– Она мертва, мертва! – шептала Жанна, подавляя рыдания. – Мертва. Я победила! Я оказалась сильнее!

Де Гаше удалось затащить её в экипаж, покативший в имение графини. Ночью женщина металась в горячке, воспоминания прошлых лет теснились в голове. Она словно сошла с ума: то плакала, то смеялась, и Гастон принял решение как можно скорее вернуться в Англию. Через два дня он уже вёз в Лондон ещё не совсем окрепшую Жанну. Она находилась не в себе почти две недели: отказывалась от пищи, разговаривала сама с собой, то угрожая, то упрашивая кого-то невидимого, и только старания врачей и любовь мужа снова вернули её к прежней жизни.

– Я жалею, что пошёл у вас на поводу и повёз на казнь, – сказал ей супруг, когда женщина пришла в себя. – Вы очень тонкая и нервная натура. Я не ожидал, что на вас так подействует казнь той, что причинила вам столько страданий.

– Да я и сама не ожидала, – призналась Жанна. – Интересно, где похоронят её величество? Я надеюсь, в общей могиле. Там ей самое место. Она всю жизнь презирала бедняков, пусть же сама вкусит все прелести их жизни и смерти.

Гастон поморщился, и графиня это заметила. Будучи по натуре мягким, честным и добропорядочным человеком, он не любил насилие.

– Надеюсь, это последняя кровь в моей стране, – вздохнул он. – Во всяком случае, люди, пришедшие к власти, опираются на правильные лозунги. Пусть они сделают нашу Францию свободной и процветающей. И тогда мы с вами вернёмся на родину. Нет ничего прекраснее и правильнее, чем жить и умереть в родной стране.

Жанна дёрнула плечами и поправила букет цветов на могиле мужа. Да, Гастон был настоящим патриотом, в отличие от неё. Ей, например, всё равно, где жить, лишь бы жить хорошо. А её бедный супруг… Как он ждал возможности вернуться! И не дождался. Во Франции происходила постоянная смена власти. Графиня не запоминала многочисленные фамилии людей, стоявших у руля, и политические партии.

Сейчас на троне прочно засел какой-то Бонапарт, но Гастон о нём уже ничего не узнал. Он умер в тысяча восемьсот первом году, умер тихо – просто уснул ночью и не проснулся. Жанна радовалась, что её обожаемый муж не мучился. Наверное, так и должны умирать праведники. За всю свою жизнь Гастон делал только добро, и ангелы наверняка взяли его на небеса, если им не помешал Дьявол, которого не раз призывала на помощь графиня де Гаше. Перед смертью, словно предчувствуя скорый уход, хотя ничто не предвещало беды, Гастон написал завещание. Всё имущество перешло к Жанне. Она стала очень богатой и влиятельной, но вдруг поняла, что это ей не нужно. Женщина, которая всю жизнь считала себя одинокой, вдруг осознала, как страшно одиночество на самом деле. Ей очень не хватало Гастона, которого она так и не полюбила как мужчину, и поэтому графиня почти каждый день приходила на его могилу, разговаривала с ним, выражая надежду, что там, в другой жизни, ему так же хорошо, как и на земле.

Она уже не боялась открыто ходить по улицам. Вряд ли после стольких лет её особа могла быть кому-то интересна. Людовика XVI и его жены давно не было на свете, и их агенты, скорее всего, покинули Лондон. Граф Калиостро, наверное, остался единственным человеком, который вряд ли отказался бы от встречи с ней и мести, но его след давно затерялся в Европе. Жанна слышала, что Екатерина Вторая приказала выслать мошенника из России, и, где обитал некогда могущественный маг и чародей, никто не знал. Кардиналу де Рогану удалось пережить своего господина Людовика XVI. Говорили, он благополучно проживал в своих поместьях и вряд ли горел желанием отыскать госпожу де Ла Мотт.

Вспомнив о призраках прошлого, Жанна задумалась. Интересно, если бы они увидели её сейчас, смогли бы узнать? Она сильно постарела и едва ли могла привлечь чьё-то внимание или вызвать страсть, подобную той, что однажды захлестнула Жозефа. О нём она всегда вспоминала с добротой и теплотой. Этот простой парень подарил графине незабываемые минуты. Жаль, что ей не удалось сберечь их ребёнка. Сейчас бы она не была так одинока.

