А вот, по мнению Николая Гумилёва, автору «Аллилуйи» в полной мере удалось «выразить своё миросозерцание, свою индивидуальную печаль и индивидуальную радость», и, оценивая поэтический труд Нарбута, он писал: «Показался бы простой кунсткамерой весь этот подбор сильного, земляного, кряжистого словаря, эти малороссийские словечки, неожиданные, иногда нелепые рифмы, грубоватые истории, – писал Гумилёв, – если бы не было стихотворения «Гадалка». В нём объяснение мечты поэта, зачарованной и покорённой обступившей её материей… И в каждом стихотворении мы чувствуем различные проявления того же, земляного злого ведовства, стихийные и чарующие новой и подлинной пленительностью безобразия».
В 1913 году в письме к Анне Ахматовой Гумилёв дал поэзии Нарбута ещё более высокую оценку: «Я совершенно убеждён, что из всей послесимволической поэзии ты да, пожалуй (по-своему), Нарбут окажетесь самыми значительными».
Сходно писал об «Аллилуйя» и второй синдик «Цеха поэтов» Сергей Городецкий: «Акмеистический реализм и ‹…› буйное жизнеутверждение придают всей поэзии Нарбута своеобразную силу. В корявых, но мощных образах заключается истинное противоядие против того вида эстетизма, который служит лишь прикрытием поэтического бессилия». И ещё об этой же книге Нарбута Городецкий писал: «С откровенностью, доходящей в неудачных местах до цинизма, поэт изображает мир вещей и мир людей, как мир чудовищ одной породы».
А. Ахматова
По мнению большинства исследователей жизни Владимира Ивановича Нарбута, неприятностям с цензурой отводится главная роль среди причин его спешного африканского путешествия: «Книга, напечатанная на синеватой бумаге, как бы повторяла внешность богослужебных книг, но была полна богохулений, и Нарбуту пришлось уехать пережидать в Абиссинию». Ощущаемое при этом чувствительное противоречие между сведениями о полном уничтожении тиража и обилием рецензий на сборник объяснялось по разному: «Приказ «Истребить!» был исполнен. Но истреблена книга не была. Её читали, знали»; «Ну, ничего, потом 80 экземпляров он успел разослать по журналам»; «Большая часть книги была конфискована…» – и так далее.
При издании сборника «Аллилуйя» в её выходных данных, по французскому образцу, были перечислены все лица и учреждения, имеющие отношение к воплощению данного издания. Сообщалось, что книга «набрана и предана тиснению в типографии «Наш Век» (С.-Петербург, Невский пр., № 140-2) – под наблюдением управляющего последней – Ф.Я. Шевченко – в апреле 1912 года.
Клише для книги изготовлены цинкографией Голике, причем контуры букв заимствованы из Псалтири, относящейся по времени к началу XVIII века и принадлежащей Ф.М. Лазаренко.
Клише для обложки выполнено по набору, сделанному Синодальной типографией.
Прочие украшения – работы И.Я. Билибина, Е. Нарбута и М.Я. Чемберс».
В первых числах мая положенное число экземпляров «Аллилуйи» было доставлено в Главное управление по делам печати, о чём в еженедельной «Книжной летописи» 12 мая было сделано соответствующее извещение: «Нарбут Владимир. Аллилуия. Стихи. Спб. 1912. Изд. и тип. Наш век (Невский пр., 140 – 2). 8о. (17 × 25). 41 нен. стр. с портр. Ц. 75 к. Вес 8 л<отов>. 100 экз.»
Но простой регистрацией нарбутовского издания Главное управление по делам печати не ограничилось, и в первые же дни по получении экземпляра он был рассмотрен и признан предосудительным, о чём были немедленно извещены все соответствующие органы:
«МВД Санкт-Петербургский комитет по делам печати Господину Санкт-Петербургскому градоначальнику. 30 апреля 1912 С.-Петербургский Комитет по дел<ам> печ<ати> усмотрев в отпечатанном издании под з<а>гл<авием>: «Владимир Нарбут. Аллилуйа. Стихи» изд. «Цех поэтов». Типография «Наш Век» (Невский пр. 140-2) 75 коп., отпечатанном в 100 экземплярах признаки преступлений, караемых ст. 74 Угол<овного> Улож<ения> и ст. 1001 Улож<ения> о наказан<иях> постановил: наложить на неё арест на основании ст. 3 отд. IV Именного Высочайшего Указа Правительствующего Сенату от 26 апреля 1906 года.
