Организовать наблюдение за Горским не представляло с технической стороны большой сложности. Напротив его особняка появился не приметный фургон, напичканный внутри самой современной техникой для прослушивания. В нем обосновались оперативники, наблюдая за домом. И на второй день они увидели, как в подвал особняка спустились три весьма живописные фигуры. Судя по одежде явно из многочисленной армии бомжей и нищих. Оперативники не могли видеть, что происходит в подвале, но зато все хорошо слышали.

А происходило вот что:

– Ну, голубчики, рассказывайте, как вы додумались до такого убийства? – жестким тоном проговорил Горский, брезгливо разглядывая парочку бомжей, которых привел в подвал его загородного дома, бригадир Иннокентий, больше известный в обиходе под именем – Кешка.

– Какое еще убийство? – строптиво откинув голову, поинтересовалась бомжиха.

– Мы ничего не знаем про убийство, – пропищал маленький бомж.

– Как это не знаете? – грозно нахмурившись, спросил Горский, – Ведь это ты бутылку коньяка из сумки у покупателя украл?

– Я, – задрожал мужичок в желтом берете.

– Ну вот! – повысил голос Горский , – Ты украл бутылку, вы в неё ввели через шприц цианистый яд, а телохранитель моей дочери выпил и тут же умер!

– Ты че гонишь? – грубо ответила бомжиха, закрывая собой маленького мужичка, который съежился за её широкой спиной, – Ничего подобного не было! Мы нашли эту бутылку в мусорном баке и отнесли Кешке, он нам дал за неё две бутылки водки. Дрянь была водка! Паленая!

– Значит, это ты отравил коньяк?– обратился Горской к Кешке.

– Скажите тоже, – скривился в подобие подобострастной улыбки тот, – Где я такую отраву возьму?

– Ею ос травят!

– У меня и ос – то никаких нет! – воскликнул Кешка, выставляя вперед обе руки.

– Дурака из себя не строй! Там еще стихи были на открытке!

– Клянусь здоровьем моей мамы, я никакой отравы в эту проклятую бутылку не подливал, – приложил обе руки к груди Кешка и всхлипнул, – Я маму очень люблю! Мамой клянусь!

– Бутылку ты принес? – гнул свое Горский.

– Я, – закивал головой Кешка, как китайский болванчик, – Но про то, что она отравлена я не знал! А стихи Мусик написал! И зачем мне эту бутылку травить, я что, похож на идиота?

– Здорово смахиваешь! – глаза Горского налились кровью. – Это надо же додуматься – принести в подарок коньяк с помойки!

– Так я не знал, что он с помойки, – взревел Кешка.

– Ну, ворованный!

– А что? – возразил Кешка, на высокой ноте, – Коньяк очень даже хороший, почти тысячу стоит! Принес – каюсь, не подумал, но я его не травил!

– Так кто же это сделал? – раздраженно спросил Горский.

– Она уже была отравлена! – уверенным тоном проговорила крупногабаритная бомжиха, – Я еще удивилась – зачем не початую бутылку на помойку выбросили?

– Да, да! – из – за её спины подал голос мужичек, – Манюся сильно удивилась.

– Манюся? – выкатил глаза Горский, – Мусик!

– Да, Манюся, – проговорил бомж, выдвигаясь вперед и закрывая тщедушным телом свою подругу, – А Мусик это я!

– У них это самое, – скривился Кешка, покосившись на бомжиху, – Любовь!

– Я тебе всю морду разобью, – закричал вне себя маленький мужичек, – Сам к ней подкатывался, но ничего у тебя не вышло!

– Больно надо! – огрызнулся Кешка.

Оперативники в своем фургоне покатывались со смеху, слушая эту разборку.

– Прекратите балаган, идиоты! – заорал Горский, – Последний раз спрашиваю – Кто отравил коньяк?

– А я последний раз отвечаю, – задвигая маленького бомжа за свою спину, ответила Манюся, – Мы нашли бутылку в мусорном пакете, в баке, и она уже была отравлена. Подумай своей головой – кто будет выбрасывать хорошую выпивку на помойку?

– Действительно! Кто? – поддакнул Кешка, – С остатками еще можно поверить, но полную бутылку! Ни за что! Нет таких дураков!

