Так что основной упор в предстоящей войне на огненный бой и пороховые мины. Авось, героизма проявлять не придется. А испанских жителей Веракруса я отправляю вглубь страны. Часть совсем немощных и подозрительных личностей уйдет во Фронтеру, а оставшиеся закроют для меня перевалы на Восточном Сьерра Мадре, под присмотром моих доверенных людей. Так что, ловушка захлопнется.
Из других новостей: Алвец отплыл с Торресом на Ямайку. С Торресом я расплатился и привлек еще к перевозкам русских, но теперь уже в ноябре. Деньги будут, начеканим из своего серебра, хоть ныряй в них. Так что ждем… ждем Алвеца, ждем обратно эскадру Кристобаля, а потом ждем испанское войско. К тому времени все так уработаются, что встретят пребывающих испанцев, как наступление череды веселых праздников.
В работе время пролетает незаметно. Прошло две недели. С ярко-синего неба без единого облачка ослепительно светит солнце. Воздух казался совершенно неподвижным и будто вязким. Город забит горами продовольствия и амуниции. Пороха в арсенале столько, что боюсь, что сами ненароком взлетим на воздух. Дрова и сосуды с нефтью загружены во все кладовые. По утверждениям императора Франции Наполеона: "Один нечестный бухгалтер, страшнее армии неприятеля". Так что приходится лично заниматься учетом и контролем.
Вернулся Алвец, он привез немного оружия и товаров для обмена с туземцами. Что же денег я ему не давал, так что многого от него не ждал. Теперь деньжата прибыли с избытком, все рудники уже работают на полную мощность, как и литейщики индейцы. Пресс тоже не простаивает, так что денег чеканится все больше и больше. Мистер Дональд Трамп отдыхает. А также Рокфеллер и Билл Гейтс. Все упаковывается в большие мешки и караванами носильщиков доставляется в Веракрус. Пока еще в этой стране полная идиллия, безо всякой охраны. Кому оно нужно и куда потом бежать? Надеюсь, что все это мы сумеем загрузить на вернувшиеся корабли Кристабаля. Надо ли говорить, что со всеми местными кредиторами я давно рассчитался, и все довольны, что выручили меня, так как неплохо наварились на этом деле. Даже индейцы тотонаки, товаров для обмена за их золото и серебро они получили достаточно, и даже с горкой.
Теперь мы все ждем, кто придет первым: Кристобаль или испанцы? Как учил нас А. Эйнштейн время относительно, недавно оно неслось вскачь, а теперь медленно ползет, как улитка. Все основные работы мы сделали, порох изготовили, припасы привезли, испанцев из города всех отправили, русских из Медельина привезли, и теперь готовимся сесть в осаду. С нами будут находится пара сотен индейцев тотонаков, в основном из местных слуг, из них полсотни женщин. Надо же кому-то молоть кукурузу и печь лепешки тортильи? Но пока народу маловато, европейцев всего четыре сотни. Периодически отправляю вокруг гонцов, прогонять окрестных индейцев прочь, прямо говорю, кто останется, тот погибнет. Не испанцы прикончат, так я потом прибью, за непослушание. Богу перечить последнее дело, и потоп и огонь в моем арсенале имеется. Самая большая трудность — обеспечить эвакуацию столицы тотонаков (людей жары) Семпоалы, расположенной в 30 километрах от Веракруса. Но дело движется.
И вот на исходе первой декады июля я заметил входящую в гавань тройку каравелл. Свои или чужие? Глаз привычно ловит знакомые очертание флагманского корабля Кристобаля "Линды" (Прекрасной). Но почему я вижу всего три судна, из пяти ушедших в плавание? И где же "Андалусия" моего младшего брата Диего?
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Знойное летнее солнце раз за разом посылала в атаку волны жара, обрушивая их на большой Карибский остров. Этот остров местные индейцы таинос (в переводе "хорошие") называли Гаити — "Холмистый", а испанцы Эспаньола — Маленькая Испания. Заморские пришельцы чувствовали себя здесь как дома. Тут повторился обычный сценарий, но в быстром темпе: истребление индейцев, превращение их в рабов, жестокость, огонь, кровь, насилие; поиски золота и резня — и так без конца. На юге острова, среди зоны саванн, в устье небольшой реки Осамы, раскинулась столица острова — город Санто-Доминго, основанный в 1498 году Барталамеу Колумбом, одним из братьев мореплавателя.
