Она отошла к стулу, на котором была сложена ее одежда.

– Ладно, с чего же мы начнем? – спросил Геннадий. – Каким способом будем «мочить» Пашку?

– Если помнишь, в январе он едва сам себя не замочил…

– Да-а… Нахлебался тогда Пашенька паленой водяры досыта… Точно скопытился бы, не окажись мы рядом.

Тамара вздохнула, застегивая пояс:

– Какими же дураками мы были! Всего-то и надо было – ничего не делать. И комната отошла бы нам. А мы откачивали этого алкаша как родного, вытирали за ним блевотину, вызывали «скорую»…

– Ну, что ты, Томочка! Мы всё сделали правильно. По-соседски. По-людски. Ладно. Значит, будем якобы травить его водкой?

– Что ты, Гена! Разве можно так подставляться?! Это же сразу вызовет подозрения! Убить надо так, чтобы на нас никто не подумал, особенно его стервозная сестрица и ее муженек в лампасах!

– Сбить мотоциклом? Столкнуть под поезд метро? Облить бензином и поджечь? – Геннадий явно иронизировал. – Может, у тебя есть подходящая идея? – характерным жестом он пригладил обеими руками свою шевелюру.

– Может, и есть, – улыбнулась она. – И знаешь, что самое пикантное? Способ этот я вычитала в Пашкиной же газете. Это будет такое элегантное зимнее убийство.

– Зимнее?

– Ну да. Нужно же время на подготовку.

– Поэтому зимнее?

– Нет, еще и потому что оно возможно только зимой.

– Хм! Что же это за убийство?!

– Посмотри сам! – она с таинственным видом достала из своей сумочки сложенную вчетверо бульварную газету небольшого формата: – Читай! Читай вслух! Обведенное оранжевым фломастером!

Он повертел газету в руках:

– Точно, Пашкина… « Питерские страшилки и заморочки». Да еще старая! Позапрошлогодняя!

Тамара пожала плечами:

– Не суть! Мне понадобилось завернуть туфли, и я взяла в чулане старую газету. Первую попавшуюся. И вдруг на глаза попалась именно эта заметка… Читай!

Геннадий разгладил страницу ладонью и прочитал:

ОСТОРОЖНО, ОТТЕПЕЛЬ!

Несмотря на капризную погоду, сорокапятилетний мужчина прогуливался беспечно в центральной части города, в двух шагах от Невского проспекта. Внезапно с крыши здания сорвалась гигантская сосулька и упала ему на голову. С диагнозом «черепно-мозговая травма» пострадавшего доставили в Мариинскую больницу, где через несколько часов, не приходя в сознание, несчастный скончался…

– Так-так-так… Дальше пинают жилконтору, дворников, но это уже – мертвому припарки… – он повертел газету в руках и снова повторил, будто это имело решающее значение: – Старая…

– Сосульки с крыш срываются каждую зиму! – отчеканила Тамара. – Между прочим, позапрошлой зимой огромная сосулька едва не проткнула насквозь нашу Лиманскую.

– Нашу Лиманскую?!

– Именно!

– Впервые слышу!

– Ты, милый, просто не запоминаешь информацию, которая тебя не интересует. А Лидолия Николаевна, между прочим, неоднократно пересказывала эту историю, притом, в твоем присутствии.

– Хм! Ладно! – он вернул жене газету. – Видишь ли, Тома, мне не хотелось бы тебя разочаровывать, но это ведь не способ убийства. Это просто несчастный случай. Можно добавить – нелепый. Назови его как хочешь, но организовать убийство падающей сосулькой невозможно. Абсолютно! Если, конечно, подойти к делу по науке. Даже для игры это слабовато. Нет никакого практического смысла.

– Ах, так! – нежданно развеселилась она. – А ну-ка, одевайся!

– Что такое?

– Проводишь меня до остановки. Десять минут у нас еще есть. А по дороге я покажу тебе на конкретном примере, какой тут практический смысл!

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Вообще-то по улице, на которую выходил дом Завесовых, курсировал рейсовый автобус, но так редко, что его обычно дожидались одни пенсионеры. Зато всего в семи-восьми минутах ходьбы отсюда пролегал шумный проспект, изобилующий всеми видами городского транспорта. Попасть на проспект можно было несколькими путями. Тамара предпочитала ходить через парк, к которому примыкал одним своим углом их тихий квартал. Именно этой, привычной дорогой и повела она сейчас мужа.