– Так! – прошелся по подвалу Горский, – Кто же тогда её на помойку выбросил?

– На эту помойку домов десять ходят, – ответила бомжиха, – много чего выбрасывают.

– Безнадежное дело искать, – покачал головой Горский.

– В полицию нужно обратится! – посоветовала Манюся, – На бутылке, небось, отпечатки пальцев остались.

– Пожалуй ты права, именно в полицию, – в раздумье проговорил Горский, – Место этой помойки покажите. Давай сажай их в свою машину и дуйте вперед, а мы за вами.

– Выходят, – сказал Доронин еще не остывшим от смеха голосом.

– Быстро и незаметно следом, – ответил, прокашлявшись, Борисов.

Через полчаса все три машины подъехали к новостройке на окраине столицы и из первой машины выгрузились трое, из второй вышел только Горский.

– Вот это место, – показала ему Манюся на зацементированную площадку, огороженную стеной кирпичной кладки.

Горский внимательно осмотрел площадку и баки, стоявшие на ней, большие мусорные баки с откидными крышками.

– В котором из них?

– Вот в этом, – суетливо подбежал маленький бомж к одному из баков, стоявших слева у самой стены.

– Горский следственный эксперимент проводит, – рассмеялся Виталий.

– Хватит веселиться, – ответил Борисов – Выходим.

Оперативники вышли из машины, и направился к живописной группе.

– Как вы вовремя появились, – обрадовался Горский, и указал на сбившихся бомжей, – Вот они, преступники!

– Вы все трое поедите к нам в отделение, показания дадите, и у вас возьмут отпечатки пальцев для сравнения. – сказал Борисов.

– Чего это сразу арестовывать? – агрессивным тоном заявила бомжиха, – Мы ничего такого не сделали, кто-то бутылку выбросил, мы её нашли и забрали. Это наша территория!

– Мадам, никто не собирается вас арестовывать, – предельно вежливо ответил Доренко, – Наши эксперты уже доказали, что бутылка побывала в мусорном пакете. И вы этот самый пакет на помойке нашли. Нам для того чтобы дело закрыть нужны ваши показания

После того как все процедуры по снятию отпечатков у всех троих были закончены, и они отправились давать показания под протокол, Иван Алексеевич провел сравнительный анализ с отпечатками найденными на бутылке и удовлетворенно заявил:

– Остались только три женских отпечатка, как я понимаю продавщицы, дочери Горского и предполагаемой отравительницы

–И чтобы найти эту последнюю, необходимо обойти все квартиры в десяти девятиэтажных домах и задать жильцам только один единственный вопрос – это вы выбросили отравленный «Старый Кёнигсберг» на помойку? – ответил ему Борисов.

– Безнадежное это дело искать! – заверил его Иван Алексеевич.

Оперативники, окрыленные таким быстрым расследованием смерти телохранителя, скорым шагом отправились из лаборатории с докладом к полковнику Горячеву.

– Ну что воины, – встретил он их, – Знаю уже, знаю, отличились – оперативно раскрыли дело. Просто молодцы! Присаживайтесь и докладывайте.

– Теперь окончательно понятно, что сын Фетисова к преступлению не причастен, – начал Борисов, – Так что свою основную задачу мы выполнили.

– А преступник, который отравил коньяк и выбросил его на помойку? – спросил начальник отделения.

– А что собственно этому преступнику можно предъявить? – заметил Николай, – Он просто выбросил ненужную вещь! Он никого травить не собирался! Тем более, что в уборочных машинах весь мусор попадает под пресс, и бутылка бы лопнула. Но бомжи достали её из мусора раньше.

– Самое большое, что можно официально предъявить – это причинение смерти по неосторожности, – отметил полковник, – А чтобы предъявить – преступника надо найти и доказать его вину. Можно эту работу быстро и качественно проделать?

– Чтобы обойти все квартиры нужно много времени, да и как собрать доказательства, если даже предположить невозможно – кто мог выбросить отравленный напиток в мусорный контейнер. Кто угодно и где угодно мог купить эту бутылку коньяка, он свободно продается во всех магазинах. Это не запрещено законом. А что каждый покупатель делает с купленным продуктом, никого не касается, употребляет его сам или выбрасывает испорченный продукт на помойку – это его личное дело. Никто сам не сознается, никто никаких показаний давать не будет.