Смахнув слезу с длинных ресниц, женщина тяжело поднялась на ноги и пошла по аллее кладбища. Когда чья-то рука властно легла на её плечо, она вздрогнула и обернулась. Перед ней стоял пожилой мужчина, одетый в чёрный дырявый костюм. Его голову венчало некое подобие шляпы, от которой остались одни лохмотья. Что-то знакомое было в его жёлтом длинном, необычайно худом лице, в тонком носе с едва заметной горбинкой, в чуть сутулой фигуре. Жанна прищурилась, и нищий, сняв шляпу, галантно поклонился.

– Я вижу, сударыня, вы меня не узнали, – сказал он по-французски. – Представляю, как я изменился. Впрочем, вы тоже уже не та. Ну посмотрите на меня внимательнее. Неужели не видите, кто перед вами?

Жанна пристальнее вгляделась в незнакомца и вздрогнула. Нет, этого не может быть! Это страшный сон!

– Вижу, вы меня всё же узнали, – улыбнулся мужчина, показав остатки черных зубов. – Было бы странно не признать законного, любимого мужа.

– Мой муж – граф де Гаше! – твёрдо сказала Жанна. – Он покоится вон в той могиле. У меня на руках все документы, подтверждающие это.

– Разумеется, такой супруг, как Николя де Ла Мотт, вас давно не устраивал, – хихикнул нищий. – Признаюсь, когда я был молод и красив, то мирился с этим. Пока вы устраивались в Версале, стремясь вернуть титул и поместья, я неплохо существовал за счёт богатых дамочек, любительниц красивых офицеров. Но ваша афера поставила крест на моей карьере и заработке. Д’Артуа попёр меня со службы, мои любовницы, узнав, кто я, отказали мне от дома. Пришлось перебиваться от случая к случаю. Я поклялся найти вас, но, когда прибыл в эту проклятую Англию, к вам уже было не подступиться. Я бы с удовольствием вернулся во Францию, но у меня не осталось ни сантима. Нужно ли рассказывать, как я нищенствовал, пока один из бывших приятелей не взял меня с собой в Париж? Но и там меня ожидало безденежье. В общем, помыкавшись по Франции, я решил вернуться к своей жёнушке, которая к тому времени овдовела. Сейчас меня любезно пригрело общество местных нищих. Они дали мне кров и хоть какую-то пищу. Но я считаю, что должен обитать под крылом моей милой супружницы, которая, мало того что прихватила в своё время ожерелье Дюбарри, ещё и сделалась единственной наследницей богатого человека! В общем, дорогая, хотите вы этого или нет – я поселяюсь в вашем доме. Впрочем, если вы мне отвалите часть ожерелья, я отстану от вас навсегда.

Жанна схватилась за горло. Ей не хватало воздуха. Такого поворота событий она не ожидала.

– Я готова оказать вам помощь, Николя, – проговорила женщина. – Вы будете приходить ко мне каждый месяц, и я буду ссужать вас приличной суммой денег. Мы давно чужие люди, зачем нам жить под одной крышей? И что скажут те, кому я известна как примерная супруга де Гаше? Да и вы привыкли к другой жизни. Когда у вас появятся деньги, вы сможете подыскать себе подходящую женщину. Давайте не будем мешать друг другу.

– Это можно устроить только при одном условии. – Николя почесал за ухом, и Жанне стало не по себе. Её бывший муж не мылся, наверное, полгода. Засаленные волосы слиплись и теперь имели неопределённый цвет, кожа на лице посерела и бугрилась. Она не узнавала в нём того молодого графа, который любил красоту и чистоту.

– Какое же условие вы мне выдвигаете? – спросила Жанна, напрягшись. – Клянусь вам, я выполню всё, если это в моих силах.

– В ваших, в ваших, – успокоил её граф. – Отдайте мне бриллиантовое ожерелье. Сомневаюсь, что при такой жизни вы потратили всё до камешка. Как только оно окажется в моих руках – вы свободны как ветер. Навещайте бедную могилку и наслаждайтесь тем, что оставил вам несчастный малый, граф де Гаше, – простофиля, не подозревавший, что супружница богаче его.

Графиня побелела от гнева. Неужели эти пресловутые бриллианты никогда не дадут ей спокойно жить?

– Вы поверили разным сплетням, ходившим по Парижу. – Она старалась говорить как можно спокойнее, но наглые глаза Николя смотрели недоверчиво. – Да, Калиостро обманом втянул меня в эту историю, но бриллианты я не получила. Они у него. Хотите – попробуйте найти этого афериста. Возможно, он и поделится с вами. Скажите, что я всё ещё жду, когда он заплатит мне за услугу.