Чувствуя себя невероятно наполненной и спокойной, лира открыла глаза. Сидевший напротив ученый задумчиво ее разглядывал. Казалось, он хотел или что-то спросить, или сказать. Переглядывания продолжались несколько минут, но он так ничего и не произнес.

– Скоро придет Шикоба, – начал стирать с пола символы Харгот. – Готовъся. Он нэ должэн тэбя сломить.

Глава 6

Смертельные пытки

Шахронд

3043 г.

– Знаешъ, чтобы соедэнить части Скипэтра нужно приложить колоссальные силы, – сидел перед Энирой Шикоба, задумчиво крутя в длинных черных пальцах деревянную палку с мутным камнем на конце. – Согласэн, выглядит он доволъно нэпримэчатэльно. Но я его вныматэльно изучил. Ты дажэ прэдставить сэбе нэ можешь, какие сложнэйшие и нэвэроятно красивые плетэния в нем заключэны. Как, должно быть, вэличествэнно выглядит Скипэтр, когда наливается Силой. Ты жэ способна видэть эту красоту, Эныра. Неужэли тэбе нэ любопытно на это посмотрэть?

Что ж, похоже, гир всё же надеялся обойтись малой кровью. Пока что он пытался просто уговорить лиру активировать великий артефакт. Стоявший за его спиной Харгот напряженно наблюдал за этими уговорами.

– Нет, Шикоба, – мягко улыбнулась она ему, понимая, что совсем скоро тон его изменится. – Иллиры пожелали разделить Скипетр. Они хотели уничтожить его. Только это оказалось невозможным. Полагаю, у них были на то причины. Кто я такая, чтобы обесценивать их жертву?

Темный довольно искренне улыбнулся ей в ответ. Однако Эни впервые почувствовала легкую волну раздражения, исходящую от него (вероятно, сила, сконцентрированная в ее Источнике, питала филморфатскую сущность, настраивая на чужие эмоции с невероятной точностью и тонкостью).

– Ты – иллир. Кому как нэ тэбе решать, что артэфакту можно дать право повторной жизни. Развэ такой шедевр можно бэзжалостно забросыть в ящык? Это настоящэе прэступлэние! Повторяю, моя сахжар, я нэ собираюсь исполъзовать его Силу. Только посмотрэть на игру магии наслэдия марлогронтов.

Всё. Пришло время сорвать маски. Сдержавшись, чтобы не бросить взгляд на Харгота, боясь его выдать, Энира уверенно посмотрела прямо в черные глаза.

– Я не буду активировать Скипетр, Шикоба. Ни чтобы посмотреть на игру магии, ни чтобы кристалл Силы стал вновь чистым и прозрачным, ни чтобы спасти Материк от безжалостной пасти Пустыни. Ничто не заставит меня отдать этому страшному артефакту мою магию.

Казалось, Темный нисколько не расстроился. Он наигранно вздохнул.

– Жаль, Эныра. Очэнь жаль, – печально протянул гир.

– И что ты намерен делать? – не испытывая ни капли страха, спросила Эни. – Ты же во что бы то ни стало собираешься заставить меня его активировать. Что это будет? Угрозы? Пытки?

Черные пальцы дотронулись до лица Светлой, приподнимая подбородок.

– Пытки? – удивился Шикоба. – Развэ способэн я прычинить тэбэ боль, моя сахжар? Нэт. Тэбе – нэт. Но у мэня есть твой брат. Полагаю, ты понымаешь, что больно будэт имэнно ему.

– Понимаю, – бесстрастно произнесла Энира.

Однажды, она видела подобное. Отец Риккарды отчаянно разыгрывал безразличие перед Дамаском, скрывая страх и боль за свою дочь. В тот момент султан Эссора засомневался – имел ли смысл грозиться убийством девушки. Тогда Атонах выглядел очень впечатляюще для Эниры. Конечно, вряд ли Шикоба купится на это фальшивое равнодушие, он ведь видел, как она рыдала на груди брата. Но если это хоть на одну секунду заставит его засомневаться, что жизнь брата важнее Скипетра, значит, лира делает всё правильно.

На радость Эни, суть филморфата уловила легкий укол недоверия и злости гира.

– Рашиндор жар, Харгот, – с трагичным выражением на лице приказал Шикоба.

Ученый подошел к коробке, прикоснулся к одной из его стенок, а после к появившейся ручке, и, так же как и Селир до этого, растворился в воздухе.

– Развэ мучэния твоего брата стоят того? – совершил еще одну попытку на быстрое разрешение проблемы Шикоба.

