- Ну что, Валерий Михалыч, сукин ты сын, будешь еще доя...ться до меня?

- Буду, - отвечает Скойбеда.

Тогда Козлов берет свободной рукой волшебную палочку и, стукнув ей Скойбеду по лбу, превращает того в свинью.

- А теперь будешь? - спрашивает.

- Буду! - визжит свинья.

Тогдв Козлов, еще раз взмахнув палочкой, превращает свинью в Ленина и сам пугается своего поступка. Стоит он, значит, а пот с него так и хлещет. Тут еще вскакивает с первого ряда полковник Семинард и, потрясая его, Колова, личным делом, кричит:

- Прекратить антиобщественное представление, я приказываю прекратить!

Козлов и рад бы, да вот только никак. Держит он Ленина за уши и ни во что превратить не может. А тут уже бегут к нему изо всех проходов мрачные люди с развитой мускулатурой и недоразвитыми головами, да старший прапорщик Плеханов, высунувшись из-за кулис, шепчет злорадно:

- Сдать на вещсклад немедля цилиндер крашеный - раз, палку волшебную - два, генерал-майора Скойбеду - три!

А Ленин тем временем вырывается и, оставив уши в руке Козлова, бежит, как есть, к авансцене, приговаривая: "Финансы - говно, кадры - говно, диктатура пролетариата - говно". И там, перепрыгнув оркестровую яму, скрываетя в зале. Его ищут, но тщетно

- Поймать его! кричит Козлов, задыхаясь. - Меня же прапорщик Плеханов убьет!

Козлов вздрогнул и открыл глаза: "Долго же я спал. Господи, как болит голова!"

Козлов попробовал привстать, что-то защелкало, забегали по экрану черные и белые полосы, пошла настройка, изображение стало проясняться. Стал виден Митька в сувороввской фуражке.

- Очухался? - спросил он грубо.

- Ушел, гад, - простонал Козлов. - Поймай его, Митька!

- А ты на опарыша пробовал? - Спросил Митька и захохотал.

Опять пропало изображение, потом вдруг появился Семинард в той же фуражке.

- Товарищ полковник! - доложил Козлов. - Задание не вып...

Но Семинард перебил его:

- Ти, Козель поганий, не видишь - сержанта я! Пошли на допрос, козель!

Какая-то сила подняла капитана и поставила на ноги. Все вокруг было двигающимся, живым: стены то наползали, то отступали, пол под ногами содрогался.

- Там вулкан, - догадался Козлов.

Потом в глаза ярко ударил свет - открылась дверь, и Козлова толкнули туда. Здесь было уже безопасно - обычная комната: письменный стол, табурет, на столе яркая лампа с гибкой шеей. Очутившись тут, Козлов почувствовал себя как-то спокойней. Голова хоть и болела, но начала соображать. Закрылась дверь и капитан остался один.

"В кабинете положено думать", - вспомнил он выдержку из речи Менжинского перед сельскими оперуполномоченными и попытался сосредоточиться на том , чтобы понять, где он.

"Ловушка? Проверка? Ошибка?" - мысли, как белки, скакали в больной голове, но ни одну из них Козлов не мог ухватить за хвост.

- Садитесь. - послышалось вдруг.

От неожиданности Козлов сел. Только сечас он разглядел за столом маленького человечка в строгом фиолетовом костюме. Тот сидел, сцепив ручки перед собой, и доброжелательно смотрел на Козлова. Все в нем было утонченно и миниатюрно - тонкие пальцы, тонкие брови, тонкие душки очков. Человечек этот то ли угадал соображения капитана, то ли по другой какой причине, сказал:

- Не собираюсь играть с вами в кошки-мышки. Вы находитесьв следственном изоляторе номер два, именуемом в простонароднье Матросской Тишиной. Фамилия моя Креветко, звать Викентий Арсеньтьевич, я следователь и буду вести ваше дело.

- Очень приятно, - Козлов встал и протянул через стол руку. - Капитан госбезопасности Козлов.

- Сядьте, - глядя мимо него, сказал Креветко.

Козлов сел, пряча руку в карман.

- Я, возможно, вас разочарую, - произнес следователь,- но скажу, что у нас нет никаких оснований верить вам, гражданин... хм...

- Козлов, - подсказал Козлов.

- Вы настаиваете?

- На чем?

- На том, что вы Козлов.

- А кто же я? - капитан опешил.

