Он заглянул в ее глаза, такие знакомые, карие с золотыми ободками. И увидел глубоко в них страх.
Дыхание. Стук сердца. Ожидание…
* * *
О'Брайен остался в управлении с несколькими бахорианскими техниками. Он не мог не думать о командоре, ради жизни которого сейчас сотрудники станции собирались сотворить чудо. Бенджамен Сиско понравился Майлсу в тот же день, когда они встретились в первый раз. И, самое главное, у О'Брайена возникло чувство преданности командору, чему он удивился сам. Более того, подобное чувство, по наблюдениям Майлса, возникло также у майора Киры и Одо после того, как Сиско вернулся от Опаки с этой таинственной шкатулкой, над которой появлялся светящийся шар. Прежде О'Брайен сомневался в том, что сможет найти с майором общий язык, но в отношении командора их точки зрения совпали. И это в корне изменило отношение Майлса к станции. Когда-то у него отсутствовала уверенность в том, что удастся почувствовать себя на станции комфортно, теперь она пропала. Станция стала для мичмана О'Брайена вторым домом. Это для него тоже оказалось неожиданностью. Он до такой степени сроднился с «Энтерпрайзом», что не представлял себе другого места, где мог бы ощущать такой же душевный уют. И вот оно нашлось, причем значительно раньше, чем предполагал Майлс.
Майлсу казалось, что командор сейчас испытывает сходные чувства по отношению к станции «Дип Спэйс-9», именно поэтому он и решил остаться на ней. Конечно, если они помогут ему выбраться из космической «дыры»…
О'Брайену вдруг вспомнились ужасные события, связанные с похищением боргами капитана Пикара. Тогда все члены экипажа с содроганием наблюдали за теми чудовищными механическими и ментальными воздействиями, которые оказали на Пикара борги. Все ужаснулись от того, что борги лишили Пикара всего человеческого. Тогда О'Брайен подумал, что капитан уже никогда не вернется к ним.
Тем не менее члены экипажа «Энтерпрайза» тогда нашли выход, сумели вернуть капитана. Когда люди кого-то любят, они даже в самой безвыходной ситуации находят возможность помочь ему… Сиско должен вернуться на станцию. Ради этого О'Брайен готов сделать все, что от него зависит. А потом пусть командор принимает решение, какое сочтет нужным…
Если бы только О'Брайен мог заставить сейчас это проклятое кардасианское оборудование работать, как положено…
Было у О'Брайена еще одно опасение, которому он не давал выхода из глубины сознания. Это страх за Кейко и Молли. Майлс пережил его во время ночного кошмара и с тех пор постоянно помнил о нем. Страх настигал его в самые неподходящие моменты, и Майлс изо всех сил старался прогнать очень неприятные и совсем ненужные волнения. А сейчас вообще не до страха и переживаний.
О'Брайен переходил по инженерной от одной приборной панели к другой и контролировал меняющиеся показания приборов. Вдруг сигнальные огоньки на панели замерцали, и тон работы реактора заметно изменился. Нагрузка на реактор резко возросла, и он даже зарычал от натуги.
До этого момента оборудование работало хорошо, слишком хорошо. Майлс прекрасно понимал, что не может все идти так гладко, что-то должно усложниться. И вот оно случилось.
– Черт возьми! – выругался мичман. – Компьютер, проверить целостность подкосмического поля.
Возникший посторонний стук не давал Майлсу покоя. Слишком громкий стук. И компьютер выполняет операции так медленно. Майлс поймал себя на мысли, что компьютеру «Энтерпрайза» никогда не требовалось так много времени на обработку данных.
– Отклонения в энергетической частоте препятствуют созданию единого поля, – наконец выдал ответ компьютер.
– Подключить третий реактор! – отдал указание О'Брайен.
Он подошел к своему монитору, на котором высвечивалось схематическое изображение станции и ее силового поля. Еще несколько секунд назад силовое поле станции представляло собой нечто цельное, охватывающее ее со всех сторон, но теперь в нем был явственно виден разрыв.
– Произошло частичное восстановление поля, – доложил компьютер. – Отклонение от нормы двенадцать процентов.