По большому счету, парк – озелененный прямоугольник размером с футбольное поле – более заслуживал именоваться сквером, но окрестные жители подчеркнуто церемониально величали его исключительно парком. По всем направлениям парк пересекала целая сеть дорожек, лишь часть которых была когда-то спланирована озеленителями, остальные же возникли стихийно, соединив по кратчайшим линиям самые бойкие пятачки. Своей «парадной» частью парк выходил на проспект, а его боковыми границами служили совсем коротенькие улочки.

Настоящих заморозков покуда не было, и вековые деревья не спешили сменить свой все еще изумрудный наряд на более приличествующий началу октября.

Несмотря на незначительные размеры парка, в нем имелись особенные уголки. Отдельно кучковались пенсионеры, грелись на утреннем солнышке молодые мамаши со своими укутанными чадами, на дальней лужайке выгуливали своих питомцев любители собак, а вокруг колченогой скамейки, втащенной в гущу кустарника, собрались местные бомжи и выпивохи. По двум самым широким и утоптанным дорожкам, ведущим к остановкам транспорта, нескончаемой вереницей тянулся народ. И только сектор, примыкающий к левой боковой границе, производил впечатление некой запущенности.

Именно сюда и повернула сейчас Тамара.

Супруги приблизились к металлической, частично демонтированной решетчатой ограде, за которой проходила пустынная сейчас полоска вздыбленного, разбитого асфальта. Не наблюдалось никого поблизости и со стороны парка. Две-три группы кустов сирени, будто нарочно, заслоняли Завесовых от любопытных глаз.

Практически всю противоположную сторону улочки занимал помпезный шестиэтажный дом старой постройки. Любой старожил мог бы рассказать, что еще каких-то семь-восемь лет назад на первом этаже этого здания располагались весьма популярный гастроном и еще с полдюжины небольших магазинчиков. В ту пору на этой улочке царило оживление с утра до позднего вечера. Но вот оказалось, что старое здание дало опасную усадку. Его срочно вывели в капремонт, а жильцов расселили. Ремонт начали бойко, но работы вскоре прекратились. Объект законсервировали. То есть, обнесли дощатым забором, заколотили окна первого этажа металлическими листами, а на тротуаре вдоль фасада устроили дощатый проход для пешеходов. С навесом и перилами. За последующие годы от прохода остались лишь отдельные фрагменты. Тротуар, понятно, тоже никто не чинил. В еще более ужасающем состоянии пребывала проезжая часть улочки, которую раз в два года раскапывали, чтобы устранить очередную аварию проходящей под ней теплотрассы.

Вообще-то, по этой улочке до остановки было чуточку ближе, чем через парк. Но уж больно неприглядной она выглядела! Не только Тамара, но и другие соседи предпочитали ходить через парк. А местные автолюбители старались не сворачивать в эту улочку, покрытую колдобинами и рытвинами после серии авральных земляных работ.

– Именно с этого дома и сорвалась сосулька, чуть не проткнувшая нашу Лидолию Николаевну, – сообщила Тамара.

– Какие же черти ее сюда занесли? – удивился Гена. – Наши люди по таким трущобам не шастают.

– Ее занесло сюда чувство гражданской ответственности, – рассмеялась Тамара. – Помнишь, в ту зиму мы целую неделю сидели без отопления? Опять прорвало трубу, и водоканал в очередной раз вскрыл улицу. Естественно, наша старая кляча, как общественница-активистка, отправилась проконтролировать ход ремонта, чтобы при случае дать ценные указания.

– Да, припоминаю, тогда стояли сильные морозы. Погоди-ка, но как же в мороз могла упасть сосулька?!

– А вот слушай. Лиманская встала во-он на той точке и уже вступила в перебранку с прорабом, когда раздался свист и в каком-то метре за ее спиной в обледенелый асфальт врезалась огромная сосулька, сорвавшаяся с крыши. Тарараму было!

– Мне все-таки непонятно, почему в сильный мороз упала сосулька?