– Бог с вами, Гришенька! – всплеснул декан руками. – У меня и в мыслях не было мешать вам. Я же говорил, нам только посоветовали, но если вы не желаете тот отпуск брать, то и ладно. Это только вам решать.

– Вот и прекрасно. Значит, мы друг друга поняли, – жёстко отрезал парень и, развернувшись, вышел из кабинета.

Дождавшись, когда дверь за ним закроется, декан вынул из кармана клетчатый платок и, утирая им выступивший на шее пот, тихо проворчал:

– Чтоб вас всех черти побрали с вашими интригами. Один к министру без доклада входит, второй с жандармами на короткой ноге. И ещё неизвестно, что хуже. А я, как всегда, промеж молота и наковальни. Сами разбирайтесь.

Резкая трель звонка телефона заставила его вздрогнуть и тихо выругаться. Осторожно сняв трубку, декан медленно поднёс её к уху и, вздохнув, устало ответил:

– Слушаю… Да. Нет, профессор, он всех нас послал… Да, вместе с министром, и пообещал подать жалобу в жандармское управление… Как за что? За неисполнение императорского указа… Нет, это очень серьёзно, Карп Савельич. Будь он из мещан, а ещё лучше дворянского рода, всё было бы просто и понятно. За теми такой шлейф всяческих нарушений тянется, что любого играючи к ногтю прижать можно. А он из казаков. Это редкость большая. Это первое.

У него серьёзный покровитель, полностью оплативший его обучение. И князь имеет наследуемое право вхождения к императору без доклада. Это второе. А самое главное, что Григорий уже три года является первым учеником курса. Да-да, вы не ослышались. Два его изобретения уже имеют патенты. Так что никаких рычагов давления у нас на него нет. Впрочем, можете обратиться к ректору, – злорадно закончил декан.

Последнюю фразу он произнёс не просто так. У ректора Григорий с самого начала ходил в любимчиках, радуя его успехами в учёбе и удивительными изобретениями. Достаточно вспомнить полуавтоматический карабин. Да, его не приняли на вооружение, но тут дело не в самом изобретении, а в косности чиновников из ГАУ. Важен был сам факт такого изобретения и получения на него официального патента. Так что любая попытка помешать парню получить диплом будет расценена ректором как покушение на его личное благополучие.

Все эти мысли промелькнули у декана за то время, пока он выслушивал ответ профессора. Убедившись, что ничего особенного тот сказать не может, декан вежливо попрощался, ещё раз посоветовав обратиться к ректору, после чего с облегчением положил трубку. Отдышавшись, он выбрался из-за стола и, пройдя в угол кабинета, где стоял кожаный диван с высокой спинкой, налил себе в стакан воды из графина, стоявшего тут же на столике. Воду в графине меняли каждое утро, так что декан пил без опаски. Выдув полный стакан, он с облегчением перевёл дух и вернулся к своим размышлениям.

Больше всего его удивил тот момент, что профессор решил обратиться именно к нему, хоть и начал заходить с козырей. Знакомы они были давно, но особой дружбы между ними никогда не было. Почему же он не обратился с таким вопросом сразу к ректору? Это было странно. А всё, что странно, может быть опасно. Эту истину декан усвоил, едва только стал чиновником от науки. Снова вспомнив, что ректор испытывает к молодому казаку большое расположение, декан вздохнул и решительно вышел из кабинета. О сегодняшнем случае нужно было доложить.

Между тем Гриша, вылетев из кабинета, быстрым шагом вышел на улицу и, усевшись в машину, задумался. Такая настойчивость профессора заставила парня вспомнить старую историю в мельчайших подробностях. Особенно все те мелочи, что отличали адептов ордена. Так и не найдя ничего особенного, Гриша решил посоветоваться с человеком, знающим об этой организации гораздо больше.

Запустив мотор, он выкрутил руль и покатил к ближайшему магазину. Ему нужен был телефон. С капитаном Залесским парень связался из магазина готовой одежды, где, после короткого разговора с ним, приобрёл пару рубашек. Мажордом уже несколько раз намекал, что парню, без пяти минут инженеру, не пристало ходить в затрапезном виде. Подкатив к знакомому зданию, Гриша заглушил мотор и не спеша огляделся.