– Частичное восстановление, – проворчал мичман. – Но этого мало! Инерционная масса станции слишком мала для того, чтобы сойти с планетарной орбиты и выйти в космос. Или рискнуть?
О'Брайен запросил мнение компьютера.
– В данный момент не рекомендуется, – ответил компьютер.
О'Брайен весь напрягся и по реакции бахорианских техников понял, что сейчас он был очень похож на майора Киру.
– Черт побери! – еще раз выругался Майлс. – Введи транзитный код, трехосевая позиция. Доложи состояние осевой нагрузки.
– Осевая нагрузка нормальная, – прозвучал доклад компьютера.
– Хорошо, – произнес мичман. – Пуск!
Послышался низкий гул. Под ногами задрожала палуба, в иллюминаторах медленно поплыли звезды. О'Брайен понял, что станция пришла в движение, и они покидали планетарную орбиту. Майлс пожалел о том, что не мог сейчас видеть лица тех, кто находился на Верхней Палубе.
Гул и дрожание палубы все нарастали. Но вот к гулу добавился еще один звук – неприятный звук высокой тональности, напоминающий вой. О'Брайен подошел к мониторам и проконтролировал показания.
– Предупреждаю: целостность поля снижается, – прозвучал доклад компьютера. – Отклонение – двадцать один процент.
Мысль О'Брайена лихорадочно заработала. Страх пропал, осталось только раздражение плохой работой оборудования. Мичман подозвал техников.
– Мы должны устранить образующийся в силовом поле станции разрыв, – коротко поставил он перед ними задачу. – Иначе станция разлетится на миллион частей…
– Предупреждаю: станция в опасности, – металлическим голосом проскрежетал компьютер. – Подкосмическое поле взорвется через шестьдесят секунд.
Вибрация палубы заметно возросла, вой стал еще громче и пронзительней. Теперь палуба уже вздрагивала, и Майлсу пришлось ухватиться рукой за кресло, чтобы не упасть. Информация на экран шла в виде кардасианских иероглифов, и, расшифровывая их, Майлс быстро шевелил губами. Его мозг лихорадочно искал выход. Но иероглифы не давали подсказку.
Вдруг О'Брайену пришла мысль, которая, с точки зрения технологических принципов станции, казалась нелепой. Если реактору не хватало мощности, то ведь ее можно дополнительно увеличить за счет…
– Кто из вас знает, могут ли инерционные глушители питать дефлекторы? – громко, стараясь перекричать нарастающий гул, спросил О'Брайен подчиненных-бахориан.
В ответ он увидел непонимающие взгляды. Майлс вздохнул.
– Нашел время устраивать технический экзамен, – пробурчал Майлс в свой адрес. – Компьютер, трансформируй энергию из инерционных глушителей для усиления подкосмического поля!
Мичман напряженно всматривался в экран, но там ничего не происходило.
– Данная операция инструкцией не предусмотрена, – загробным голосом доложил компьютер.
– Черт бы тебя побрал! – закричал Майлс, потеряв терпение. – Трансформируй энергию!
– Инструкцией не предусмотрено, – бесстрастно доложил компьютер. – Первый пункт перечня безопасности запрещает данную операцию.
– Исполняй команду, тебе говорят! – прикрикнул мичман.
– Предупреждаю: подкосмическое поле взорвется через тридцать секунд, – доложил компьютер.
Бесполезно терять время на воспитание компьютера и гнев. Майлс подозвал техников.
– Я трансформирую вручную, – сказал он сухо одному из них. – По моему знаку переведешь поток в дефлекторы!
Бахорианец кивнул головой.
– А ты следи за мощностью, – отдал мичман распоряжение другому технику.
– Поле взорвется через пятнадцать секунд, – невозмутимо прозвучал голос компьютера.
– Вперед! – крикнул мичман. Он бросился к приборной панели и стал с сумасшедшей скоростью нажимать десятки кнопок. Ему пришлось перебегать от одного места к другому, чтобы дотянуться до того или иного пульта. Рядом с ним так же сумасшедше действовали два техника-бахорианца. Сигнальные огоньки, предупреждавшие о критическом состоянии станции, погасли, вой стал заметно тише. О'Брайен оторвал взгляд от приборов и, затаив дыхание, посмотрел на экран: силовое поле плавно сомкнулось вокруг станции…