– Ничьи мучения этого не стоят. Но если такова жертва. Я готова ее принести, – с кривой ухмылкой развела руками Энира.

– И ты сможешь смотрэть на страдания брата? Ты любишъ его.

– Люблю. Но благополучие нашей семьи не стоит благополучия миллионов других семей.

Шикоба нахмурился. От него повеяло сомнением, но он быстро подавил в себе это чувство, как только в лабораторию вернулся Харгот с бледным Селиром. Похоже, ученый предупредил мага, что его ожидает. Посадив брата на пол, прямо напротив Эниры, Харгот отошел к столу. Он долго там шумел, перебирая какие-то предметы, по звуку, металлические.

Собрав все свои силы, Эни пыталась вогнать сознание в некое подобие состояния Эртаха. Благо, сила, полученная в потоке Сайхура, помогала. Однако чувства Селира сбивали. Он испытывал страх. Страх сильный, почти животный. Вот только гнев и решимость в нем преобладали. Селир Бэр был готов к страданиям. И эту уверенность он впечатывал взглядом в сестру. Чтобы, не дай Оркус, она не дала слабину.

Харгот вернулся с веревкой и пучком серебряных спиц в руке. Зайдя за спину мага, он одним движением содрал с него рубашку. Где-то на задворках сознания, Энира отметила худобу брата. Усохшие мышцы тут же напряглись под бледной кожей, а челюсти до скрипа сжались. Темный обвязал веревку вокруг шеи мужчины и магией подвязал ее к крюку на потолке. Успокаивая свое сознание, лира пыталась абстрагироваться, смотря на происходящее как бы со стороны. Пока получалось. Но пока ничего страшного и не происходило.

Главный ученый фархаров вытянул из кулака спицу и безжалостно вогнал ее в позвоночник Селира. Брат закричал. Кричал он долго, протяжно. Крик отражался от стекол, вибрируя в воздухе и пронзая самую душу. А Энира просто смотрела. Сжимала кулаки и впитывала каждое мгновение страданий своего брата. Вот оно доказательство лживых слов Шикобы. Вот что даст ей силы пойти на всё, лишь бы уничтожить его.

Вторая спица проткнула спину Селира. За ней третья, четвертая, пятая. После десятой, маг начал оседать. Веревка впилась в шею, грозясь удавить его. Однако Харгот не позволил этому произойти. Он вывел в воздухе магический символ, напитал Силой, и лабораторию тут же огласил новый нечеловеческий крик боли. Селир выгнулся дугой. Его колотило, словно от электрических разрядов. Тело то краснело, то практически синело. Это продолжалось непозволительно долго. Сердце Эниры обрывалось. Она не понимала, почему он не теряет сознание от боли. Селир уже не кричал. Ни воздуха, ни сил на это не было. Он лишь мычал и хрипел.

Шикоба знаком приказал Харготу прекратить. Мужчина тут же рухнул, словно тряпичная кукла, на пол лицом. Веревка, как змея, сползла с потолка, свернувшись кольцами возле вздрагивающего тела. Из кровавой спины Селира торчало два десятка спиц.

Шикоба с интересом задал вопрос Харготу на фархарском. Ученый ответил что-то с изрядной долей сомнения. Гиру это не понравилось.

– Твой брат на грани жизни и смэрти, Эныра, – покачал головой Темный. – Будэт очэнъ жаль, если он умрет.

Эни ничего не смогла ответить. Ее челюсти свело от напряжения. Она даже не могла посмотреть на проклятого Темного. Глаза словно приклеились к окровавленному телу.

– Что ж. Тогда будэм возвращатъся к этому разговору каждый дэнь. Насколько хватит твоего брата.

Дрожь то и дело сотрясала тело Эниры. Она ждала, когда Шикоба покинет лабораторию, чтобы в ту же секунду броситься к Селиру и исцелить его, успокоить боль. Темный уже направился к выходу, как вдруг остановился.

– Ты, вэрно, жэлаешь исцэлить брата? – будто только-только вспомнил он про эту способность Светлой, восторженно улыбнулся гир.

Переведя на него взгляд, Энира испытала настоящий приступ ужаса и гадливости. До нее дошло, что он собирается использовать ее Силу во время излечения мага. Скользнув ошарашенным взором по спокойному лицу Харготу, в стальных глазах которого застыло предостережение, лира не смогла сдержать вспыхнувший гнев.

– Нет, – еле протолкнула она это короткое слово сквозь зубы.