц… это параллельно тому, как я тренируюсь, сволочная технология, из-за которой я ПОТОМ, после тренировки буду расплачиваться криками и болью! И тут меня захватывает такая ярость от того, что придется проходить этот ужас еще и еще раз, пока не пройду, от нестерпимой боли, которая пронзает каждую мышцу, каждую клетку моего бедного организма, которому и так боли доставалось по самое нехочу! НЕ ХОЧУ!!! Я ору это, переходя в какой-то совершенно нереальный режим, который нахер мне не нужен, но который почему-то из меня выбивали, самым злостным образом. Красная пелена заволакивает сознание на какую-то секунду, максимум, на две… Успеваю заметить небольшую комнату подземного бункера с металлической дверью, три изломанные фигуры у стола и четвертая, у которой страшное месиво вместо головы… кажется, я воспользовался парабеллумом как кастетом… Сознание отключается!

Разряд! – Еще разряд! – Давай! – Сейчас пойдет! – Разряд!

Какого дьявола меня вытаскивают из этой убаюкивающей черноты, в которой так спокойно и нет боли! Не хочу!!!

Но меня никто не спрашивает. Еще удар! И мое бедное сознание вытаскивают на свет Божий, чтобы подвергнуть еще большим пыткам, которые они называют тренировками! Но куда мне еще больше?

Глава третья

Инструктаж

– Аааа что будет с моим телом?

– А вас это интересует? – командир подразделения «Остриё» смотрел на меня немного иронично. Впрочем, этим вопросом я выбил его из обычного холодного равновесия.

– Проаостите, у вааас в роду евреев нет? – Наглеть так наглеть.

– Есть, по отцовской линии дед выкрест… Вы это по тому, что я отвечаю вопросом на вопрос? Так это моя личная старая привычка. Очень старая. Вы боитесь смерти?

– И дааа, и нет. Я раааассмааатриваю смерть как избааавление оот опооостылевшего телаааа. Но оноо мне, кааак ни страааанно, доорогооо.

Полковник со стандартной такой фамилией Полковников и не менее стандартным именем-отчеством, Полковник Полковникович, шучу! Николай Степанович, был невысокого роста, полноват, но форма при этом смотрелась на нем, как влитая. Двигался он мягко, плавно, говорил тихо, но каждое его слово звучало четко, медной россыпью по стальному листу. Он умел быть доходчив и словом, и делом. Нам показывали видеозапись девяносто восьмого, когда здания лаборатории присмотрел какой-то подмосковный крутяк, и пригнал сюда бригаду рейдеров. Тогда еще майор Полковников разогнал группу братков в одиночку, а потом так же в одиночку провел воспитательную работу с самим крутяком. И все – без единого летального исхода!

– То есть, вы получите возможность двигаться, жить как человек, а все-таки вас будет интересовать ваше бренное тело, агент Толокно! Отвечать!