- Ну, вот тебе и раз! - всплеснул ручками Креветко. - Мы же с вами оба взрослые люди. Причем оба отлично знаем, кто вы на самом деле, ума не приложу, почему вы выбираете себе такие неблагозвучные фамилии. В прошлый раз вы называли себя Сундуков.

Козлов открыл рот, потом снова закрыл. Креветко же продолжал:

- Я по роду своей деятельности привык доверять только фактам. Так вот, факты эти, увы, свидетельствуют против вас. Зачем держать грех на душе, не лучше ли открыться следствию, желающему вам добра? Чистосердечное признание...

- Знаю! - оборвал его Козлов. - Я все расскажу.

- Вот и прекрасно! - Креветко откинулся на спинку стула. - Слушаю вас.

- Я выполняю специальное задание, - начал Козлов. - Руковожу операцией "Яков и Ко".

- Яков и что? - не понял следователь.

- Не что, а кто. Ко - компани, их много, они опасны.

Креветко зевнул.

- Выслушайте меня! - взмолился Козлов.

- Говорите, говорите, - разрешил следователь.

- Перед тем, как меня задержали, я следил за Свиньей...

- За кем? - Креветко приподнял очки на лоб.

- Я хотел сказать, за Фрайером...

- Вот видите, - вздохнул Креветко. - Воровской жаргон выдал вас с потрохами. Вы по-прежнему намерены запираться и молоть чепуху?

- Это не чепуха, - сказал Козлов. - Это дело большой государственной важности.

Креветко засмеялся звонко и заливисто, как колокольчик.

Открылась дверь, и в кабинет вошел человек, похитивший Митьку два дня назад. Козлов так и подскочил на стуле.

"Госпди, вот подвезло-то! Вот подфортило-то как! Как же его фамилия? Чем-то похожая на мою. А, вспомнил: Баранов! Оперуполномоченный Баранов из МУРа. Ну конечно же, вот я дурак, что сразу не вспомнил о нем."

только хотел у вас узнать... - Он осекся, заметя Козлова.

- Товарищ Баранов! - бросился к нему капитан. - Как хорошо, что вы здесь! В смысле, что зашли. Это какое-то наваждение: сперва арестовывают моего сына, теперь меня... Этот кошмар должен когда-нибудь кончиться. Скажите хоть вы, кто я такой!

Опер Баранов смотрел на Козлова и колебался. С одной стороны долг следователя и гражданина говорил ему, что обманывать нехорошо, обманывать гнусно. Но с другой стороны, минуты жгучего стыда были еще настолько свежи в памяти, что одного лишь воспоминания о них хватило, чтобы щеки Баранова вспыхнули ярче утренней зари. После недолгой, но яростной борьбы вторая сторона победила. В конце концов, и оперуполномоченные могут ведь ошибаться.

- Я первый раз вижу этого человека, - проговорил он, стараясь не глядеть на Козлова.

- Странно, - протянул Креветко. Его усатая физиономия числится у нас в картотеке под номером полста шесть дробь два.

- Да? - Баранову начало казаться, что он сходит с ума. - Может быть. У меня плохая память на лица. Я, пожалуй пойду. Можно? - Он попятился к двери.

- Идите, - Креветко нахмурился. - И помните: плохая память - не лучшая черта оперативника. Вы, конечно, возлагаете на меня неприятную миссию, но как коммунист и просто честный человек я буду вынужден поставить вопрос о вашем служебном соответствии на очередном совещании.

Оперуполномоченный вышмыгнул за дверь. Судьба, было, преподнесла Козлову подарок, но передумала. И все же у него оставался один шанс.

- П-п-послушайте, - заикаясь от волнения, проговорил капитан. - Вы меня с кем-то путаете. Вот вы говорили, что у того из картотеки были усы. А у меня усов нет! - Козлов хлопнул себя по коленке.

Следователь с сомнением посмотрел на него:

- Вам что, принести зеркало?

- А, вы насчет этого? - Козлов потрогал у себя под носом. - Это не мое, реквизит. Сам клеил.

- Вот оно что, - заинтересовался Креветко. Он спрыгнул со стула и засеменил к табурету. На поверку он оказался не таким уж и маленьким - на полголовы выше Козлова. Правда, стоило принять во внимание то обстоятельство, что Козлов сидел.

Оказавщись перед капитаном, Креветко одной рукой уперся тому в плечо, а другой что есть силы дернул за ус. Голова Козлова мотнулась вперед, из глаз брызнули слезы, но ус не поддался. Следователь дернул за второй - с тем же результатом.