Сообщая о вышеизложенном, С.-Петербургский Комитет по дел<ам> печ<ати> имеет честь покорнейше просить Ваше Превосходительство сделать соответствующее распоряжение.
Председательствующий <нрзб>
За секретаря <нрзб>».
Упомянутые статьи уголовного уложения и уложения о наказаниях – одни из самых частых, с которыми приходилось сталкиваться в своей практике книгоиздателям начала века. 74-я закрывала собой целый набор всевозможных богохульств («поношение установлений или обрядов церкви православной или вообще христианства», «поругание действием или поношение предметов, употреблением при православном или ином богослужении освященных», «непристойная насмешка над священными предметами или предметами верований» и т. д.); 1001-я предостерегала от чрезмерной изнеженности нравов: «Если кто-либо будет тайно от цензуры печатать или иным образом издавать в каком бы то ни было виде, иле же распространять подлежащие цензурному рассмотрению сочинения, имеющие целию развращение нравов или явно противные нравственности и благопристойности, или клонящиеся к сему соблазнительные изображения, тот подвергается за сие: денежному взысканию не свыше пятисот рублей, или аресту на время от семи дней до трёх месяцев.
Все сочинения или изображения сего рода уничтожаются без всякого за оные вознаграждения».
Обе эти статьи не принадлежали к числу тяжёлых (покушение на основы государственного строя каралось гораздо жёстче, будь то стихи или проза), поэтому следующие следственные действия были предприняты лишь несколько дней спустя:
«ПРОТОКОЛ.
5 мая 1912 г. я – инспектор типографий 4 уч<астка> г. Спб. прибыл в типографию «Наш Век» (Невский 140-2), для наложения ареста, согласно отношению Спб. Комитета по дел<ам> печ<ати> от 30 Апр<еля> с<его> г<ода> за № 1076, на брошюру Вл. Нарбута «Аллилуйа», причём в типографии оказались налицо все отпечатанные 100 (сто) экземпляров этой брошюры. Все экземпляры связаны в пачку, опечатаны и сданы на хранение управляющему типографией Шевченко-Глаголь. Набор разобран. Издателем брошюры является Владимир Иванович Нарбут, прожив<ающий> по Ямской ул. 27, автор брошюры.
Инспектор тип<ографий> И. Тихонович.
<Заведующий типографией:> Шевченко-Глаголь».
«РАСПИСКА.
5 мая 1912 г. я принял на хранение опечатанную пачку с 100 экз. брошюры «Аллилуия».
Шевченко-Глаголь».
Цитируемое здесь и далее дело заведено Комитетом по делам печати, поэтому отдаваемые им распоряжения касаются исключительно книги, а не автора или издателя, и, судя по всему, дела последних в отдельное производство вынесены так и не были. В соответствии с обычным порядком делопроизводства копия бумаг была отправлена в столичную прокуратуру, которая также проявила вялую заинтересованность в происходящем:
«Прокурор С.-Петербургского окружного суда – г. Старшему Инспектору типографий в С-Пб:
8 мая 1912
Прошу Ваше Превосходительство уведомить меня, получила ли распространение брошюра под заглавием «Владимир Нарбут. Аллилуйя. Стихи». Издательство «Цех поэтов». С.П.Б. 1912 г. Типография «Наш Век». 100 экземпляров. Цена 75 копеек.
В утвердительном случае, прошу сообщить мне, кто может подтвердить факт распространения названной брошюры, а равно доставить мне требуемые 12137 ст. Уст<ава> Угол<овного> Суд<опроизводства> сведения об авторе брошюры Владимире Нарбут, или других лицах, могущих оказаться виновными в её напечатании.
Прокурор (нрзб)».