Улица выглядела почти пустой. Пара посыльных, проскочивших из лавок в соседние переулки, не в счёт. Убедившись, что всё тихо, парень выбрался из автомобиля и, аккуратно прикрыв дверцу, направился к знакомой проходной. Представившись незнакомому сержанту, он получил разрешение на посещение службы и легко взбежал по лестнице. Коротко постучав в знакомую дверь, парень нажал на ручку и, войдя, с улыбкой поздоровался:

– День добрый, Пётр Ефимович.

– Как же, добрый. С чего он добрым будет, если ты сюда примчался, – заворчал капитан, при этом широко улыбаясь. – Садись, рассказывай, что стряслось.

Гриша быстро пересказал всё, что с ним случилось за последние полтора часа, и, закончив, вопросительно уставился на собеседника.

– Ну, и чего ты на меня уставился, как сова на зайца? – фыркнул Залесский. – Правильно действовал. А то, что про императорский указ не забыл, ещё лучше. А теперь скажи мне, друг ситный. С чего вдруг решил сам сюда явиться?

– Пётр Ефимович, а есть у адептов ордена какой-нибудь отличительный знак, по которому они друг друга узнают? – помолчав, спросил Гриша.

– А сам как думаешь? – иронично поинтересовался капитан.

– Есть.

– Ну вот. Сам всё знаешь, а меня спрашиваешь, – рассмеялся Залесский.

– Что-то вы сегодня игриво настроены. С чего бы? – вдруг насторожился Гриша. – Неужто очередной заговор раскрыли?

– Типун тебе на язык, – беззлобно выругался Залесский. – Но ты прав, есть причина.

– По службе или личное? – быстро спросил Гриша.

– Личное.

– Никак старшенькую сосватали? – осторожно предположил парень.

– Рано ей ещё о женихах думать, – отмахнулся капитан. – Лизонька порадовала. Беременна она, – сияя улыбкой от уха до уха, сообщил Залесский.

– Поздравляю, Пётр Ефимович. Даст бог, сыночка вам подарит.

– Ох, Гриша, твои бы слова да богу в уши, – вздохнул капитан. – Мы уж не надеялись, но вот, сподобил бог. Так что есть предложение. Я сейчас контору закрою, текучку на дежурного оставлю, и мы с тобой в ресторан завалимся. Отметим слегка это дело. Я помню, что ты спиртного не пьёшь, да и мне увлекаться нельзя. Так что самое то и получится. Согласен?

– Странный вопрос, Пётр Ефимович, – возмутился Гриша. – Такое дело, да не отметить, считай грешно.

– И это я слышу от потомственного пластуна! Куда этот мир катится?! – патетично вскинув руки, произнёс капитан и тут, же не выдержав, рассмеялся.

Они быстро переместились в ресторан на соседней улице и, заняв отдельный кабинет, сделали солидный заказ. Капитан и вправду собирался праздновать. Покончив с холодными закусками, Гриша дождался, когда первая эйфория с Залесского схлынет, и, неспешно поглощая жаркое, спросил:

– Пётр Ефимович, так что за знак у тех орденцев?

– Навесной замок и ключ. Может быть в любом виде. Брелок на часах, перстень, медальон. В общем, у кого на что фантазии и денег хватит. Главное не то, в каком виде его носят, а то, из чего он сделан. Орден делится на круги. Своего рода табель о ранах. И чем выше ранг, тем дороже материал, из которого будет знак. Вернёмся в кабинет, покажу тебе перстень твоего крестника, чтобы ты понимал, о чём идёт речь и на что внимание обращать.

– Это с того иностранца, что я по башке огрел? – уточнил Гриша, припомнив эпизод своего похищения.

– Его, – кивнул капитан, наполняя рюмку.

– А не могли они знак после того фиаско сменить?

– Ишь ты, слова-то какие, – одобрительно рассмеялся капитан. – Нет, не могли. Этот знак у них изначально принят. Да в этом и необходимости особой нет. О существовании ордена давно известно. Дела свои они не афишируют, но и не сильно скрываются. Ведь, по сути, предъявить им нечего. Арестовать такого адепта можно только на горячем, а они любят действовать чужими руками. Но с чего вдруг такой интерес?

– Интерес не у меня, а у вашего профессора, – отмахнулся Гриша.