Этот остров, был уже не тем земным раем, что когда-то открылся взору Колумба. Хотя еще по-прежнему зеленели кроны высоких деревьев и лучи ласкового солнца, падая сквозь их листву, источали волшебный свет, присущий только тропикам, а море в этих широтах приобретало чарующий лазурный цвет, но традиционный мир аборигенов был уже уничтожен до основания. По примеру мусульман Испании, побежденных в ходе Реконкисты, индейцы должны были размещаться в энкомьендах, другими словами, препоручались испанским управляющим, которым в обязанности вменялись их защита и обращение в христианство. Энкомендеро должен был также обеспечить экономическую рентабельность полученного поместья. Пятая часть доходов, — собираемая главным управляющим, — направлялась королю, в королевскую казну, которая вечно была пуста. Саванны вокруг города были быстро распаханы и теперь тут выращивали сахарный тростник, вывезенный с Канарских островов. Обращенные индейцы умирали со страшной силой и теперь их в все большей мере заменяли чернокожие рабы негры, привезенные из Африки.
В глубине острова еще продолжали сопротивляться редкие индейцы. Продолжалось восстание Энрикильо, сына касика сьерры Баоруко. В детстве Энрикильо воспитывался святыми отцами, францисканцами Санто-Доминго, обучившими его читать и писать по-испански. Став касиком после смерти своего отца, он претерпел столько унижений от испанцев, что, в конце концов, поднял мятеж в 1519 году. Это восстание, стало лебединой песней племени морибондов, но испанцы медленно, но верно, уничтожали очаги мятежа в глубине гор и джунглей острова.
Но на побережье было все спокойно. На правом берегу реки Осамы, которые испанские "гамбусинос" — золотоискатели уже полностью освободили от золота, раскинулся город-красавец Санто-Доминго. Конечно, окраины города, впрочем, как и других городов, занимали грязные фавеллы, где прозябала жалкая беднота, жизни которой постоянно уносили малярия, дизентерия, лихорадка и недоедание, но белокаменный центр сразу внушал достойные мысли о силе и богатстве. Форт для защиты города, центральный собор, губернаторский дворец- все сверкало белым камнем. За материалом далеко ходить было не надо, так как Санто-Доминго вырос на богатых залежах мадрепоровых кораллов. Да и другие дома, расположенные на центральных улицах, одна из которых шла вдоль реки Осамы- Лас-Дамас, а другая — дель Конде была проложена перпендикулярно первой, были застроены красивыми каменными зданиями — мощными замкообразными сооружениями из ослепительно белого ракушечника с гладкими и строгими стенами.
Губернаторский дворец, выстроенный Диего Колумбом, сыном великого мореплавателя, был воплощением нового стиля: элегантности и открытости. Впрочем элементы мавританского стиля "альказар" также ощущались в его изящной архитектуре. Его фасад выходил на главную площадь города гармоничной галереей из пяти сводов, которая повторялась и на втором этаже, в удачно выдержанных пропорциях; стойки балконных перил и украшения крыши оживляли дворцовый комплекс, вызывая игру света на белом камне губернаторского дворца.
В одной из комнат дворца, страдая от невыносимой жары, располагался приезжий испанский военачальник, генерал-капитан Андалусии Хуан Хавьер Кастаньос-Арагорр-Урьёсте-и-Олавиде де Солано, маркиз дель Серральво. Резная мебель из белого лимонного дерева, обтянутая светлой дорогой материей, придавала этой комнате необыкновенно светлый, веселый и уютным вид. На вид Хуану де Солано было лет пятьдесят. Сразу бросался в глаза роскошный камзол генерал-капитана, богато изукрашенный золотым шитьем, белый кружевной воротник с тонким ажурным плетением напоминал об огромном труде фламандских мастериц, а пояс, охватывающий далеко не осиную талию де Солано являлся настоящим образцом ювелирного искусства. На обширной груди Хуана де Солана на огромной золотой цепи покоился орден Святого Якова Калатравского.
